Вин с удивлением обнаружила, что гордится своим вкладом в общее дело. Может, в будущем она присоединится к настоящему восстанию — там, где скаа не слишком забиты.
«Если такие места вообще существуют…»
Вин уже начала понимать, что не только льстецы братства принуждают скаа к покорности. Их угнетали тысячу лет: поручители, непрерывная работа на полях и фабриках… Именно поэтому бунты скаа всегда были такими робкими. Люди знали — или думали, что знают: невозможно сражаться с Последней империей.
Да и сама Вин так считала, несмотря на то что принадлежала к «свободным» ворам. Ей понадобилось столкнуться с безумным Кельсером, чтобы изменить точку зрения. Неудивительно, если Кельсер потому и поставил перед командой почти недостижимую цель — он понимал, что лишь сумасшедший вызов империи заставит людей осознать, что они могут сопротивляться.
Призрак посмотрел на нее. Он все еще чувствовал себя неловко в присутствии Вин.
— Призрак, — сказала она, — ты ведь знаешь, что Эленд отказался поддерживать наши отношения?
Призрак кивнул и слегка насторожился.
— Но, — с сожалением продолжала Вин, — я все равно люблю его. Мне очень жаль, Призрак. Но это правда.
Призрак опустил голову.
— Ты не виноват, — вздохнула Вин. — Правда, это не твоя вина, ты хороший, но… Просто так случается в жизни. Мы не знаем, кого полюбим. И притом, поверь, есть люди, которых я, например, никогда не смогла бы полюбить. Они этого не заслуживают.
Призрак кивнул.
— Да, понимаю.
— Могу я оставить у себя твой платок?
Призрак пожал плечами.
— Спасибо, — искренне сказала Вин. — Для меня это много значит.
Призрак уставился в туман.
— Я просто дурак. Я знаю, такого, типа, и быть не могло. Я ведь многое вижу, Вин. Очень многое.
Вин осторожно положила руку ему на плечо.
«Я многое вижу…»
Весьма уместное замечание для наблюдателя.
— Ты давно стал алломантом? — спросила она.
— Я в пять лет прорвался. Почти и не помню.
— И с тех пор постоянно тренируешься?
— В общем, да. Оно для меня как бы полезно. Я могу видеть, и слышать, и чувствовать.
— Можешь узнать много полезного? — с надеждой спросила Вин.
Призрак, сидевший на краю крыши, призадумался.
— Олово такая штука… тут, типа, не то главное, что видишь. Тут не видеть надо.
Вин нахмурилась.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, когда жжешь, — пояснил Призрак, — все же на тебя валится. Просто куча. Тут, там, все мешает. Хочешь сильно глядеть, так не бери в голову.
«Ну да… если хочешь быть хорошим наблюдателем, — перевела для себя Вин, — научись отсекать все лишнее. Дело не в том, что ты видишь, а в том, на что ты не обращаешь внимания».
— Интересно, — задумчиво пробормотала она.
— Да, — согласился Призрак. — Когда глядишь, тут тебе и туман, и дома, и дерево чувствуешь, и крыс внизу слышишь. Выбери одно и не гляди на другое.
— Хороший совет, — решила Вин.
Тут за их спинами раздался резкий стук. Оба быстро обернулись, а опустившийся на крышу Кельсер хмыкнул и направился к ним.
— Нужно выработать условный сигнал — предупреждать людей о нашем приближении. Каждый раз, когда я навещаю один из постов, я боюсь, что наблюдатель свалится с крыши.
Вин встала и стряхнула с одежды пепел. Она была в плаще рожденного туманом, рубахе и свободных брюках. Уже много дней она не надевала платья. То есть надевала только тогда, когда находилась в особняке Ренокса. Но Кельсер так боялся наемных убийц, что не позволял ей оставаться там надолго.
«По крайней мере, мы купили молчание леди Клисс», — подумала Вин, которую не на шутку разозлила цена этого молчания.
— Что, пора? — спросила она.
Кельсер кивнул.
— Почти. Просто я хочу кое-куда заглянуть по дороге.
— Понятно.
Их вторую встречу Марш назначил в месте, где намеревался проводить разведку для братства. Это была отличная возможность встретиться, потому что Марш якобы искал в окрестностях признаки алломантической активности. С ним почти постоянно ходил льстец, однако около полуночи Маршу на час предстояло остаться одному. Этого времени не хватило бы, чтобы уйти и вернуться, но его было более чем достаточно, чтобы ему могли нанести короткий визит два опытных рожденных туманом.
Наскоро попрощавшись с Призраком, они умчались в темноту. Однако скоро они спустились на улицу, потому что Кельсер решил поберечь силы.
«Странно, — подумала Вин, вспомнив свою первую ночную тренировку с Кельсером. — Пустые улицы больше не кажутся мне зловещими».
Камни мостовой стали скользкими от капель тумана, улица исчезала в белесых клубах. Было темно, тихо и пустынно. Даже война не слишком изменила столицу. Отряды солдат быстро подступали к вражеским Домам и наносили удар, стараясь пробить оборону, — но не бродили так просто по улицам. Гарнизон и вовсе еще не вернулся.
В ночном городе не было людей, но Вин чувствовала себя отлично, ведь рядом с ней всегда находился туман.
— Вин, — на ходу сказал Кельсер, — я хочу поблагодарить тебя.
Она обернулась, окинув взглядом величественную фигуру рожденного туманом.
— Поблагодарить меня? За что?
— За то, что ты сказала о Мэйр. Я много думал о том дне… о ней. Я не знаю, все ли объясняет твоя способность видеть сквозь медную завесу, но… если у меня есть выбор, я предпочту верить, что Мэйр не предавала меня.
Вин кивнула улыбнувшись. Кельсер грустно покачал головой.
— Глупо звучит. Как будто… все эти годы я только и ждал возможности обмануть себя.
— Не знаю, — осторожно сказала Вин. — Может, раньше я и сочла бы тебя дураком, но… Много слов, Кельсер. Доверие, самообман… Просто заткни голос, что твердит тебе о предательстве, и надейся, что друзья не причинят новой боли.
Кельсер хмыкнул.
— А ты не слишком-то стремишься меня утешить.
Вин пожала плечами.
— Я просто хочу донести до тебя мысль. Доверие и недоверие — одно и то же, только с разных сторон. И я понимаю, почему люди, которым приходится выбирать, предпочитают доверие.
— Но не ты сама? — спросил Кельсер.
— Не знаю.
Кельсер немного помолчал.
— Этот… твой Эленд. Может, он просто хотел тебя отпугнуть, чтобы ты уехала из столицы? Вел себя так ради тебя самой?
— Не исключено, — согласилась Вин. — Но он и сам изменился… совсем по-другому смотрел на меня. Он знал, что я ему лгала, но вряд ли понял, что я скаа. Он, скорее всего, решил, что я шпионю в пользу какого-то из Великих Домов. Но в любом случае он, похоже, искренне хотел отделаться от меня.
