— И все же, у вас хорошая репутация.
— Да, неплохая. Но не более того.
— Если бы такое говорили о моем муже, он выдоил бы из этой ситуации все до капли, — она бросила настороженный взгляд на окна верхнего этажа. — Но вы всегда стараетесь держаться в тени. Мне это нравится больше, Таннер.
— Я стараюсь держаться в тени, чтобы не засветиться.
Она посмотрела на меня.
— Не думаю, что вам это грозит, Таннер. Ваша совесть может быть спокойна: все, что вы делаете, вы делаете для того, чтобы другой человек спокойно спал по ночам.
— Моя совесть не так уж чиста, поверьте.
— А у Кагуэллы ее, по-моему, нет вовсе…
Наши взгляды на миг встретились. Потом я опустил глаза и сделал вид, что разглядываю пистолет.
— А вот и он, легок на помине! — проговорила Гитта, повысив голос.
— Ну что, перемываете мне косточки? — Кагуэлла спустился на террасу с верхнего этажа здания. Что-то блестело у него в руке… просто бокал с писко. — Ладно, как на это можно обижаться?.. Как продвигаются занятия?
— По-моему, вполне сносно, — сказал я.
— Не верь ни единому его слову, — вмешалась Гитта. — Я просто ужасна, а Таннер слишком вежлив, чтобы это подтвердить.
— Успех даром не дается, — заметил я, и добавил, обращаясь к Кагуэлле: — Теперь Гитта не только умеет стрелять, но и почти всегда знает, в кого. Никаких чудес — она добилась этого усердным трудом и заслуживает похвалы. Но если вам нужно нечто большее, то это будет нелегко.
— Пусть продолжает — ей это не повредит. Разумеется, под твоим чутким руководством, — он кивнул на пистолет, в который я только что вставил новую обойму. — Ну-ка покажи ей свой фокус.
— Который именно? — осведомился я, стараясь не раздражаться. Обычно Кагуэлла остерегался называть мои нажитые тяжким трудом навыки «фокусами».
Кагуэлла сделал глоток.
— Ты прекрасно знаешь, о чем я.
— Ладно, попробую угадать.
Я перепрограммировал пистолет, отключив корректировку траекторий. Если ему нужен фокус, он его получит — только пусть не пеняет на издержки.
Обычно, стреляя из маленького оружия, я принимаю классическую снайперскую стойку — ноги слегка расставлены для равновесия, одна рука сжимает рукоять, другая поддерживает ее снизу, руки подняты на уровень глаз и напряжены в ожидании отдачи, если стрельба ведется пулями, а не энергией. Но сейчас я держал пистолет в одной руке на уровне пояса, на манер старинного ковбоя с шестизарядником, и смотрел на пистолет сверху, а не вдоль ствола. Позиция была достаточно знакома, чтобы точно знать, куда полетит пуля.
Я нажал на спуск и влепил заряд в одну из его королевских кобр.
Затем подошел и оценил результат… Вернее, нанесенный ущерб.
От попадания пули позолота на статуе растеклась как масло, вокруг входного отверстия образовалась симметричная фигура наподобие лотоса. Принцип симметрии был задан изначально. Будь моей мишенью человек, я бы целился между глаз. Но череп гамадриады имеет несколько другое строение. Чтобы математически точно поместить пулю в соответствующее место, мне пришлось вогнать пулю ей в пасть.
— Браво, — похвалил Кагуэлла. — А ты представляешь, сколько стоит эта змея?
— Меньше, чем мои услуги, — отозвался я, поспешно восстанавливая на процессоре пистолета безопасный режим.
Еще на миг задержав взгляд на покалеченной статуе, он покачал головой и усмехнулся:
— Может, ты и прав. Да, реакция у тебя все та же, Таннер… — он щелкнул пальцами, подавая знак жене. — Ладно, урок окончен, Гитта. Нам с Таннером надо кое-что обговорить — собственно, я за этим я и пришел.
— Но мы только что начали, — возразила Гитта.
— Продолжишь в другой раз. Хочешь научиться всему сразу?
«Надеюсь, этого не случится — иначе нам станет незачем встречаться…»
Я одернул себя. Неужели я всерьез на что-то рассчитывал — да еще и здесь, в Доме Рептилий, под боком у Кагуэллы? Полнейший бред. Тем более до сего момента Гитта не выказывала мне никакого особенного расположения. Впрочем, кое-что из ее слов стоило взять на заметку. Но может быть, она просто скучает от одиночества в этом доме, затерянном среди джунглей.
Из-за спины Кагуэллы вышел Дитерлинг и увел Гитту в дом. Другой охранник уже разбирал полевой генератор. Мы с Кагуэллой направились к стене, окружавшей террасу. Воздух был теплым и липким, никакого намека на ветерок. Днем духота порой становилась невыносимой — ничего общего с мягким морским климатом Нуэво-Иквика, где я провел мое детство. Кагуэлла был рослым, широкие плечи облегало черное кимоно с замысловатым узором в виде дельфинов, босые ноги попирали грубый камень, которым была вымощена терраса. Широкое лицо, губы, застывшие в раздраженной гримасе, — лицо человека, который никогда не сможет достойно принять поражение. Его густые волосы, как обычно, зачесанные назад, превратились в блестящие бороздки из чеканного золота, словно отражали жаркое сияние нагов. Он ощупал покалеченное изваяние, затем наклонился, чтобы поднять с пола несколько золотых осколков. Осколки были не толще папиросной бумаги, словно фольга, которой художники-иллюстраторы украшают священные тексты. Печально потерев их в пальцах, он попытался залепить рану на голове змеи. Статуя изображала гамадриаду, которая обвилась вокруг дерева, словно замерла в чувственном экстазе.
— Мои извинения, — сказал я. — Но вы сами просили показать фокус.
Он покачал головой.
— Ерунда, у меня в подвале таких еще полсотни. Может, так и оставить на память?
— Скорее в качестве наглядного примера.
— Ну да. Затраты должны быть оправданы, верно?
Он понизил голос.
— Таннер, есть дело. Сегодня вечером нам с тобой надо кое-куда прогуляться.
— Сегодня? — было уже поздно, но у Кагуэллы довольно странный распорядок дня. — Собираетесь поохотиться ночью?
— Я бы с удовольствием, но как-нибудь в другой раз. У нас будут гости. Надо съездить и встретить их. В двадцати кликах отсюда, если ехать по старой дороге, есть прогалина. Вот туда мы и направляемся.
Я тщательно прикинул ситуацию, прежде чем задать следующий вопрос.
— Что за гости?
Он погладил раненого нага, точно любимую собаку.
— Очень необычные.
Через полчаса мы уже покидали Дом Рептилий в одном из наземных авто. Времени как раз хватило на то, чтобы Кагуэлла переоделся. Он был одет точно на охоту: рубашка и брюки цвета хаки, а сверху рыжеватая «разгрузка» с массой карманов. Осторожно петляя среди руин, заросших лозой, которые разбросаны в окрестностях Дома Рептилий, я выехал на старую дорогу — как раз там, где она уходила в лес. Еще несколько месяцев — и для подобных прогулок понадобятся огнеметы, просто чтобы расчистить проход. Джунгли быстро залечивают свои раны, даже если это рана в самое сердце.
