Опасности он в жизни видывал всяческие и свое отбоялся, но
сейчас все обстояло совершенно иначе, ничего похожего на прежние сложности.
Где-то поблизости расположился гад с боевым оружием, он их, надо полагать,
видел прекрасно, а они и понятия не имели, откуда ждать следующей пули, и
ответить ничем не могли. Их дурацкие пукалки с резиновыми пулями остались в
машине, да и чем бы они в такой ситуации помогли?
Время тянулось, тащилось, ползло… Тишина давила, как
бетонная плита. Смолин попытался прикинуть, где мог засесть невидимый стрелок.
По всему выходило – на склоне сопки, почти в полукилометре от них полого
поднимавшейся над бывшей деревней. Больше просто негде, не на равнине же…
– Ну и? – злым шепотом поинтересовался Шварц.
Смолин и сам понимал: пора на что-то решаться. Незнакомец
был, во-первых, метким, во-вторых, хладнокровным – до сих пор не выстрелил
вторично, хотя, надо полагать, со своей позиции прекрасно мог их рассмотреть и
лежачих. Ох, ничуть это не похоже на примитивное хулиганство.
Решившись, он приподнялся на локтях, осмотрелся, насколько
удалось. Поблизости никого не видно – зато лишний раз убедился, что сопка и
есть единственная позиция, откуда можно прицельно стрелять по равнине…
– А может, полтергейст? – шепнул Шварц. –
Феномен природный…
– Ты еще инопланетян вспомни! – огрызнулся
Смолин. – Говорил тебе: не читай на ночь Мулдашева, лучше «Плейбой»
полистай…
– Да я сроду…
– Тихо!
Стоя на коленях посреди пахнущей таежным привольем тишины,
Смолин рассматривал валявшиеся совсем рядом останки прибора. Он, конечно, не
был экспертом, но, если подумать логично картечь или особо крупная дробь
оставила бы совершенно другие следы, многочисленные, а здесь четко
просматривается полукруглый отлом и на другом куске тоже… Пуля.
Одна-единственная.
Смолин вертел головой, потом начал присматриваться к сопке,
лысой с подножия и примерно до середины, до макушки густо поросшей сосняком.
Никакого шевеления вроде бы…
Удар, треск! Пуля звонко стукнула в квадратный искатель, и
он кувыркнулся по земле. Смолин со Шварцем опять рухнули в траву. Прижимаясь к
земле, Смолин прополз метра полтора, пригляделся к черной пластмассе.
Аккуратная дырка от пули, несомненно… У стрелка должен быть хороший ствол,
возможно с оптикой, если так справно лупит метров с шестисот…
В полуметре от Смолина взлетел фонтанчик земли – и на сей
раз через пару секунд послышался звук наподобие сильного щелчка. Ну да,
скорость распространения звука (запала в голову статейка в одном из популярных
журналов) составляет триста с чем-то метров в секунду, примерно шестьсот
метров…
И Смолин вскочил на ноги, выпрямился во весь рост, плохо соображая,
что делает, управляемый не рассудком, а чистой воды эмоциями: если хочет убить,
зараза, помешать ему в этом нет никакой возможности, повлиять на ситуацию
невозможно, все до единого козыри – у противника, а значит, не стоит
унизительно валяться на брюхе. Чему быть, того не миновать. А бог не выдаст –
свинья не съест…
Шварц, распластавшись рядом, делал ему страшные глаза, махал
рукой. Смолин все это проигнорировал. Он стоял во весь рост – стойкий оловянный
солдатик, блин! – сердце колотилось, коленки тряслись (чего уж там!),
откуда-то с макушки ползли ручейки пота…
И ничего не происходило. Совершенно ничего. Потом метрах в
полутора перед ним вновь взлетел фонтанчик земли. Это уже походило на
умышленную издевку – что, стрелок, который с шестисот метров переломил одной
пулей пластмассовый стержень в палец всего толщиной, промахнулся бы по стоящему
человеку? Насмехается, тварь…
– Пошли, – сказал Смолин, обливаясь потом, кривясь
от противной дрожи в коленках.
– Куда?
– К машине. Что обосрался? Хотел бы пришить, давно бы
пришил, сука…
И он повернулся (когда сопке оказалась подставленной спина,
пот потек обильнее и коленки задрожали сильнее), сделал два шага, подобрал
рубашку, закинул ее на плечо и размеренным шагом направился в сторону джипа.
Казалось, что к затылку приложили раскаленное колечко диаметром как раз в пулю,
Смолин готов был поклясться, что оно там есть, прижатое к волосам, к коже,
режущее острым краем, обжигающее, ноющее…
Вскоре его догнал Шварц. Он был бледноват, временами
оглядывался, но с первого взгляда видно, скорее разозлен, чем испуган. Вот и
ладненько…
Последние метры оказались самыми мучительными – Смолину
пришло в голову, что тот, на сопке, может оказаться патентованным садистом:
даст подойти к самой машине, дверцу открыть, а в последний миг, когда они будут
считать себя спасенными, выстрелит…
Ежесекундно ожидая худшего, Смолин распахнул дверцу, прыгнул
за руль, повернул ключ. Отчаянно рванул с места, развернувшись чуть ли не на
месте, вспахивая колесами землю и траву. Даванул на газ от всей души.
– Вон они! – крикнул Шварц.
Смолин кинул в ту сторону беглый взгляд. Со стороны сопки,
по ее отлогому подножию, в их сторону неслась грузовая машина – выцветший
брезентовый тент, характерная «безносая» кабина – «Газ-66», старенький, но
надежный самоход, способный на бездорожье дать сто очков вперед любому джипу –
если только на оси не сядет…
Смолин прибавил газу. Коли уж незнакомцы решили обозначить
себя, то вряд ли гнались исключительно за тем, чтобы попросить табачку или
поинтересоваться свеженькими политическими новостями. Иные разговоры могут
оказаться похуже пули в лоб…
Грузовик, не замедляя хода, петляя между печами, пронесся
через бывшую деревню, но Смолин уже выскочил на дорогу, вернее на то, что от
нее осталось, – едва заметную неширокую колею. Временами джип сносил
кенгурятником тонюсенькие деревца – точнее пригибал их со всего маху, так что
они с неописуемым скрипом скребли днище на всю длину. Могли и тормозные шланги
оборвать, тогда совсем уж весело будет, но что прикажете делать?
Местность вокруг простиралась не столь уж пересеченная, джип
по ней, пожалуй, проскочил бы, ничего не сломав, но Смолин географии здешней не
знал, знал только дорогу, по которой они сюда приехали, а сейчас улепетывали,
так что играть в прятки в незнакомых местах не стоило. Оставалось давить на газ
и крутить руль, лихими виражами огибая наиболее опасные деревца…
Дикая была гонка, мать ее ети… «Шестьдесят шестой» не
отставал, висел на хвосте, их разделяло метров двадцать, и Смолин делал все,
чтобы это расстояние не сокращалось. Он не боялся выстрелов по колесам –
во-первых, будь у тех на уме нечто подобное, они еще в деревне издырявили бы
все до единой покрышки, а во-вторых, даже если передумали и решили стрелять, с
бешено несущейся, подпрыгивающей машины не попадет и хороший снайпер…
Тайга придвинулась с двух сторон – дорога сужалась, шла под
уклон. Длинный, извилистый спуск, огибавший то одну сопку то другую… Смолин
почти не давил на тормоз. Увидел в зеркальце, что грузовик заметно отстает – ну
да, он выше, шире, больше, ему-то на серпантине каскадерствовать еще труднее…
