– Ну вот, – заключил владетель. – Один пленный демон нас не объест. Другое меня тревожит, совсем другое. Мы выдержали одно сражение с этими ши… выдержим, наверное, и второе… но если дело дойдет до третьего, мне, пожалуй, некого будет выставить на поле боя. Разве что крестьян с вилами и косами – против чародейного оружия куда как великая сила! – Он иронически прищурился. – Так что, коун Тауторикс, я бы на вашем месте не рвался так в битву.
– Нечисто тут дело, – упрямо возразил воевода. – Ох как нечисто! Видел я этого ши – в него плюнуть стыдно! Как могли эдакие… – он поискал достаточно обидное слово, не нашел, хекнул в сердцах и продолжил: – положить едва ли не треть моих воинов? Даже и со своими свинцовыми пульками – для чего ж нам чародеи приданы?
– Возможно, – подал голос Терован, в последние годы взявший за привычку присутствовать при всяких беседах отца с доверенными советниками, но вмешивавшийся редко, – здесь нам сумеет помочь коун Паратакс. Он ведь входил в рассудок пленника по просьбе койны Моренис. – Наследник владетеля почтительно склонил голову перед провидцем. – И, верно, не упустил случая извлечь оттуда что-нибудь полезное нам.
– Совершенно верно, коун Терован, – так же вежливо отозвался немолодой чародей. – Но если речь идет о том, почему боец-ши столь жалок в сравнении с дружинниками Бхаалейна, – боюсь, ответ лежит на поверхности… и коуну Тауториксу очень не понравится.
Паратакс прикрыл веки – так поступало большинство провидцев, когда им приходилось передавать или читать мысленные образы, и перед внутренним взором собравшихся проявились картины, почерпнутые из памяти Толи Громова – построение… развод караула… парад… парад на Красной площади по телевизору… снова построение… «Рр-няйсь! смир-рна!»… на грудь четвертого… строем… шагом… левой… правой…
– Да это не люди, – невольно прошептал Лоргас, – это мураши какие-то!
Провидец прервал свое сосредоточение.
– Воистину так, – ответил он. – Каждый из них в отдельности – ничто по сравнению с нашими бойцами. Но громобойное оружие придает им силу чародея средней руки… и их очень много. Очень.
Владетель обвел тяжелым взглядом всех собравшихся за столом в больших палатах кирна.
– Их очень много, – повторил он. – И на каждого убитого нами они могут привести через стоячие камни десять или сто таких же. Поэтому я не рвусь в бой. Я предпочту решить дело миром… по крайней мере, сейчас.
Терован посмотрел в глаза отцу.
– Я знаю, о чем ты думаешь, – тихо промолвил владетель. – Но я не призову на помощь императора, если только существование Бхаалейна не будет поставлено под угрозу. Возможно, я трусливый старик, – по лицам советников пробежали рябью усмешки, – но лучше будет нам самим договориться с демонами.
– Я не вижу в этом бесчестья, – сказал Лоргас. – Даже худой мир лучше доброй войны.
Тауторикс прорычал что-то еле слышно, но спорить не осмелился.
– Оскорбление, нанесенное имени Бхаалейна, смыто кровью, – успокоительным тоном проговорил владетель. – Полагаю, что, когда недоразумение будет разрешено, ши продолжат переговоры с нами.
– Чтобы потом снова ударить нам в спину, – буркнул воевода.
– Если бы они хотели уничтожить нас, – сухо отмолвил владетель, – им достаточно было обрушить на нас свое войско. Они смели бы нас числом.
– Вдобавок они совершенно не ценят жизни своих… солдат, – добавил Паратакс и перевел: – Бойцов-мурашей. Это я тоже почерпнул из памяти нашего пленника… Во время последней войны они почитали за героев тех, кто, не сдавшись в плен, убивал себя.
Эвейнцы в ужасе переглянулись.
– Что за безумие ими владеет? – вопросил Лоргас, не обращаясь ни к кому в отдельности.
– Странное и заразное, – ответил провидец с некоторым самодовольством. – Их с детства учат не верить ничему, кроме того, что говорят определенные люди. А те, конечно, воспитывают в них слепое повиновение, хитро скрытое под видом свободы, да вдобавок понукают распространить этот порядок до края света и дальше.
– Но тогда имеем ли мы право допускать их на наши земли? – тревожно проговорил Терован. – Что, если и наши крестьяне, наслушавшись демонских речей, обезумеют?
– Едва ли, – отозвался Паратакс. – Даже в их мире находится достаточно смельчаков, способных противостоять этой чуме. В нашем же их должно быть еще больше. Я видел их воинов, когда те приходят тайком в деревню на Драконьей реке. Это обычные юноши, быть может, излишне склонные к пьянству и мало приспособленные к ремеслу… но ничем не отличающиеся от наших бесталанных. И чем дальше, тем более слабеет хватка безумия.
Владетель покивал, словно это и надеялся услышать. Но только Лоргасу пришло в голову задать следующий вопрос:
– Если, как ты говоришь, почтенный провидец, это стадо простодушных баранов ведут хитрые волки… что они сделают, когда безумие, которое только и удерживает в повиновении их отару, спадет совсем?
Ответить не смог никто.
* * *
Дожидаясь ответа, Обри терпеливо оглядывая тронную залу.
Даже побывав в замке Дейга (пережившем до этого, впрочем, падение вертолета и артиллерийский обстрел), он не ожидал, что жилище коуна Фориола окажется настолько внушительным.
Замок Дейга был просто велик. Замок Фориол был огромен. Пока Обри вели по многочисленным проходам со двора, где стучали копытами и капризно ржали скакуны, в тронный зал, майору казалось, что его каким-то чудом занесло в Пентагон. Переходы казались бесконечными: хлопали двери, торопились куда-то серьезные люди неуловимо военного вида, волоча в руках всяческое барахло и отирая при встрече плечами белоштукатурные стены, и от коридоров министерства обороны США здешние отличались только скудноватым освещением. Обри заметил, впрочем, что здешние лампы горят ровно и – для примитивных керосинок – ярко, испуская сладковатый дух.
В тронном зале мог бы поместиться истребитель, если бы не мешали колонны. В их расположении Обри поначалу не усмотрел никакой системы и решил было, что они понатыканы неведомыми архитекторами как придется, и только потом сообразил – некоторые точки зала, не разделенного вроде бы никакими перегородками, невидимы из центрального прохода.
В замке Дейга майор Норденскольд видел голые стены, покрытые копотью пожаров и каменной пылью. Здесь он узрел, как великолепно может быть обиталище эвейнского лорда (барона? маркграфа? язык, сколько усвоил его Обри, не содержал никаких специальных обозначений, которыми столь богата средневековая лексика, – владетели, и все).
Стены между высокими стрельчатыми окнами были целиком затянуты расшитым сканью шелком. Откуда в здешних краях шелк, Обри даже гадать не брался. Во всяком случае, здешние не в магазинах Солсбери его покупали. Золотые и серебряные нити взблескивали на солнце, тускло мерцал мелкий, неровный жемчуг; от пола до потолка взбегали причудливые, дивные лозы, усыпанные драгоценными цветами.
