— Поверят ему, поверят, — сказал Смолин. — Не
сомневайся. Ментам будет только в кайф, если какой-то чудак даже без битья и
уговоров на себя нераскрытое дело повесит. У нас по кражам барсеток из машин
ситуация обстоит не ахти — сплошные висяки… а тут менты раскрывают не просто
кражу банальной барсетки, а кражу предмета ба-альшой культурно-исторической
ценности, ценою в четверть миллиона рубликов… Так что не сомневайся, подметут
тебя быстренько.
— И расколют, как сухое полено, — рявкнул Врубелю
в ухо Глыба. — Ты ж — дерьмо, ты расколешься в два счета… И топтать тебе
зону, чувырло корявое. А в зоне такую шелупонь, как ты, сто процентов, в пидора
пристроят еще в изоляторе… Для зоны характер нужен, вон как у Васьки — а у
тебя, я моментально рисую, вместо характера мешок с дерьмом… И будешь ты рачком
стоять по двадцать раз на дню…
Врубеля натуральным образом трясло. Смолин ухмылялся. Они
били наверняка.
С человеком покрепче подобные штучки могли и не пройти — но
с Врубелем, спившимся, трусом по жизни…
Глыба философски протянул:
— И послужит твоя жопа зэкам верой и правдой… Ты не
переживай, говорят, поначалу трудно, а потом привыкают. Ты еще сам за пачку чаю
будешь очко желающим подставлять…
Смолин подхватил, не давая передышки:
— Ладно. Предположим, ты каким-то чудом отмотаешься.
Бывают на свете чудеса… Ну и что с того? Газеты с ящиком эту историю будут
полоскать недели две, я тебе гарантирую. Отделаешься условным сроком… вот
только из профессии выпадешь, как кирпич с крыши. О чем я тоже позабочусь в
меру своих скромных силенок. Много мы по ходу нашего веселого ремесла друг
другу подстав и подлянок делаем, чего уж там… но чтобы посылать бандюков у
коллеги по ремеслу ценные вещи красть… Ты ж себя знаешь, Врубель, в глубине
души. Знаешь, сколько ты дерьма людям сделал. Хрен они на тебя забьют после
такого. А если еще раз вспомнить, что Анжеров с Кокой сами в беде по уши, что
ваша затея с гильдией медным тазом накрылась, звездой квакнула… Ну вот посмотри
на нас, ребятишек битых и ничуть не гуманных. Похоже, что мы с тобой шутки
шутим? Все будет, как мы тебе тут обрисовали, чем угодно клянусь… Я вам за
Шевалье…
— Вася! — выкрикнул Врубель прямо-таки
душераздирающе.
Смолин видел, что клиент в полной кондиции.
— Ну, чего тебе еще? — брезгливо отозвался он.
— Шевалье… Я тут ни при чем… Я бы такого не стал на
душу…
Одним прыжком Смолин оказался у стола, навис над ним, впился
яростным взглядом:
— А кто — при чем? Ну? Что знаешь, падло?
— Да не знаю я точно… Вспомнил просто…
— Ну? — рявкнул Смолин.
— Мы говорили как-то насчет «Рапиры»… Я же чуточку знаю
старика… знал, то есть… старик был упрямый… Я так и сказал тогда Эдику… А он
усмехнулся и ответил: «Препятствия для того и существуют, чтобы их
преодолевать». Примерно так… А Зондер сказал: «Достоинство стариков в том, что
они к могилке близехонько». И улыбочка у него при этом стала такая, что… они
так переглянулись, что…
— А ты их не спрашивал потом! — спросил Смолин.
— Я ж не дурак, Вася, — сказал Врубель, глядя на
него снизу вверх отрешенно и скорбно. — Побоялся просто… Ты ж Зондера
знаешь не хуже меня — шизо законченное… И Эдик шутить не любит…
— Ага, — сказал Смолин. — И только тогда до
нашего прекраснодушного интеллигента дошло, во что он вляпался? Да?
— Вася, я бы сам в жизни…
Веревки сейчас можно было вить из этой мрази. Смолину кровь
стучала в виски, хотелось вмазать так, чтобы зубы брызнули — но не было времени
на эмоции и чувства.
— Это наверняка Зондер… — прямо-таки блеял
Врубель. — Точно… Я в жизни бы не согласился, знай наперед…
— Ну да, — сказал Смолин. — Натура у тебя
тонкая, артистическая, а душа нежная, как цветок «бараньи муди»… — он взял
Врубеля за рубаху, рывком притянул к себе, потом отпустил, так что тот
плюхнулся на стул и наверняка полетел бы затылком вперед вместе с мебелью, не
подхвати его Глыба.
— Ты хоть понимаешь, что тебе кранты, суслик? —
зловеще поинтересовался Глыба. — Что мы тебя уроем законнейшим образом,
как шведа под Бородином? Не слышу?
— Д-да…
— Что — да?
— П-понимаю…
— А выпутаться благополучно из всей этой истории
хочешь? — спросил Смолин.
У Врубеля уже не было сил говорить. Он просто-напросто
энергично кивал — безостановочно, с невероятной надеждой в глазах, с
невыразимым стремлением к воле, к жизненному спокойствию. Смолина перекосило от
омерзения, но он держался.
— Ладно, — сказал он жестко. — Есть у тебя
шанец… Сделаешь так, как я скажу — мы все переиграем. Портсигар спер неизвестно
кто, ты и дальше будешь сидеть в этом уютном заведении, лохов дурить… Но только
если сделаешь все так, как я скажу. — Он наклонился и спросил
ласково-грозно: — Ведь сделаешь, гнида?
Врубель кивал, глядя на него с ужасом. Смолин, подумав,
налил ему еще лафитничек — а то, чего доброго, загнется от инфаркта — придвинул
и сказал:
— Слушай внимательно, рыло…
Глава 6
Сенсации - хлеб прессы
Ожидание оказалось мучительным, тяжким. Смолин едва высидел
полчаса в машине, ерзал, как на иголках, выходил пройтись, сигареты палил одну
за одной. Тетка, хвостом ее по голове, киоск открывать не торопилась — возилась
с пачками свежепоступившей прессы, раскладывала стопки, ведомостями какими-то
шуршала. Потом принялась развешивать свежие номера, цепляя их скрепками к
протянутым поперек витрины веревочкам. Завидев знакомую газету, Смолин не
выдержал: выскочил из машины, подошел чуть не бегом, уставился на толстый
еженедельник с цветными фотографиями: они частенько дают на первую полосу
анонсы особо завлекательных материалов…
Ага!!! Повыше большущей фотографии очередной какой-то
звездульки, застигнутой шустрым папарацци в тот пикантный момент, когда у нее
задралось куцее платьишко и трусики предстали во всей своей скудной красоте…
Повыше снимка балдого в зюзю более-менее известного политикана…
Большие сиреневые буквы во всю ширину страницы: «ШАНТАРСКИЙ
МЕНТ ГОНЯЛСЯ ЗА ПРИВИДЕНИЯМИ». Ур-ра, корсиканцы!
У Смолина наконец-то камень с души упал. Он стоял у витрины,
улыбаясь во весь рот блаженной улыбкой дебила, не думая, какое впечатление
производит на подошедших к киоску покупателей. Увидев, что тетка распахнула
наконец окошечко, спохватился, шагнул вперед, нагнулся:
— Мне вот эту… и эту… и эту…
Кинулся назад к машине, забыв о сдаче. Тетка завопила ему
вслед, ее поддержали стоявшие у киоска, он вернулся, схватил с пластмассового
блюдечка сдачу и почти бегом вернулся к машине, на ходу запихивая деньги в
карман джинсов. Мелочь раскатилась по асфальту — он не обратил внимания.
