Эмоции депутата били через край. Весь день он был необычайно активен и деятелен. Даже ночь не остановила его, Боб просто не мог спать. Дело закончилось бурной вечеринкой, а затем в его постели оказались сразу две стройные молоденькие девчонки. Обе смотрели на преуспевающего политика как на бога. Обе готовы были выполнить все, что требовал от них Хитроу. В ту ночь он не уснул сам и не дал покоя ни одной, ни другой.
Дрю Морович вцепился в край не застеленной койки, ожидая, что произойдет дальше. Грохот сапог по коридору, невнятный гул и временами прорезавшие его крики стражей напугали бывшего сержанта Звена. Страх. В каждой клеточке поселился дикий, животный страх. Дрю был здесь чужим. Более того, заключенные всегда относились плохо к полицейским, попавшим за решетку. И, хотя Морович не служил в галактической или федеральной полиции, он не без оснований предполагал: здесь с ним может случиться все, что угодно.
— Отряд, стой! — раздалась команда, и в коридоре зависла тишина.
Лязгнула стальная дверь, в сторону с противным скрипом отъехала створка.
— Новенький! В строй! — гаркнул охранник. — Бы-стррро!
Дрю подскочил на месте, рванулся к выходу из камеры, словно в омут с головой…
— В конец, идиот! — прошипел чей-то злобный голос, и Морович получил чувствительный тычок под ребра. Дрю занял место в хвосте колонны, морщась от боли.
— Отряд! Направо! Шагом марш!
Вновь зашаркали подошвы по бетонному полу, загрохотали сапоги по железным переходам. «Новенький, новенький!» — неслось по рядам. Морович смотрел только под ноги, стараясь не споткнуться. Все, что происходило сейчас, угнетало его. Бывшего сержанта понуканиями загоняли в строй, как быдло. Тычками под ребра указывали место. Теперь больше никого не интересовали ни способность Дрю управляться со сложными компьютерными системами, ни прошлое «крота».
— По трапу бегом! — Зычный окрик конвоира заставил?ержанта вздрогнуть.
Сапоги заключенных бухали по лестнице, по ней запрещалось передвигаться шагом. Дрю, спотыкаясь, рванулся за теми, кто находился перед ним. Он вдруг испугался отстать, потеряться. Было страшно очутиться посреди тюремного помещения, не зная, куда идти и что делать дальше. Так и до нового удара по ребрам недалеко…
— Слева — по одному — марш! — последовал новый приказ.
Заключенные один за другим исчезали в дверях большого зала, откуда приятно пахло едой. Из глубины помещения доносились непрерывный гул и стук посуды. Дрю вбежал в обеденное помещение последним, стараясь не потерять спину заключенного, двигавшегося впереди него. «Коллеги по несчастью» быстро и привычно рассаживались по скамейкам. За каждым столом оказалось по десять человек. Дрю, чуть замешкавшись, с удивлением понял, что ему досталось место во главе, с торца.
Бывший сержант не успел задать себе вопрос: было ли это признаком уважения к новичку или случайностью. Прозвучавшая команда лишила его иллюзий.
— Бочковые, встать!
Из их десятки никто не шевельнулся, в то время как сидевшие с торцов за другими столами резво вскочили на ноги.
— Вставай, урод! — зашипели соседи, и Дрю содрогнулся от ненависти, которую уловил в обращенных к нему взорах.
Он стремительно поднялся. И даже на мгновение опередил конвоира, который подскочил к «проблемному» отделению.
— Команды надо выполнять на лету! — сквозь зубы процедил охранник, для убедительности все же ткнув Моровича резиновой дубинкой в спину.
— Приступить к раздаче пищи! — последовала команда дежурного по камбузу, и бочковые за другими столами принялись сноровисто вываливать первое блюдо в алюминиевые плошки.
— Не тормози, новенький! — злобно подгоняли соседи. — Давай! Давай!
Миски тянулись со всех сторон. Дрю, схватив огромный черпак, вываливал горячий суп в плошки, от волнения расплескивая его во все стороны.
— Урод! — зашипел кто-то, отдергивая руку. Горячий суп брызнул на пальцы. — Зубы выбью!
— Следи, чтоб всем поровну было! — недовольно буркнул другой зэк.
Бочковые за другими столами уже давно сидели и наворачивали первое вместе со всеми, а Морович еще только заканчивал делить содержимое бака среди «своих». И вдруг он вспомнил, что собственная тарелка еще пуста. На дне лагуна почти ничего не оставалось. Дрю сглотнул слюну, быстро вылил все, что оставалось, в плошку, и рухнул на скамью.
Как оказалось, времени на прием пищи у него было совсем немного. Сержант, обжигаясь, успел проглотить только половину скудной порции, а уже вновь прозвучала команда:
— Бочковые, встать!
Соседи вскочили, словно были паяцами на пружинках.
— Но я же не доел… — начал было Дрю, но чувствительный удар резиновой дубинкой быстро объяснил ему, что команды надо выполнять беспрекословно.
— Приступить к раздаче второго!
И вновь пустые алюминиевые миски тянулись к Дрю со всех сторон. На этот раз сержант, наученный горьким опытом, поступил умнее. Быстро разбросав картошку с едва заметными кусками мяса по мискам, он вывалил себе полную тарелку и тут же опустился на место, надеясь, что теперь набьет брюхо.
— Ты, падла! — Удар в солнечное сплетение чуть не сбросил Моровича на пол. — За наш счет вздумал жиры нагуливать?!
— Да я… — с трудом разгибаясь, начал было оправдываться бывший сержант.
— Заткнись! Еще раз обделишь братву, шакал, до утра не доживешь! Понял?
Морович, весь красный и мокрый, обреченно кивнул. Девять его «коллег» наворачивали «картофан», а у сержанта пища не лезла в горло. Зэки уже забыли про Моровича, они скребли миски и сыто рыгали. Некоторые облизывали пальцы и тут же вытирали их об одежду. Дрю с трудом заставил себя проглотить часть второго блюда, запил обед невкусным компотом.
— Закончить прием пищи! — прозвучала команда дежурного по камбузу.
— Отряд, встать! — крикнул старший из конвоиров, и заключенные тут же вскочили на ноги, быстро выбираясь из-за столов в проходы.
«Построение на работы! Построение на работы!» — Громкий сигнал оповестил всех, что время отдыха закончено. Заключенные выбегали из столовой в коридоры, выстраиваясь для проверки личного состава на квадратах, специально размеченных для этих целей.
Двигаясь в конце своего отряда, Морович все меньше и меньше радовался тому, что родился на свет. Обеденный перерыв наглядно и убедительно продемонстрировал, насколько чуждой ему, Дрю Моровичу, была жизнь за колючей проволокой. И экс-звеновец не сомневался, что дальше будет только хуже.
Железные ворота тюрьмы распахнулись, в руках охранников вместо резиновых дубинок и шокеров замелькали стрелковое оружие и парализаторы. Колонна, взбивая пыль, двинулась в сторону шахты. Бывший сержант почти не глядел по сторонам, он был так подавлен происходящим, что ему было почти все равно.
