Кельсер воспламенил все свои металлы.
— Я и не говорил, что мы закончили.
И тоже улыбнулся.
Он не боялся, не чувствовал боли, ему было весело. Всю жизнь в нем жило желание сражаться.
И он всегда хотел выяснить, сможет ли одолеть инквизитора.
Вин в отчаянии всматривалась в толпу.
— Что такое? — спросил Доксон.
— Мне кажется, я видела Эленда!
— Здесь?! Звучит довольно глупо, не находишь?
Вин покраснела.
«Может быть».
— Я намерена выяснить, так это или нет.
— Осторожнее, — предупредил Доксон. — Если инквизитор тебя увидит…
Вин кивнула и полезла вверх по стене. Забравшись достаточно высоко, она снова стала всматриваться в перекресток, ища знакомую фигуру. Доксон не ошибся: Эленда тут явно не было. Одна из телег — та, с которой инквизитор сорвал клетку, — лежала на боку. Лошади топтались рядом, их окружали дерущиеся скаа.
— Что ты видишь? — крикнул снизу Доксон.
— Ренокс упал! — ответила Вин, поджигая олово. — Похоже, у него топор в спине!
— Может, это и не убьет его, — с сомнением в голосе сказал Доксон. — Я не слишком много знаю о кандра.
«Кандра?»
— А другие пленники? — спросил Доксон.
— Сбежали, — сообщила Вин. — Клетки пусты. Докс, там столько скаа!
Похоже, что все, кто пришел на площадь Четырех Фонтанов, уже перебрались сюда. Все было забито людьми, и Вин видела тысячи скаа, толпившихся на соседних улицах.
— Хэма я не вижу, — продолжала Вин. — Ни среди живых, ни среди мертвых. И Призрака тоже.
— А Кел? — спросил Доксон.
Вин ответила не сразу.
— Все еще бьется с инквизитором, — сказала она наконец.
Кельсер воспламенил свинец, продолжая молотить инквизитора кулаками по лицу, но стараясь не задевать металлические стержни в глазах. Инквизитор пошатнулся, и Кельсер врезал ему в живот. Тварь зарычала и с размаху ударила Кельсера по лицу, сбив его с ног.
Кельсер тряхнул головой.
«Да как же прикончить этого урода?» — подумал он, вскакивая на ноги.
Инквизитор шагнул к нему. Кое-кто из имперских солдат продолжал искать в толпе Хэма и его людей, но многие давно остановились. О поединках между могущественными алломантами ходили легенды, но никто не видел их собственными глазами. И солдаты, и простые горожане ошеломленно и благоговейно наблюдали за сражением.
«Он сильнее меня, и намного, — вынужден был признать Кельсер, внимательно наблюдая за инквизитором. — Но сила — это еще не все».
Кельсер прикрыл глаза и потянул к себе разные мелкие металлические предметы, забирая их у владельцев, — оловянные чашки, стальные мечи, кошельки с монетами, кинжалы. Собрав, он метнул их в противника, поддерживая при этом горение атиума, чтобы каждый предмет раздвоился в глазах инквизитора.
Инквизитор негромко выругался, отбиваясь от металлического дождя. Кельсер воспользовался тем, что тварь отталкивает от себя металл, и слегка потянул, заставив все вещи завертеться вокруг нее. Инквизитор сталью разорвал кольцо, и Кельсер тут же отпустил его. Но как только инквизитор прекратил отталкивать металл, Кельсер подтянул все к себе.
Имперские солдаты образовали круг, с опаской глядя на происходящее. Кельсер воспользовался этим. Отталкиваясь от доспехов, он взлетел в воздух и начал метаться. Непрерывно двигаясь, он запутывал инквизитора, получив возможность швыряться в тварь металлическими предметами.
— Обрати внимание на пряжку моего ремня, — попросил Доксон, взобравшись по стене наверх и пристроившись рядом с Вин. — Если я свалюсь, потяни за нее, чтобы я не расшибся.
Вин кивнула, почти не замечая присутствия Доксона. Она не сводила глаз с Кельсера.
— Он великолепен!
Кельсер метался в воздухе, и его ноги не касались земли. Металлический вихрь крутился вокруг него. Кельсер управлял им с непревзойденным мастерством. Инквизитор яростно отбивался, но ясно было, что ему трудно уследить за всеми снарядами.
«Я недооценивала Кельсера, — подумала Вин. — Я полагала, что кое в чем он неискусен, потому что он не уделяет внимания некоторым вещам… Но дело-то не в этом. Вот. Вот его главное искусство — невообразимая точность в толкании и притягивании металлов. И меня он учил обращаться именно со сталью и железом. Может, он всегда знал, зачем это нужно…»
Кельсер волчком вертелся в центре металлического урагана. Каждый раз, когда один из предметов падал на землю, Кельсер подхватывал его и снова вовлекал в круговорот. При этом сам Кельсер ни мгновения не оставался на месте, толкая и притягивая, поддерживая металлические снаряды в воздухе и периодически швыряя их в инквизитора.
Тварь отбивалась, явно смущенная. Инквизитор пытался отталкивать снаряды строго вверх, но Кельсер тут же подвесил несколько предметов покрупнее прямо над головой противника, и твари пришлось сначала избавиться от них, чтобы не возникло рикошета.
Наконец обломок железной клетки ударил инквизитора в лицо.
Тварь пошатнулась, по ее виску потекла кровь, залив татуировки.
Кельсер тут же принялся метать в инквизитора все, что попадалось под руку. Его гнев перешел все мыслимые пределы.
— Это ты убил Марша? — закричал он, совершенно не интересуясь ответом. — Это ты был во дворце, когда меня приговорили к Ямам?
Инквизитор вскинул руку, отталкивая очередную волну, и отшатнулся, прижавшись спиной к перевернутой деревянной телеге.
Кельсер слышал, как тварь зарычала, и внезапный удар бешеной алломантической силы пронесся сквозь толпу, сбив с ног солдат и разметав металлическое облако Кельсера.
Кельсер бросился на инквизитора, подхватив с мостовой камень.
Тварь повернулась к нему лицом — и Кельсер, испустив отчаянный вопль, ударил ее булыжником, и сила его ненависти была, наверное, больше, чем сила свинца.
Камень угодил инквизитору точно между глазами. Голова твари откинулась назад, ударившись о дно лежавшей на боку телеги. Кельсер, продолжая кричать, обрушил камень еще раз, и еще, и еще…
Инквизитор взвыл от боли, протянул к Кельсеру скрюченные пальцы и попытался встать, но вдруг замер. Его голова оказалась прибитой к телеге. Металлические стержни, пронзавшие череп насквозь, от ударов Кельсера глубоко вошли в дерево.
Кельсер улыбнулся, когда тварь завизжала от ярости, пытаясь вырваться. Он огляделся, ища подходящий предмет, поддел ногой труп и подхватил с земли обсидиановый топор. Грубо отполированное лезвие блеснуло в красном солнечном свете.
— Я рад, что ты уговорил меня на поединок, — насмешливо сказал Кельсер.
