— Кажется, она принцесса.
Раоден скорчился на крыше; рядом притаился Галладон. Они выбрали это здание в качестве наблюдательного пункта с первых дней охоты за новичками. С его крыши открывался прекрасный вид на привратную площадь.
На городской стене собиралась толпа, ворота стояли открытыми. Что само по себе служило поводом для удивления: обыкновенно стражники вталкивали новичков внутрь и тут же испуганно захлопывали створки.
Но полная картина оказалась еще невероятнее. Посреди площади стояла большая, запряженная лошадьми повозка, а рядом с ней сгрудилась группа хорошо одетых мужчин. Только единственная женщина среди них, высокая блондинка с длинными волосами, не выглядела перепуганной посещением Элантриса. Девушка в гладком, зарытом коричневом платье с повязанным на правом рукаве черным шарфом стояла рядом с упряжкой, похлопывая по шее и успокаивая лошадей. Ее лицо отличалось резкими чертами и острым взглядом; она рассматривала грязную, затянутую слизью площадь и что-то прикидывала. Раоден шумно выдохнул.
— Я ее видел только через сеонов, — прошептал он. — Я не подозревал, насколько она красива.
— Ты ее знаешь, сюл? — удивленно уточнил Галладон.
— Кажется… Мы женаты. Это Сарин, дочь теоданского короля Эвентио.
— Что она здесь делает?
— Важнее выяснить, что она здесь делает бок о бок с дюжиной знатнейших дворян Арелона. Тот пожилой мужчина рядом с ней — герцог Телри, и многие считают его самой влиятельной персоной королевства, после Йадона.
Дьюл согласно кивнул.
— Тогда я могу предположить, что молодой джиндосец — барон Шуден с Кайской плантации?
Принц улыбнулся.
— Я думал, что ты всего лишь простой фермер.
— Караванный тракт Шудена проходит точно посредине Дюладела. Не найти такого дьюла, который бы не слышал его имени.
— А-а-а, — только и смог протянуть Раоден. — Нас также посетили граф Эхан и граф Иондел. И что, во имя Доми, затеяла эта женщина?
Как будто услыхав его вопрос, принцесса Сарин закончила созерцание Элантриса. Она повернулась и направилась к задку повозки, отогнав нервничающих дворян нетерпеливым взмахом руки. Девушка сдернула наброшенную на повозку ткань, явив ее содержимое.
Повозка ломилась от всевозможной снеди.
— Идос Доми! — выругался Раоден. — Галладон, нам грозит беда.
Дьюл недовольно повернулся к нему; его глаза горели голодным огнем.
— О чем ты говоришь, сюл? Я вижу пищу, а интуиция мне подсказывает, что принцесса привезла ее для нас! Что тебе не нравится?
— Она, должно быть, решила устроить Кручину вдовы. Только иностранка могла додуматься прийти в Элантрис.
— Сюл — тут же посерьезнел Галладон, — скажи мне, о чем ты думаешь.
— Она пришла не вовремя. Наши люди только-только ощутили независимость, задумались о будущем и начали забывать боль. Стоит накормить их до отвала, и они забудут обо всех планах. Ненадолго они насытятся, но Кручина длится всего несколько недель. А после этого снова вернутся боль, голод и жалость к себе. Моя принцесса своим приходом уничтожит все наши труды.
— Ты прав, — осознал дьюл. — Я почти забыл о голоде, пока не увидел еду.
Раоден в ответ застонал.
— Что еще?
— Что будет, когда о еде прослышит Шаор? Ее люди набросятся на тележку, как стая волков! Я даже представить боюсь, что случится, если кто-то из них убьет дворянина. Мой отец терпит элантрийцев только потому, что давно выбросил их существование из головы. Но стоит одному из нас напасть на дворянина, и король вполне может решить уничтожить город одним махом.
Из переулков вокруг площади начали появляться люди. Громилы Шаор не показывались; пока подходили вымотанные, усталые от жизни элантрийцы, которые до сих пор жили на улицах сами по себе. С течением времени многие прибились к общине, но сейчас, с появлением доступной для всех пищи, ему ни за что не собрать остальных. Они продолжат привычное существование без смысла и цели, заблудившись в лабиринте боли и проклятий.
— Ох, милая моя принцесса, — вздохнул Раоден. — Ты хочешь помочь, но раздать этим людям еду — худшее, что ты могла придумать.
Марещ поджидал их у подножия лестницы.
— Вы ее видели? — нетерпеливо спросил ювелир.
— Видели, — нехотя ответил принц.
— Чего она хочет?
Не успел Раоден раскрыть рот, как над площадью разнесся уверенный женский голос:
— Я хочу говорить с властителями этого города — они называют себя Аанден, Карата и Шаор. Позовите их сюда.
— Как?.. — вырвалось у принца.
— Поразительная осведомленность, — заметил Мареш.
— Вот только сведения немного устарели, — добавил Галладон.
Раоден заскрипел зубами, ломая голову над новой проблемой.
— Мареш, пошли гонца к Карате. Пусть встретит нас около университета.
— Да, господин. — Ювелир взмахом подозвал ближайшего мальчишку.
— И пусть Саолин приведет на площадь половину своего отряда. Ему придется приглядывать за бандой Шаор.
— Я могу сам их позвать, господин, — предложил вечно горящий желанием услужить мастер.
— Нет. Ты у нас будешь изображать Аандена.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Иондел и Шуден оба настояли на том, чтобы сопровождать принцессу. Старый граф не спускал руки с рукояти меча (он всегда носил на поясе клинок, несмотря на мнение арелонского двора об оружии) и рассматривал и провожатого, и эскорт из элантрийских гвардейцев с равной долей подозрительности. В свою очередь, гвардейцы изо всех сил притворялись невозмутимыми, как будто посещение Элантриса считалось в их среде ежедневной прогулкой. Но Сарин прекрасно ощущала их страх.
Поначалу все до единого воспротивились ее плану. Казалось немыслимым, чтобы принцесса отправилась в недра Элантриса на встречу с тамошними самозваными правителями. Сарин же упорствовала в желании наглядно доказать, что древний город не представляет опасности. А если начать дрожать при первом посещении, то как потом уговорить дворян войти в элантрийские ворота?
— Мы почти пришли, — раздался голос провожатого.
Высокий стройный мужчина пришелся бы вровень с Сарин, будь на ней сегодня каблуки. Серые пятна на его лице казались более светлыми, чем у прочих элантрийцев, но то ли он отличался более бледной кожей, то ли попал в проклятый город недавно — принцесса не знала. До шаода его овальное лицо могло бы считаться симпатичным, и он явно не принадлежал к простонародью: его походка и осанка выдавали привычку гордо держать себя. Хотя он исполнял роль простого посланца, Сарин решила, что провожатый — один из доверенных помощников элантрийских главарей.
