Есть какое-то правило, точнее, физический закон, смутно
помнившийся Смолину со школьных времен. В северном полушарии реки помаленьку
меняют русло, старательно, тихонько подмывая левый берег. Правило… правило… а
хрен его помнит, того, в чью честь это правило названо. Главное, так и обстоит.
Здесь, несомненно, произошло то же самое: речка помаленечку
смещалась влево, оставляя справа часть высохшего дна… а потом она по капельке
подмыла обрыв, часть его обрушилась, открыв пещерку.
Смолин не колебался ни секунды – инстинкт сработал.
Быстренько разулся, скинул брюки и в одних трусах, босиком, зашлепал по воде,
осторожно ставя ноги, ежась, когда под изнеженные подошвы горожанина попадали
камешки.
Еще по дороге ему пришло в голову, что на археологию особо
надеяться не стоит. Мало ли кому мог принадлежать череп. Давным-давно в этих
местах пошаливали варнаки, перехватывавшие порой купеческие обозы. Позже
стреляли друг друга белые, красные и всевозможные атаманы, слыхом не слышавшие
о такой ненужной премудрости, как политическая ориентация.
Чертова уйма вариантов: купца укокошили… таежный бродяга
занемог и помер… чекисты шлепнули контру и зарыли, где придется… в
коллективизацию прихватили в глухом месте оплошавшего уполномоченного…
Идти стало легче: часть земли ссыпалась в речку, и Смолин
теперь двигался по сухому. Правда, и тут хватало камней – причем не обкатанных
водой, угловатых. Он шипел сквозь зубы, выругался пару раз. Но все же добрался
до черепа.
Присел на корточки, без малейшей брезгливости вынул его из
рыхлой земли, поднял к лицу – и присвистнул. Уж не померший естественной
смертью захворавший бродяга, точно…
Аккурат во лбу зияло отверстие с идеально гладкими краями несомненно,
оставленное пулей – и не винтовочного калибра, не пистолетного, а чем-то
наподобие солидного жакана. Ну да, затылочной части практически нет, вместо нее
неровная здоровенная дырища. Влепили добру молодцу прямехонько в лобешник, да
так, что пуля через затылок тут же вылетела. Вмиг отлетела душа, быть может, и
понять ничего не успел…
Смолин осматривался. Кое-где торчали из земли кости,
некоторые переломанные, и переломы свежайшие – ну да, это их поломало, когда
обрыв осыпался…
Отложил череп и пошел к пещерке. Осторожно туда заглянул,
стоя по щиколотку в насыщенной острыми камешками земле, очень теплой,
нагревшейся на солнце. Медленно, печально посвистел, качая головой.
В той части пещерки, что осталась незадетой обвалом, скелеты
лежали целой грудой. Пещерка оказалась маленькая, по размерам примерно равная
автомобильному кузову. Археологом, Смолин, конечно, не был, но не требовалось
должного образования, чтобы сообразить: трупы сюда сваливали как попало, друг
на друга, так что кости, лишившись плоти, причудливо перемешались. Никакая это
не могила, точно, даже первобытные люди так небрежно своих покойников не
хоронили. Речь шла не о «погребении», а о том, чтобы просто-напросто понадежнее
спрятать убитых, дабы улик не осталось: и у еще одного черепа во лбу дыра, и у
того вон, справа, висок разворочен опять-таки не пулей из штатного армейского
оружия… Значит, не гражданская и не чрезвычайка – какие-то сугубо штатские
разборки…
– Ох, а я-то думала…
Смолин обернулся, как ужаленный. Рядом с его небрежно брошенными
брюками стояла Инга, отдувавшаяся и мотавшая головой с превеликим облегчением.
– Я спустилась, а тебя нет… – поведала она с
неописуемым выражением лица. – Только штаны лежат. Если тебе стукнуло в
голову искупаться, то где остальное? Ой!
– Не шуми, – сказал Смолин. – Ничего
страшного. Они все уже давным-давно мертвые и вставать не собираются…
Подумаешь, покойнички… Не особенно древние, правда…
– Ты что, уже определил?
– Понимаешь, их пулями положили, – ответил
Смолин. – Тут не надо быть академиком… Если страшно, стой там, я только
немножко осмотрюсь…
– Нет уж, журналист я или кто?
Она проворно сбросила кроссовки и, закатав джинсы, зашлепала
по воде. Вскоре стояла рядом со Смолиным, изо всех сил стараясь придать себе
вид равнодушный и бывалый, – что ей давалось с некоторым усилием – вряд ли
она раньше такое зрелище лицезрела…
– Кто их? – спросила Инга шепотом.
– Спроси что-нибудь полегче, – сказал Смолин
нормальным голосом. – Например, кто они такие… Ну, посмотрим. Авось
что-нибудь да осталось интересное… – он обернулся к девушке и ободряюще
подмигнул: – Не смотри на меня так, я ведь не могилу раскапываю. Сама видишь,
какая это, к черту, могила…
Он шагнул в пещерку и присел на корточки над ближайшими
скелетами, дружелюбно ему скалившимися с той самой извечной житейской
мудростью: я, мол, уже дома, а ты еще в гостях…
Плоть, судя по всему, разложилась давным-давно – ни тени
запаха, одни кости. Там и сям – нечто чрезвычайно похожее на обрывки истлевшей
одежды, но уже ни за что не определить, что это была за одежда, мужчине или
женщине принадлежала. Ага! Так-так-так…
Двумя пальцами, за почерневшее ушко Смолин вытянул из земли
круглый предмет, не глядя, протянул руку назад, властно распорядился:
– Платок!
Почувствовав в пальцах комочек ткани, плюнул на находку и
старательно ее потер. Почти сразу же кое-что прояснилось: стандартная армейская
пуговица со звездой, серпом и молотом, судя по малым размерам – от гимнастерки.
Это ни о чем еще не говорило: столько лет после войны донашивали форму и те,
кто пришел с войны, и те, кто на войне не был вовсе…
Так-так-так… Довольно бесцеремонно он принялся убирать кости
в сторону, направо, в кучку. Процедил сквозь зубы:
– Извини, братан, сам понимаешь…
Вскоре обнаружилась уже гораздо более интересная находочка –
офицерский погон с двумя лейтенантскими звездочками. Кант и просвет
давным-давно выцвели, а эмблемы рода войск нет, так что ничего не определить…
Смолин ворочал кости, как нанятый, отрешившись от всего на свете. Еще один
лейтенантский погон, вероятнее всего, принадлежавший тому же субъекту, что и
первый… Еще погон, капитанский, канты столь же изничтоженные временем, но
жесткое золотое шитье сохранилось… Еще погоны, еще! Старшина… младший сержант…
И ни следа сапог, ремней, кобур, портупей – ну конечно, хозяйственно сняли,
иначе остатки непременно бы попались… Фуражка, почти сгнившая, но звездочка,
конечно же, цела…
Уже чуточку освоившаяся с этим таежным некрополем Инга
стояла у входа в пещерку, держась так, чтобы не заслонять ему свет, и пыталась
что-нибудь рассмотреть. Смолин, не оборачиваясь, пододвинул к ней кучку
находок:
– Интересные дела, – сказал он, перебирая кости,
иногда чихая от попадавшей в нос сухой пыли. – Да тут их человек десять…
Погоны – самое раннее весна сорок третьего… Это уже никак на гражданскую не
спишешь… Что-то я в жизни не слышал, чтобы у нас в войну в глухомани положили
чуть ли не взвод военных… Но это никак не гражданская, звездочка-то, особенно в
сочетании с погонами наглядно о том гласит… Звездочка более поздняя, сороковых
годов…
