Книга Серебро и свинец, страница 27. Автор книги Владимир Серебряков, Андрей Уланов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Серебро и свинец»

Cтраница 27

На вьетнамцев они не походили: даже не узкоглазые. Если бы не наряды, так и не скажешь, что чурки. Люди как люди. Первым шел хлипенький такой мужичок, что твоя глиста. Весь из себя выряженный, в черной коже, бирюльки серебряные всюду висят – сущий Гамлет, только со сцены слез. Но держать себя умеет, вышагивает, как на параде, подбородок вздернул. За ним, чуть в сторонке, молодой парень, одет попроще – курточка там, штаны типа джинсовых. Но тоже – видно, не простая птица. А-ри-сто-кратия. И третьим – здоровый облом, вроде Хэнка этого, Батлера… упокой его, господи. Телохранитель, наверное. Лба нет – весь в плечи ушел. Дуглас себя слабачком не считал, но этого жлоба задирать побоялся бы. Никакой бокс не поможет, никакое карате.

А лица у всех троих – веселей за гробом идут.

И тут кто-то из морпехов не сдержался. Выстрелил.

Ничего не случилось.

Дуглас ни на секунду не поверил бы, чтобы его однополчане, его братья-морпехи могли промахнуться из винтовки с десяти шагов. Не так, значит, просты эти чурки. Или… Дугласа прошиб холодный пот. Или Советы сюда уже добрались? Бронежилет под камзол… а дырочки отсюда и не углядишь, тряпье-то черное. От испуга ему не пришло в голову, что от одного удара пули человек должен был, самое малое, согнуться. Кроме того, имея время прицелиться, стреляют в голову – на нее бронежилета не наденешь. Да и вообще – кто на войне носит бронежилет?

Туземцы посовещались секунду. Потом их главный, тот, что в черном, резко ткнул пальцем в сторону валяющегося на траве Пауэлла. Молодой кивнул и воздел руки к закрытому ветвями небу.

Дугласа Чарнса предупредил даже не рефлекс – никакие тренировки не готовили его к тому, что случилось затем, – а инстинкт. Забыв о лучниках, он бросился в кусты, петляя, точно заяц. Поляна за его спиной взорвалась огнем. Там, где лежали, вжавшись в моховые подушки, его товарищи, одна за другой оставались только горелые проплешины. Люди даже не вспыхивали – они испарялись, как япошки в Хиросиме.

«Это точно Советы, – думал Чарнс, проламываясь сквозь кусты, точно лось, – больше некому. Только эти маньяки могли дать дикарям такую пушку. А парень в джинсах – наводчик. Или спутник молотит с орбиты? Да нет, это я «Звездных войн» насмотрелся…».

О том, что на самом деле делал юноша за спиной владетеля Дейга, Дуглас Чарнс так и не догадался до той самой секунды, когда метко нацеленная стрела пригвоздила его к стволу векового дуба. Силы удара, превратившего его тело вместе с бесполезной винтовкой М-16 в пар, морпех уже не почувствовал.


* * *


Капрал Пауэлл очнулся от холода. Собственно, от холода его начало трясти стыдной, крупной дрожью, а уже эта дрожь отозвалась нестерпимой болью в стянутых накрепко запястьях.

«Суки», – было первой его мыслью. Потом капрал вспомнил, что случилось до того, как он потерял сознание, и от ужаса открыл глаза.

Произошедшее на поляне он не мог объяснить никак. В секретное оружие красных он не верил, будучи твердо убежденным в военном превосходстве родной державы вообще и ее флота – в частности, а особенно – лучших представителей флота, морской пехоты США. А другого объяснения капрал Пауэлл не видел. Поэтому череда огненных вспышек, пожравшая его товарищей, заставляла его память шарахаться и отступать.

Зато отчетливо вспоминалось остальное. Грубые руки, зашвырнувшие раненого на спину огромной вонючей лошади. Бесконечная скачка по лесным дорогам, пока не прошло действие морфия и боль в ноге не заставила капрала отключиться. Резкие, неприятные звуки чужого языка, запах кожаной одежды и гари… гари…

В комнатушке гарью не пахло, хотя в держателях на стене горели две керосинки. Огоньки трепетали в стеклянных трубках, отбрасывая причудливые тени на голые стены.

«Спокойно, солдат, – уговаривал себя Пауэлл. – Спокойно. Твоя задача – выжить. Дождаться, пока наши не разнесут это змеиное гнездо по камушку. Тоже мне, герильерос нашлись». Ему не очень верилось в грядущую подмогу, но капрал отчетливо осознавал – если он не заставит себя поверить в неизбежное, пусть и нескорое вызволение, то попросту свихнется, не дождавшись ни допросов, ни пыток. Или тихо сдохнет от холода и безнадежности.

Чтобы отвлечься от озноба и боли, капрал принялся осматриваться, насколько позволяли путы. Даже его неподготовленному взгляду ясно было – это место не предназначалось в пыточные камеры. Раньше тут была кладовая или ледник – на стенах остались тени от полок и шкафов. Потом все барахло отсюда вытащили, а на его место приволокли здоровенный дубовый верстак. К верстаку привязали одного неудачливого капрала.

«Хорошо хоть нога не болит», – подумал Пауэлл и, только произнеся про себя эти успокаивающие слова, понял – правда, не болит. А ведь перелом был скверный, по всем статьям – осколочный, после такого в госпитале отлеживаться надо. Чудеса, да и только. Рассудок дернулся, будто пойманная на крючок рыбина, пытаясь уйти от неизбежного вывода. И тут из пляшущих теней выступил человек.

Похоже было, что он все время стоял здесь, но взгляд Пауэлла не мог нащупать его, неподвижного, в сумерках. И… капрал узнал его. Этот худощавый мужчина первым вышел на злосчастную поляну у подножия секвойи. Точно, он: даже костюма не сменил.

– Ас-ризане, ши? – поинтересовался человек в черном.

Слова заметались между стенок черепа, как муха, залетевшая в пустую бутылку: «ризан… ризан… ризан…», «ши… ши… ши…».

Из густой мглы вышли еще три фигуры – юноша, шедший по поляне вторым, и двое Пауэллу незнакомых: один с добродушным от природы, а сейчас похоронно-мрачным лицом и второй, чья физиономия полностью скрывалась под низко надвинутым капюшоном.

Словно чья-то жесткая рука проникла в мозг Пауэлла, вороша слова, как палые листья, взметая фонтаны смыслов. «Ризан – встать», – промелькнула мысль, и капрал понял, что знание вложила в него незримая рука, а фраза обрела смысл: «Ты очнулся, ши?»

Пауэлл попытался нащупать смысл загадочного словечка «ши», но если простое «ризан» соотносилось с одним значением, то странное обращение вызывало в мозгу хор голосов, каждый из которых тянул свое: один переводил «демон», другой – «пришелец», третий – еще что-то невнятное… Рука продолжала свою странную работу, наполняя память Пауэлла словами чужого языка, а голову – слоями спрессованной боли.

«Телепаты, – понял Пауэлл. Как ни странно, от этой безумной мысли ему стало легче. – Они тут телепаты. Все подряд. – И тут же поправился: – Нет, не все. Иначе зачем учить меня языку?»

А раз есть телепатия – почему бы не быть, скажем, телекинезу? Или… капрал Пауэлл не помнил, как называется воспламенение на расстоянии, а придумать с ходу красивое латинское слово ему не хватало учености. Но от этой мысли ему сделалось жутко.

Капрал Пауэлл был солдатом. Он привык иметь дело со смертью в различных видах – консервированной и свежей, быстрой и не очень. Но всякий раз то была смерть, воплощенная в металле. Отними у противника его автомат или базуку – и это уже не противник, а слизняк, которого пара пустяков раздавить.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация