— Можешь не сомневаться, — заверил его Небесный.
Вскоре шаттл отчалил.
Гомес все еще не знал о том, что произошло на борту, и не мог понять, почему вражеские шаттлы внезапно взорвались на подлете.
— Что вы там нашли? — спросил он. — Оливейра действительно говорил что-то дельное? Или это был бред сумасшедшего?
— Думаю, так оно и было, — отозвался Небесный.
Норквинко промолчал. После того инцидента на берегу «озера» они почти не говорили друг с другом. Возможно, Норквинко надеется, что Небесный забудет эту историю, если не вспоминать о ней лишний раз. В конце концов, все можно объяснить нервным срывом. Но Небесный ни на минуту не забывал о том, как барахтался в озере, а по щитку его шлема ползли красные ручейки. Оставалось только догадываться, сколько молекул жидкости успело просочиться внутрь скафандра.
— Как насчет медикаментов? Вы что-нибудь нашли? — не отставал Гомес. — А что с обшивкой? Вам удалось хоть что-то выяснить?
— Кое-что мы нашли, — сказал Небесный. — Но сейчас не время об этом говорить. Врубай полную тягу и гони отсюда.
— А может быть, все-таки посмотрим, что в двигательном отсеке? Может быть, доберемся до…
— Быстрее, Гомес, — повторил Небесный. Пожалуй, сейчас стоило солгать во спасение: — Мы вернемся за антивеществом в другой раз. Корабль никуда не денется.
Садок уплывал прочь. Обогнув его по дуге, шаттл развернулся над неповрежденным бортом, и Гомес запустил двигатель на полную мощность. С расстояния двух-трех сотен метров корабль ничем не отличался от своих собратьев. На миг Небесный вспомнил легенду о «Калеуче», корабле-призраке. Как же все-таки они ошибались! Но винить в этом некого — правда оказалась удивительнее любых легенд.
Разумеется, по возвращении на «Сантьяго» их ждут неприятности. Один из кораблей послал за ними шаттлы — а значит, Небесному не избежать взыскания, а может, и трибунала. Следовало ожидать. Но ему хватит ума, чтобы обратить факты в свою пользу.
Они с Норквинко уже позаботились об уликах, которые выставят Рамиреса главным инициатором экспедиции на «Калеуче» — а заодно к этой затее окажется причастной Констанца. Небесный будет выглядеть послушным исполнителем замыслов одержимого мегаломанией капитана. Рамирес будет отстранен от должности капитана. Возможно, его даже казнят. Констанцу тоже ждет наказание. И, само собой, не будет двух мнений о том, кто унаследует пост капитана.
Небесный выждал еще пару минут. Тянуть с исполнением своего плана было рискованно: Путешествующий Бесстрашно мог заподозрить неладное и попытаться помешать ему. Детонатор Разрушителя сработал.
Вспышка яркого, девственно чистого пламени, затем плазменный шар раскрылся и облетел, точно цветок. Когда бело-синие лепестки растаяли в межзвездной тьме, от корабля не осталось ничего. Абсолютно ничего.
— Что ты наделал? — ахнул Гомес.
Небесный улыбнулся.
— Избавил кое-кого от мучений.
— Я должна была убить его, — заметила Зебра, когда робот-обходчик почти вывез нас на поверхность.
— Понимаю, — сочувственно отозвался я. — Но в таком случае мы едва ли смогли бы оттуда выбраться.
Она целилась ему в грудь, но понять, где кончался Феррис и начиналось его инвалидное кресло, было непросто. Поэтому луч лишь повредил какие-то вспомогательные механизмы. Феррис застонал и попытался что-то сказать, но из недр его кресла донеслось лишь жалобное скрипучее попискивание. Тогда я понял, что четырехсотлетнего старика, кровь которого перенасыщена Горючим Грез, не так-то просто убить одним выстрелом.
— Итак, чего мы добились в результате этой милой прогулки? — спросила Зебра.
— Я задаю себе тот же вопрос, — вздохнул Квирренбах. — Боюсь, очень немногого. Узнали о том, как может выглядеть производственный процесс. Гедеон по-прежнему находится в Бездне — вместе с Феррисом. Ничего не изменилось.
— Скоро изменится, — сказал я.
— Как это понимать?
— Мы просто провели разведку боем. Когда все это закончится, я вернусь туда.
— В следующий раз нас будут ждать, — сказала Зебра. — Сомневаюсь, что мы сможем влететь туда на крыльях ветра.
— Мы? — переспросил Квирренбах. — Тарин… Ты тоже решила туда вернуться?
— Да. И сделай одолжение, называй меня Зеброй, ладно?
— На вашем месте, я бы ее послушался, Квирренбах.
Робот-обходчик понемногу возвращался в горизонтальное положение. Мы приближались к выходу, где нас должна была ожидать Шантерель.
— Кстати, мы действительно вернемся туда. И это действительно будет не просто.
— Что вы там забыли?
— Как сказал когда-то один близкий мне человек, надо избавить кое-кого от мучений.
— Ты собираешься убить Гедеона, верно?
— Для него это лучше, чем терпеть пытки.
— Но Горючее Грез…
— Городу придется обходиться без него. И без прочих благ, которыми он обязан Гедеону. Вы слышали, что сказал Феррис. Останки корабля по-прежнему там, и они продолжают изменять состав газов в Бездне.
— Но Гедеона на корабле уже нет, — возразила Зебра. — Хочешь сказать, он по-прежнему управляет своей посудиной?
— Лучше бы ему этого не делать, — сказал Квирренбах. — Если вы его убьете, Бездна перестанет снабжать Город необходимыми ресурсами… Вы представляете, что здесь начнется?
— Вполне, — ответил я. — По сравнению с этим эпидемия покажется легким недомоганием. Но я все равно это сделаю.
Шантерель ждала нас на прежнем месте. Она нервным рывком распахнула заслонку и примерно секунду разглядывала нас, словно желая убедиться, что нас не подменили. Затем опустила на пол свою винтовку и помогла нам покинуть кабинку. Никто из нас не смог сдержать стона облегчения. Мы наконец-то выбрались из этой дыры. Воздух в камере трудно было назвать свежим, но я вдыхал его полной грудью.
— Ну как? — спросила Шантерель. — Что хорошего? Вы добрались до Гедеона?
— Мы были от него в двух шагах, — ответил я.
В этот момент из-под одеяния Зебры раздался приглушенный перезвон. Она передала мне свой пистолет и вытащила из потайного кармана неуклюжий телефон, стилизованный под старину — последний писк моды в Городе Бездны.
— Похоже, он звонил мне все время, пока мы поднимались, — пробормотала она, откидывая экранчик дисплея.
— Кто это? — спросил я.
— Пранский.
Зебра поднесла телефон к уху. Пока она разговаривала, я объяснил Шантерель, что этот парень — частный сыщик, и что он имеет некоторое отношение ко всему, что здесь произошло с тех пор, как я прибыл в Город.
Зебра говорила тихо, вдобавок прикрывая рот ладонью. Я не расслышал ни слова из сказанного Пранским и примерно половины из того, что отвечала ему Зебра, но этого было достаточно, чтобы понять суть разговора.
