– Ну, и что вы можете показать в качестве свидетеля по
данному делу? – равнодушно вопросила Кияшко Н. В.
Смолин пожал плечами:
– В качестве свидетеля по данному делу мне показать
нечего.
– Это почему?
– Да потому, – Смолин снова пожал плечами: – я ж
сам при прискорбном факте незаконной продажи не присутствовал, ничего не видел,
не знаю ничего… Я даже слышал, что продавец мой показал, что никакой такой
незаконной продажи не было, а попросту он…
Он изъяснялся многословно, открыто, с видом человека,
готового просидеть тут до заката, словоохотливо толкуя обо всем на
свете, – так оно гораздо лучше, чем с каменной физиономией уходить в
отказ, талдыча про пятьдесят первую статью…
Видно было, что на Кияшко его готовность к словесному
извержению оказала обратное действие: она явно чуточку испугалась, что придется
слушать клиента долго. Поторопилась прервать:
– Я не в этом смысле… Никто и не говорит, что вы там
были, что-то слышали, видели… Свидетель – понятие растяжимое. В данном случае…
Какое-то время она нудно, устало объясняла Смолину те
процессуальные тонкости, которые он в свое время испытал на собственной шкуре.
Однако, разумеется, не стал ее просвещать, а старательно, со вниманием
выслушал, ответил с туповатым видом:
– Ах, вот оно что…
– Магазин, следовательно, принадлежит вам?
– Да, вот именно.
– А гражданин Большаков Игорь Петрович работает на вас
по найму?
– Да, – ответил Смолин. – Что до трудовой,
страховки и прочих необходимых деталей…
– Не нужно, не нужно, – оборвала его дознавательша. –
Работает по найму… У вас в магазине это обычная практика – торговать холодным
оружием?
– Отроду мы таким холодным оружием не торговали, –
сказал Смолин, в данный момент являя собою столь завершенный образец
порядочности, что с него можно было писать агитплакат типа «Дорогу честному
бизнесу!» – Я человек законопослушный, торгую только тем, что законом
разрешено… Поскольку…
– Так и запишем – не торговали… Следовательно, с
гражданином Большаковым такое впервые?
– Ну конечно, – подтвердил Смолин. – Молодой,
глупый, знаете наверняка, какие они нынче…
– Холодное оружие он продал по собственной инициативе?
– А, собственно, какое такое холодное оружие? –
спросил Смолин бесстрастно. – Насколько я знаю, все вертится вокруг
паршивого морского кортика… Мы с пацанами в детстве в войнушку с таким играли…
– Вы тогда законов не нарушали, – не поднимая
глаз, сообщила Кияшко. – Если речь о детях, кончилось бы изъятием… А ваш
Большаков холодное оружие продал. Чем совершил уголовно наказуемое деяние.
– Кортик он просто дал посмотреть под залог.
Тем же тусклым голосом Кияшко произнесла:
– Есть акт экспертизы, признающий данный кортик
холодным оружием, тем более образцом штатного вооружения…
«Учтем», – подумал Смолин и сказал:
– Я ваших тонкостей не знаю… В общем, с ним такое
впервые – так и запишите.
– Впервые… – она написала несколько слов. –
Теперь об изъятом в вашем магазине другом холодном оружии…
– Это о котором же?
– Вот акт изъятия. У вас должна быть копия.
– Ах, это… Ага, есть копия. Но при чем тут «холодное
оружие»? В акте ничего подобного не написано, тут просто: «сабля в ножнах, с
эмблемой на эфесе в виде…» и так далее.
– На него тоже есть акт экспертизы. Практически все
представленные образцы признаны холодным оружием… Кому оно принадлежит, Василий
Яковлевич?
– Мне, – ответил Смолин с тем же туповатым
выражением лица. – А что, по этому поводу могут быть какие-то претензии?
Мне адвокат давно растолковал все подробно: ни хранение, ни даже перевозка
холодного оружия уголовным деянием не считаются. Я ж им не торгую и, боже
упаси, не изготавливаю.
– Значит, все перечисленное в акте…
– Моя собственность, – сказал Смолин. –
Надарили кучу в свое время, знали мою слабость… Кто в точности, уж и не
упомнишь, столько лет прошло…
– Вы коллекционер?
– Я-то? – пожал плечами Смолин. – Отроду
ничего не коллекционировал.
– Зачем вам тогда столько сабель и прочего? Если вы не
коллекционер? Существуют строгие правила экспонирования коллекций…
– Да говорю же, никакой я не коллекционер, – сказал
Смолин преспокойно. – Просто… Я тут домик купил наконец, вот и
обустраиваю. У каждого свои причуды. Мне захотелось, чтобы на стене в кабинете
висело штук двадцать сабель. Столько раз в кино видел, в замках всяких лордов…
Но это ведь еще не означает автоматически, что я сразу уж «коллекционер». Вот
вы мне скажите: есть в кодексе, вообще в законах точное, юридически выверенное,
четко сформулированное понятие «коллекционер»?
Кияшко наконец-то подняла на него глаза, помолчала и с
некоторым удивлением призналась:
– Что-то не припомню… А ведь в самом деле…
Смолин самым циничнейшим образом ухмылялся – понятно, про
себя. Действительно, существовали особые регламенты, касавшиеся оружейных
коллекций. Но не существовало точного, юридически выверенного, четко сформулированного
понятия «коллекционер». А потому не было в природе юридической закавыки,
позволяющей навесить ярлычок, вот этот – именно что коллекционер, а тот –
просто-напросто стену украшает старыми шпагами красоты ради…
– Знаете магазин «Рукоделие»? – спросил
Смолин. – Ну вот… в витрине куча старинных утюгов, прялок и прочего.
Добрую половину, кстати, хозяйка у меня покупала. И что, ее можно назвать
коллекционером? Это просто интерьер. Вот так и со мной обстоит. Никакой я не
коллекционер, просто хочу, чтобы в кабинете было красиво… Если я, с точки
зрения закона все же «коллекционер», так и объясните…
Она отмахнулась:
– В конце концов, это не мое дело… Значит, все
перечисленное в акте принадлежит вам?
– Ага.
– А с какой целью вы все это держали в магазине?
– Ну уж не для продажи, конечно, – сказал Смолин
спокойно. – Я, понимаете ли, через месяц планирую дом закончить, развесить
все, расставить… Есть хороший мастер, который быстро, качественно и недорого
все реставрирует – что опять-таки законам не противоречит. Ножны покрасить,
рукоять укрепить, чтобы не болталась, винтик вставить… Реставрация, одним
словом. А то половина вещей такие убитые… Почистить, чтоб блестело, а то и
никелировать…
– А координаты мастера дать можете?
– Пожалуйста, пишите. Он легально работает, кузнец с
лицензией…
Координаты можно давать смело, никого не подводя:
Паша-Молоток человек свой, все подтвердит в лучшем виде…
