Пока что он вычислил с уверенностью очень немногое. Становилось очевидным, что начальной точкой магии служили эйоны; даже самые примитивные символы приносили результат. Более сложное волшебство творилось с помощью изменения первоначального иероглифа, дорисовывания к нему точек и линий, как случилось с эйоном излечения во сне принца. Точки и линии служили дополнительными условиями, уменьшая или увеличивая фокус силы. К примеру, лекарь, тщательно вычерчивая символ, мог установить, какую конечность и каким образом излечить и как избавиться от заражения.
Чем больше читал Раоден, тем меньше он видел в эйонах мистические символы. Скорее, они походили на математические вычисления. Их мог чертить практически любой элантриец: все, что требовалось, — твердая рука и знание базового набора иероглифов; но мастерами Эйон Дор становились те, кто умел быстро и верно определить необходимые изменения основного, центрального эйона. Автор книги предполагал, что читатель обладает обширными познаниями в Эйон Дор, и поэтому опускал большинство общих принципов. Немногочисленные иллюстрации оказались настолько запутанными, что Раоден не мог без подсказки в тексте определить, какой из символов является отправной точкой.
— Если бы он только объяснил, что значит «пропустить через себя Дор»! — воскликнул принц, перечитывая кусок страницы, упорно повторяющий данный совет.
— Дор, сюл? — Галладон отвернулся от грядок. — Похоже на слово из дюладела.
Раоден выпрямился. Символ, которым автор определял Дор, отличался от привычных эйонов — даже не иероглиф, а записанное со слуха слово. Как будто его перевели с другого языка.
— Дружище, ты прав! Это не эйонский символ!
— Конечно нет, в нем всего лишь один слог.
— Судить по слогам — упрощенный подход.
— Но безошибочный. Коло?
— В принципе, да, — согласился принц. — Но сейчас это неважно, главное — Дор. Ты знаешь его значение?
— Ну, если слово то же самое, то оно относится к Джескеру.
— Какое отношения имеют к Элантрису мистерии? — подозрительно спросил Раоден.
— Во имя Долокена, сюл! Я тебе говорил, Джескер и мистерии — совершенно разные вещи! То, что на Опелоне называют мистериями Джескера, имеет такое же отношение к дюладелской религии, как Шу-Кесег!
— Я приму к сведению. — Раоден примирительно поднял руки. — А теперь расскажи мне о Дор.
— Трудно объяснить, сюл. — Галладон облокотился на самодельную мотыгу, смастеренную из палки и нескольких булыжников. — Дором называют невидимую силу; она присутствует во всем без исключения, но к ней нельзя прикоснуться. Она не влияет ни на что, но управляет всем. Почему реки текут?
— Потому что вода притягивается к земле, как и все остальное. В горах тает снег, и ему нужно куда-то стекать.
— Правильно. А теперь другой вопрос. Почему вода соглашается течь?
— Не знал, что нужно спрашивать ее согласия.
— Нужно, и причина этого — Дор. Джескер учит нас, что только люди обладают способностью — или проклятием — не обращать внимания на Дор. Ты знаешь, что если забрать у родителей птенца и принести его домой, он все равно научится летать? — Раоден пожал плечами. — Как он учится? От кого?
— От Дор? — неуверенно предположил принц.
— Правильно.
Раоден улыбнулся, объяснение Галладона переполняли мистические недомолвки, и он сомневался, что оно окажется полезным. Но тут ему припомнился сегодняшний сон-воспоминание о давно прошедшем дне. Когда элантрийка чертила эйон, воздух раздавался под нажимом ее пальца. Раоден чувствовал бьющуюся по ту сторону беспорядочную силу, как она давит на разрыв, пытаясь добраться до него. Она хотела пересилить его, сломать, пока мальчик не станет ее частью. Только безошибочно вычерченный эйон жещины-лекаря обуздал бешеный поток, и он излечил ногу, не принеся вреда.
Та сила, чем бы она ни являлась, была реальна. Она скрывалась и за слабомощными эйонами принца.
— Так значит… Галладон, вот почему мы все еще живы!
— О чем ты болтаешь, сюл? — снова поднял голову от работы дьюл.
— Вот почему мы живем, хотя наши тела не поддерживают себя! — Раоден в возбуждении вскочил на ноги. — Разве ты не видишь? Мы не едим, но нам хватает энергии для жизни. Между телами элантрийцев и Дор должна существовать связь, которая дает нам необходимую для выживания силу!
— Тогда почему она не дает больше, чтобы наши сердца бились, а кожа не становилась серой? — Галладона не убедило его открытие.
— Потому что ее недостаточно. Эйон Дор больше не работает; мощный поток, который раньше питал город, иссох до крохотного ручейка. Но он не исчез полностью. Мы можем рисовать эйоны, хотя они ничего не дают, а наш разум продолжает жить, даже в ущерб телу. Нам осталось найти способ восстановить Дор до былой мощи.
— И всего-то? Починить то, что сломалось?
— Думаю, да. Трудность заключается в том, чтобы осознать связь между нами и Дор, Галладон. И не только — должна иметься связь между этим местом и Дор.
Галладон наморщил лоб.
— Почему ты так считаешь?
— Потому что Эйон Дор развивалась только в Арелоне. В книге говорится, что чем дальше удаляешься от Элантриса, тем слабее становится магия. К тому же шаод грозит только арелонцам. Он может случиться с теоданцами, но только если они в этот момент находятся в Арелоне. Ну и порой он прихватывает за компанию дьюлов.
— Я даже не догадывался.
— Существует какая-то связь между этим местом, арелонцами и Дор. Я никогда не слышал, чтобы шаод случился с фьерденцем, сколько бы тот ни жил в Арелоне. Дьюлы же — смешанный народ и принадлежат наполовину к джиндоской, наполовину к эйонской расе. Где находилась твоя ферма?
— На севере Дюладела, сюл.
— То есть на границе с Арелоном, — победно заявил Раоден. — Я точно уверен, что шаод связан с землей и эйонской кровью.
Галладон передернул плечами.
— Звучит убедительно, но кто я такой, чтобы судить о подобных вещах? Я всего лишь простой фермер.
Принц фыркнул, не тратя время на ответ.
— Но почему? В чем связь? Может, фьерденцы правы и Арелон проклят?
— Рассуждай сколько угодно, сюл, не стесняйся. — Галладон повернулся к грядке. — Я лично не вижу, какой эмпирический смысл ты надеешься извлечь из своего объяснения.
— Ладно-ладно. Я перестану болтать попусту, если ты расскажешь, где простой фермер выучил слово «эмпирический».
Галладон не ответил, но принцу послышалось, что он хмыкает себе под нос.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
— Позвольте проверить, правильно ли я вас понял, дорогая принцесса, — произнес Эхан, подняв вверх толстый палец. — Вы хотите, чтобы мы помогали Йадону? Как глупо с моей стороны думать, что мы его терпеть не можем.
