— Господин Аретку, — позвал я через аплинк, — откройте окно.
— Зачем? — недоуменно переспросил шериф.
— Выполняйте.
Дисциплина в Службе стоит на высоте. Окна в админ-центре не открывались, поэтому, едва я подтвердил команду, шериф просто выбил раму одним ударом. Вообще-то по этому поводу стоило устроить разбирательство с показательной поркой — а если вот так же в бронестекло ударит ракета снаружи, выдержит ли?
Примерившись, я зашвырнул блямбу точно в зияющий проем. Подумаешь, метров тридцать…
— А теперь проанализируйте, пожалуйста, то, что я вам переправил, — попросил я. — И срочно. Кажется, мы имеем дело с полномасштабной меметической атакой.
На сосцевидном отростке Тадеуша Новицкого красовалась точно такая же блямба, окруженная — я всмотрелся, напрягая алгоритмы распознавания, — потёками недавно запекшейся крови. Инженер не произвел на меня впечатления поклонника современной музыки, и — это я помнил безо всякого аугмента — во время нашей первой встречи проигрывателя на нём не было.
Толпа скандировала что-то невнятное, колыхаясь туда-сюда перед главным входом — портиком с неимоверно уродливыми колоннами в стиле псевдонеомодерна.
— Что им нужно? — недоуменно пробормотала Катерина Новицкая.
— Они не подпускают к зданию нас, — ответил я, пораженный догадкой. — Верней, меня, потому что Ибар не знает еще, что мы работаем вместе.
Или знает? Я задвинул подальше в глубины сознания мысль о подсаженном в мою нервную систему трояне. Или не мою — Новицкая общалась с Ибаром четыре года, за это время многое могло случиться…
Но агент не мог не понимать, что надолго эта банда меня не задержит. Самое большее — минут на десять. Значит, для него по какой-то причине важны эти минуты.
А значит, я не имею права ему их отдать.
— За спину, — скомандовал я оторопевшим рискунам и быстрым шагом двинулся на толпу, еще не успевшую своим рептильным мозгом воспринять наше явление.
Вскинул руки. Излучатели выскользнули из кобур с оглушительным слитным щелчком.
Демонстранты падали, точно кегли. Детские улыбки на злых бородатых лицах выглядели дико. Когда я закончил поливать площадь из блиссеров, на ногах остались всего три человека — Тадеуш Новицкий и ещё двое с такими же блямбами за ухом. Один успел поднять пистолет, прежде чем агентша набросилась на него. Я отвернулся; кого-то из рискунов стошнило.
Супруга Катерина Новицкая увечить не стала — только скрутила, оглушив ударом по голове. Вместе мы легко затащили обмякшего инженера в вестибюль, под недоуменные, испуганные взгляды полицейских. Агентесса окинула голубые мундиры презрительным взглядом, но комментировать не стала.
— Обездвижить, — распорядился я подбежавшим медикам. — Провести гипнургический осмотр и, как я понимаю, коррекцию. Господин Аретку, — это уже через аплинк, но в полный голос, чтобы слышали окружающие, — уже есть результат?
— Конкретного не будет еще минут двадцать, — отозвался шериф с ближайшей стены — в здании действовала комфортроника, создавая эффект присутствия собеседника: казалось, что вестибюль граничит с рабочим залом на втором этаже, этакая виртуальная телепортация. — Но это, без сомнения, никакой не игрушник, хотя модемные контуры в нем имеются.
Выглядел Ион Аретку прескверно. Под глазами набрякли мешки, зрачки под слоем синеватой мглы мерцали лихорадочным блеском, какой дают стимуляторы, а мозаике из разноцветных мушек под челюстью могли бы позавидовать своды Айя-Софии. Пальцы не останавливались ни на мгновение, выплетая цепочки команд, и по ирреальности расходились круги, словно по воде. За спиной шерифа я заметил пару полетных лож — оба были заняты, радужные ленты оптических шин вились серпантином, прежде чем уткнуться в черный гриб переносного хаба.
— Контроллер, — утвердительно проговорил я. — Парню сделали глубокую репрографию и вели с помощью этой штуки… Стоп. Вы провели опознание по следам ДНК?
Аретку покачал головой.
— Погодите.
Слизнув крошку засохшей крови влажной ленточкой из пакета, он сунул полоску ткани в лабораторный анализатор.
— Когда этот парень прибыл в домен? — уточнил я запрос, не дожидаясь, пока автомат предупредительно звякнет.
— Две недели назад, — ответил Аретку через несколько утомительных мгновений, сбрасывая мне краткое досье.
Я заглянул в файл, выделяя взглядом только самое существенное. Действительно, колонист был кубинцем — неудивительно, что его приняли за беженца от распространяющейся по Центральной Америке волны смертоносной арбор-инфекции; по лицу ведь не скажешь, что у парня высшее агротехническое образование… Но хотя бы одно мое опасение оказалось необоснованным: у Ибара было время обработать жертву — это случилось не за короткие часы после моего появления на Габриэле.
Звонок брякнул второй раз. Я машинально поднял взгляд на анализатор, прежде чем сообразил, что звук раздается в моей голове. С Земли прислали — наконец-то — протокол вскрытия Конана Сайкса.
— Смотрите, что принесла кошка… — пробормотал я, сбрасывая копии Аретку и, по недолгом размышлении, Новицкой.
— Простите, агент, — осмелился спросить Асахита, менее замотанный, чем бэйтаунский шериф, и оттого яснее воспринимавший окружающее, — а что здесь делает колонист Новицкая?
— Госпожа Новицкая, — любезно объяснил я, — является тайным агентом российской имперской госбезопасности в вашем домене. Я предложил ей амнистию в обмен на сотрудничество, и она была так добра, что согласилась.
Японец впал в ступор, зато мне пришлось потратить две минуты сорок секунд драгоценного времени, чтобы убедить в правомочности такого шага даже не Аретку — тот ограничился формальным протестом, — а Дебору Фукс, возмущавшуюся долго и шумно. За это время мы успели добраться до рабочего зала физически, поэтому спор завершила сама Новицкая, пообещав доктору, что сломает той руку. Или ногу.
В конце концов я смог открыть отчет. Окончательную причину смерти патологам установить не удалось. Это было странно само по себе. Но еще интереснее было другое: Сайкс-младший был убит не семь, то есть уже восемь дней назад, а значительно позже, потому что обезвоживание трупа происходило куда быстрее, чем это возможно даже в абсолютно сухом воздухе. Полный ненужных мелочей отчет сохранил даже восклицание кого-то из патологов: «Парня словно сунули в осушитель…» — хотя это было поэтическое преувеличение — в жидкой окиси фосфора тело растворилось бы, как гвоздь в лимонаде. Кроме того, на коже трупа обнаружились странные следы — не то ожоги, не то продавлинки, сделанные толстой проволокой. В остальном покойник был совершенно здоров. И почему отдал душу богу — непонятно. Убийца очень постарался, чтобы не оставить следов, — даже обмыл мертвеца дезраствором, прежде чем делать из него мумию, чтобы не оставить следов своей ДНК. Что-то, понятно, найдется, но в дни перед гибелью Конан Сайкс встречался с таким множеством людей, что отыскать среди них убийцу — гиблое дело.
