«Шрамы, — подумала Вин. — Вот оно… Он не о Доме Венчер думает сейчас — он думает о Ямах. И о своей жене».
— Кельсер?
— Да? — Взгляд Кельсера все еще был отсутствующим.
— Я не думаю, что Мэйр предавала тебя.
Кельсер улыбнулся.
— Рад это слышать.
— Нет, я серьезно, — сказала Вин. — Инквизиторы ведь ждали вас в центральной комнате дворца?
Кельсер кивнул.
— Но они и нас тоже там встретили.
Кельсер покачал головой.
— Мы с тобой сражались с охраной, нашумели. А когда мы шли с Мэйр, то сумели проникнуть во дворец тихо. Мы ведь готовились целый год и действовали очень осторожно, в полной тайне. Но кто-то подготовил нам ловушку.
— Мэйр была алломантом? — спросила Вин. — Значит, они могли просто почувствовать ваше приближение.
Кельсер снова покачал головой.
— Нет, с нами шел курильщик. Его звали Реддом. Инквизиторы убили его мгновенно, прямо там. Я предпочел бы думать, что предатель — именно он, но не выходит. Редд вообще до последнего момента не знал, куда мы собираемся. Только Мэйр знала — день, час, цель… только она могла все рассказать. Кроме того, есть еще слова лорда-правителя. Ты ведь не видела его, Вин. Не видела, как он улыбался, когда благодарил Мэйр. Его глаза… он говорил искренне. Ходят легенды, что лорд-правитель вообще не лжет. Да и зачем бы ему?
Вин немного подумала над словами Кельсера.
— Знаешь, — заговорила она наконец, — мне кажется, инквизиторы могут ощущать алломантию даже тогда, когда она прикрыта медной завесой.
— Это невозможно.
— Но я сама почувствовала… Я засекла медное облако, прикрывавшее Шэн, и так нашла ее и других убийц. Только потому я и успела на помощь Эленду.
Кельсер нахмурился.
— Ты скорее всего ошибаешься.
— Но такое и раньше случалось, — возразила Вин. — Я почувствовала, как лорд-правитель коснулся моих чувств, хотя в тот момент поддерживала горение меди. И могу поклясться, что, когда я пряталась от инквизитора, гнавшегося за мной, он нашел меня тогда, когда не должен был найти. Кельсер, похоже, это действительно возможно! Что, если не в меди дело? Ты можешь прятаться за ней, но главное не в меди, а в твоей собственной силе!
Кельсер довольно долго молчал.
— А знаешь… наверное, ты права.
— Тогда Мэйр незачем было предавать тебя! — горячо воскликнула Вин. — Инквизиторы невероятно сильны! И те, что вас поджидали, могли просто ощутить, что кто-то создает медное облако или вообще — воспламеняет металлы! А когда лорд-правитель благодарил ее, он имел в виду, что она невольно тебя выдала! Она была алломантом и в тот момент поддерживала горение олова, и это вывело их на вас!
На лице Кельсера промелькнуло беспокойство. Он повернулся к Вин и немного отодвинулся.
— Попробуй прямо сейчас. Скажи, какой металл я жгу.
Вин закрыла глаза, воспламенила бронзу, прислушалась… настроила свои чувства, как учил Марш. Она вспомнила тренировки, те часы, когда сосредоточивалась на волнах Бриза, Хэма, Призрака. Она старалась уловить пульсирующий ритм алломантии. Старалась…
На мгновение ей показалось, будто она ощутила нечто. Нечто странное — медленный пульс, напоминающий отдаленный бой барабана, непохожий на алломантические ритмы, которые она улавливала прежде. И этот пульс исходил не от Кельсера. Он бился далеко… очень далеко. Вин сосредоточилась сильнее, пытаясь определить направление…
Вдруг ее внимание привлекло нечто иное. Знакомый ритм, и шел он от Кельсера. Пусть слабый, пусть трудноразличимый за ударами ее собственного сердца, но он все равно был, и Вин отчетливо слышала дерзкое, быстрое биение.
Она открыла глаза.
— Свинец. В тебе горит свинец.
Кельсер удивленно уставился на нее.
— Невероятно… — прошептал он. — Давай еще раз.
Вин опять закрыла глаза.
— Олово, — сообщила она через мгновение. — А теперь сталь… ты сменил металл, пока я говорила.
— Разрази меня гром!..
— Видишь, я права! — воскликнула Вин. — Можно уловить алломантический пульс сквозь медную завесу! Он звучит очень слабо, но мне кажется, надо только как следует сосредоточиться…
— Вин, — перебил ее Кельсер, — неужели ты думаешь, что никто из алломантов прежде не пробовал это сделать? Неужели ты думаешь, что за тысячу лет никто бы не заметил, что можно проникнуть сквозь медное облако? Я и сам много раз пытался! Я часами сосредоточивался на своем учителе, надеясь различить хоть что-то сквозь его завесу!
— Но… — растерянно пробормотала Вин. — Но тогда почему…
— Должно быть, это зависит от человека, как ты и говорила. Инквизиторы могут толкать и тянуть сильнее, чем любой из рожденных туманом. Не исключено, что они могут даже влиять на чужие металлы.
— Но, Кельсер, я-то не инквизитор! — тихо сказала Вин.
— Ты очень сильна. Сильнее, чем должна быть, сильнее, чем можешь. Ты сегодня ночью убила рожденного туманом, прошедшего полное обучение!
— Мне просто повезло, — смутилась Вин. — Я ее обманула.
— Алломантия и есть сплошной обман, Вин! Нет, ты особенная. Я это заметил в тот самый день, когда ты с легкостью пресекла мои попытки воздействовать на твои чувства.
Вин покраснела.
— Нет, Кельсер, это… Может, я просто больше работала с бронзой, чем ты… я не знаю, но…
— Вин, — серьезно сказал Кельсер, — ты все еще скромничаешь и скрытничаешь. Это ты здорово умеешь… Может, потому тебе и удается видеть сквозь медь? Не знаю… Научись наконец быть гордой, детка! В этом я мог бы тебе помочь — в обретении самоуверенности.
Вин улыбнулась.
— Идем, — сказал Кельсер, вставая и протягивая ей руку. — Сэйзед будет всю ночь волноваться, если не дашь ему заняться твоими ранами, а Хэм умирает от желания услышать рассказ о сражении. Кстати, это здорово, что тело Шэн осталось в крепости Венчер. Когда Дом Элариэль узнает, где ее нашли…
Вин позволила Кельсеру поднять себя со скамьи, но на люк посмотрела с сомнением.
— Я не уверена, что готова вернуться туда, Кельсер. Как я буду глядеть им в глаза?
Кельсер рассмеялся.
— Не беспокойся! Если бы ты не говорила время от времени глупостей, ты бы просто не стала своей в этой команде. Идем.
Вин еще немного помялась и отправилась вслед за Кельсером на теплую и уютную кухню.
— Эленд, как ты можешь постоянно читать? — спросил Джастес.
Эленд оторвался от книги и поднял голову.
— Меня это успокаивает.
Джастес недоуменно вскинул брови. Молодой лорд Лекаль сидел в карете, постоянно ерзая на месте и постукивая пальцами по подлокотнику. Окна были плотно задернуты занавесками, отчасти чтобы скрыть свет фонаря, при котором читал Эленд, отчасти чтобы не был виден туман. Эленд никогда в этом не признавался, но зрелище клубящегося, живого тумана заставляло его нервничать. Предполагалось, что знатные люди не должны бояться такой ерунды, но от этого плотный и темный туман не становился менее зловещим.
