– Боюсь, вы меня неправильно поняли, – сказал
Смолин. – Покупать я у вас ничего не собираюсь. Наоборот, могу вам
предложить сделку, которая вам позволит без всякого труда достаточно быстро получить
приличную сумму… Изрядные, я бы так выразился на старинный манер, деньги…
Появилась красавица Рита, поставила на столик меж ними
поднос с кофейными чашками и блюдечком, где грудой лежали разнообразные конфеты
(не особенно дорогие). Присела в сторонке, закинула ногу на ногу (Смолин
мысленно сглотнул слюну, что уж там) и молчала с видом чуточку напряженным,
словно опасалась, что муженек ее выставит. Судя по косому взгляду, брошенному
Манолисом на благоверную, он и в самом деле был не особенно рад присутствию
супруги – но промолчал. Повернулся к Смолину:
– Василий… ах да, Яковлевич… Люди искусства, конечно,
обязаны быть непрактичными и доверчивыми, но все же, согласитесь, после столь
бурного двадцатилетия нашей истории во всех осталось мало доверчивости… И когда
слышишь, что без всякого труда можешь получить изрядную сумму, это, тысячу раз
простите, настораживает…
Он замолчал, изящным движением взял чашку и сделал пару
глотков.
– Вы совершенно правы, – сказал Смолин. – Такие
предложения обычно выглядят подозрительно и, что уж там, скрывают сплошь и
рядом какое-нибудь мошенство… Но ведь бывают исключения. Согласно теории
вероятности. Знакомы с оною?
– Мельком. В большом искусстве вся эта математика
совершенно неприменима, а потому и бесполезна…
– Хорошо, – сказал Смолин. – Обойдемся без
математики, я и сам по ней имел вечные двойки… Позвольте, я изложу все
подробно, – узрев благосклонный кивок, он спокойно, без малейшей
суетливости продолжал: – Вы ведь, насколько мне известно, прямой потомок семьи
Бессмертных, которая в Шантарске обитала давно и пользовалась некоторой
известностью… А есть ли у вас какие-нибудь документы, которые могут это
неопровержимо доказать?
– Предположим, – вальяжно кивнул Манолис. –
Кажется, я понял. О чем-то подобном слышал… У прадеда был счет в швейцарском
или лондонском банке, оставшийся нетронутым в силу известных событий… И вы
намерены помочь мне получить оттуда деньги… при условии хорошего аванса?
Он смотрел на Смолина, как ему казалось, проницательно и
свысока. Смолин и не подумал обижаться.
– Самое смешное, Манолис Андреевич, что вы
правы, – сказал он терпеливо. – Отчасти. В определенном смысле
наследство и в самом деле существует, и я намерен помочь вам его получить, не
забыв при этом и себя. Но никаких авансов я у вас требовать не намерен,
наоборот, все технические расходы беру на себя – не из филантропии, конечно,
потом сочтемся, и вы мне половину компенсируете… Угодно детали?
Увидев величественный кивок, он извлек из пластиковой
папочки сероватый лист бумаги с огромной гербовой печатью, положил его на
столик перед хозяином. Тот, удивленно приподняв брови, принялся читать про себя
– с некоторым трудом, сразу видно, разбирая старинный почерк. Супруга тихонечко
встала, заглянула ему через плечо. Манолис издал тихое недовольное хмыканье, но
этим и ограничился. Смолин терпеливо ждал, разглядывая этюд на стене, хотя, как
всякий нормальный мужик, предпочел бы устремить взор в другом направлении – по
тому азимуту, где находился глубокий вырез белого с вышивкой летнего платьица,
из-за выбранной хозяйкой позы представлявший зрелище крайне заманчивое.
Манолис дочитал. Положил актовую бумагу на стол и поднял
брови (ну разумеется, сугубо театральным образом):
– Интересно… И что же?
– Коллежский асессор Бессмертных – не ваш ли предок?
– Безусловно, – со спокойным достоинством ответил
Манолис. – Родной брат прадедушки.
– Купец?
– Василий Яковлевич… – поморщился Манолис. –
Коли уж вы антиквар, следует знать историю родного города… Купцом был
прадедушка. А упомянутый здесь его брат преподавал в Шантарском университете,
был известным почвоведом, впоследствии, уже при Советской власти, стал
профессором, имел печатные труды. На Воскресенской, где он жил, есть даже
мемориальная доска…
– Прекрасно, – сказал Смолин. – И у вас есть
документы, позволяющие юридически претендовать на ваше с ним родство?
– Имеются…
– А другие родственники… другие потомки в Шантарске
есть? – спросил Смолин, ощущая нешуточный азарт.
– Увы, нет…
– Значит, вы – единственный… – сказал Смолин едва
ли не ликующе. – Отлично, Манолис Андреевич, отлично…
– Что вас так радует?
– То, что ни с кем, простите за цинизм, не придется
делиться, – сказал Смолин откровенно. – Только вы и я, пополам…
– Что, простите, делить? И почему – пополам?
– Деньги, конечно, – сказал Смолин. – И
немалые. А пополам – так, по-моему, будет справедливо. Ведь без меня вы и не
знали бы ни о чем… да и в одиночку, простите великодушно, вам явно будет трудно
добиться признания своих прав…
– То есть?
– Я своими глазами осмотрел участок, о котором здесь
идет речь, – сказал Смолин. – Он до сих пор не застроен и
представляет собой пустырь, чуть ли не в самом центре… Понимаете ли, Манолис
Андреевич, еще при Бориске был принят интересный закон о возвращении земли
наследникам дореволюционных собственников – тем, кто может это документально
доказать. Главным образом он касается сельскохозяйственных земель, но иные его
положения применимы и к участкам в городской черте. Ну разумеется, там масса
оговорок: участок, на который претендует законный наследник, должен быть совершенно
пустым, на нем не должно быть никаких жилых домов, иных строений, по нему не
должны проходить транспортные артерии и так далее… Но в том-то и прелесть, что
«усадьба коллежского асессора» с точки зрения данного закона стопроцентно
подходит! Участок абсолютно чистый! Я четыре часа просидел со своим адвокатом,
у меня отличный юрист – прохвост фантастический, как все они, но тем и ценен…
Поверьте моему опыту: если он от вашего имени начнет хлопоты, очень быстро вы
совершенно законным образом вступите во владение означенным участком,
исключенным из муниципального кадастра. Полгектара почти в центре города… Дело
железное.
Манолис покачал головой:
– Полное впечатление, что это кусок из какой-то старой
пьесы – наследство, адвокаты, интриги…
– Но пьеса-то реалиям полностью соответствует, –
сказал Смолин уверенно. – Говорю вам, адвокат клянется, что мы это
провернем достаточно быстро…
– Ну хорошо, допустим… Вот только зачем мне полгектара
пустыря, пусть и в центре города?
Смолин посмотрел на него пытливо, остро: нет, служитель
Мельпомены не шутил, он и в самом деле не понимал. Оставался равнодушен и вял.
А вот у его очаровательной женушки в глазах светился определенный интерес…
– То есть как это – зачем? – усмехнулся
Смолин. – Чтобы тут же продать. Понимающим людям. На пятидесяти сотках
можно построить парочку элитных домов, или супермаркет, или развлекательный
комплекс… да мало ли что! Я даже знаю, кому этот участок можно продать – на
этих людей можно полагаться. Мы с них возьмем, конечно, гораздо меньше рыночной
цены, но будет выгодно всем. Им не придется тратить массу усилий, раздавая
взятки, интригуя, бодаясь с соперниками… А мы без особых трудов получим пусть и
не полную цену, но вполне достаточную для нас, скромных. Покупатели, кстати,
нам помогут все провернуть быстро и законнейше. Я уже провел предварительные
переговоры, интерес к нашему предложению огромный… Речь идет о десятках тысяч
долларов – наших с вами… Повторяю, все расходы я беру на себя, потом возместите
половину… Все чисто, честно, законно. Десятки тысяч долларов… Ну разумеется, мы
с вами заключим договор по всей форме, старательно распишем все условия и
обязанности, четко оговорим, что выручку делим пополам – я не шпана и не
подпольный ларечник, Манолис Андреевич, я серьезный предприниматель, в данном
случае намерен провести сделку легальнейшим образом, заплатить все налоги,
чтобы спать спокойно… Проект договора составлен. Вы его изучите, при
необходимости измените что-нибудь по вашему желанию, и, как только мы его
подпишем и нотариально оформим, машина закрутится. Судя по предварительным
переговорам, которые я вел, уже через полтора-два месяца все будет в ажуре – а
то и раньше, потенциальные покупатели готовы нам посодействовать, они люди
небедные и со связями… Итак?
