Ну вот, началось…
Глава 5
Камера четыре-шесть* и ее обитатели
– Не гони, волну, Квадрат, – поморщился Дюйм. –
Дай обвыкнуть человеку, а потом уже с претензиями лезь…
– Да не, пахан, в натуре! – подпустил истерики в голос
обозванный Квадратом, накачивая сокамерников, и мягко, как кошка, соскользнул с
нар. – Он же вэвэшник, бля, он наших пацанов трюмил на зоне, падла! Че ему
тут обвыкать?! – Повернулся к Алексею и гаденько ощерился: – Че ты
буркалами сверкаешь, че сверкаешь, сука?! Не думал, что когда-нибудь ответку
держать придется за свой сволочизм? Так что не взыщи уж, спросим по полной…
Алексей молчал, лихорадочно продумывая тактику действий… Да
каких, к чертям, действий – тактику боя продумывая. Драки не избежать, тут и
думать нечего. Противники вроде не вооружены (хотя долго ли дать заточенной
ложке скользнуть из рукава в ладонь), и если навалятся всем скопом – есть шанс.
Что погано – ничего полезного, что можно использовать в
качестве оружия, в радиусе вытянутой руки не наблюдалось, даже белье на веревке
было заботливо отодвинуто подальше от прохода, к крашенным бледно-зеленой
краской стенам. Не будешь же унитаз выламывать с корнем и обороняться им…
Однако какая тварь его в камеру с братвой определила, вот
вопрос…
Эдик опасен. В глаза не смотрит, но из поля зрения не
выпускает. Положение ступней, то, как он держит плечи, голову, – каратэка,
наверняка. Хорошая вещь – органолептика…
Чего греха таить, Карташу было страшно. Но к страху,
нейтрализуя его, примешивалась изрядная доля злости, и от того в голове было ясно.
Мать вашу, не для того я горбатился в ВВ, чтоб теперь какие-то «уголки» зело
борзые меня гнобить начали…
Квадрат, многозначительно напевая под нос:
– А мальчонку того
У параши барачной
Поимели все хором -
И загнали в петлю…
– отряхнул джинсы и вразвалочку подошел к Эдику, встал чуть
впереди.
Ну, вырубить Квадрата проблемы не будет: по всему видно, что
боец из него никакой… Вазомоторика у него не ахти, не шибко боевая, но в
ручонке он вроде бы небрежно держит свинченную с приемника телескопическую
антеннку. Вещица легкая, ломкая и в серьезном бою бесполезная, одноразовая,
однако ежели человеку неподготовленному стегануть по глазам, по уху, по
пальцам, по кадыку – хотя бы на секунду, короче, выбить из колеи, отвлечь
внимание от основного противника… Значит, не бином Ньютона: один отвлекает,
типа лезет первым в свару, строит из себя крутого, а второй, даром что очкарик,
до поры до времени не отсвечивает, держится в тени, чтобы просчитать подготовку
Карташа и нанести удар…
– Ну так че молчишь, милый? – ласково прищурился
обладатель полосатых носков. – Язычок проглотил? Невежливо, у тебя же
по-хорошему спрашивают: какого хера ты в нашу хату заполз…
Ладно, братаны, не я бузу затеял, но начну, пожалуй, первым,
потому как красные начинают и выигрывают…
Ломиться обратно в дверь с воплем: «Хулиганы зрения
лишают!!!», – Алексей, разумеется, не стал: западло. Вместо этого он без
лишних слов пальцами босой ноги поддел давешнюю табуретку и швырнул ее прямиком
в окуляры Эдику. Тренированный Эдик, конечно, метательный снаряд отбил, но
отвлекся, потерял долю секунды, а Карташ за это время – камера-то крошечная –
переместиться впритык к Квадрату, нырнул под свистнувшую возле самого уха
антеннку, впечатал со всей дури тому кулак под дых, крутанулся на месте и резко
ушел в сторону – на всякий случай, чтобы Эдик, на миг выпавший из поля зрения,
не зацепил.
Зацепил-таки, урод, по бедру, несильно, но обидно – реакция
у очкастого оказалась будьте-нате. Странно, что не достал… Квадрата, сгибающегося
от боли в три погибели, можно было уже в расчет не принимать, все внимание
следовало сосредоточить на Эдике. Алексей только начал ставить нижний блок, а
Эдик, тварь, уже разворачивался в приседе, и его нога, распрямляясь туго
скрученной пружиной, уже летела, целя передней третью ребра стопы аккурат
Карташу в пах, и Карташ подкоркой понимал, что перегруппироваться, сменить
стойку ну никак не успевает, что сейчас копыто очкастого размажет его чресла в
омлет, и, на уровне подсознания смирившись с неизбежным, выбросил вперед кулак
с чуть выставленной фалангой среднего пальца, метя суставом очкарику в
переносицу…
Камерная драка, да, впрочем, как и любая уличная, –
эпизод скоротечный и стремительный. Это только в кино герои красиво метелят
друг друга в течение пятнадцати полноценных экранных минут, отрабатывая
гонорары и ублажая зрителей. У настоящей же драки – не боя на ринге, а именно драки
— законы другие. За максимально короткий срок необходимо причинить максимальный
урон противнику, ибо противник с тобой церемониться уж точно не станет. Тут не
до правил и не до христианского, блин, человеколюбия, тут главное выйти из
потасовки как минимум живым, а как оптимум – без потерь для здоровья. А
победителей не судят, не правда ли? Так что в ход идет все, что имеется в
распоряжении: руки, ноги, корпус, ногти, зубы, лоб, ключи, зажигалка…
А вот Карташ Квадрата пощадил. Мог бы, дурацкое дело
нехитрое, козлине коленную чашечку выбить или шнобель сломать, да так, чтоб
раздробленные носовые кости в мозг вошли… Не стал. Честно признаться, не из
дурацкого гуманизма, а просто потому, что не было времени калечить «углового»
основательно… А если еще честнее, то краешком сознания Алексей понимал
прекрасно, что, проиграй он бой, покалеченного сокамерника ему не простят.
Короче: рассказ длится значительно дольше, нежели события
происходят в реальности, все завершилось за какие-то шесть-семь секунд после
начала раунда. Удар Эдика – удивительно, но факт – цели не достиг, нога его
ширкнула по Алексеевой ширинке и отдернулась; мошонка Алексея была спасена для
человеческого генофонда. Пропал втуне и выпад Карташа: очкастый неуловимым
движением перехватил его кулак возле самого носа, легонько вывернул, чуть
обозначая болевой, тут же отпустил. А потом скользящим движением вдруг отодвинулся
на безопасное расстояние и поднял руки.
– Стоять!
Все еще охваченный азартом боя, Карташ рыпнулся было в
контратаку, фиксируя каждое движение противника… и замер.
Противник, хоть и сохранял оборонительную стойку, но махач
продолжать явно не собирался!
– Стоять, кому сказал! – рявкнул старший громче. –
Обоих касается!
Голосина у Дюйма оказался стопудово командирский, такой, что
некий товарищ старший лейтенант, навечно вживленный строевой службой в подкорку
Карташа, встрепенулся и вытянулся во фрунт.
– Все-все-все, орлы, брейк, – добавил он
сварливо. – Пошутили, и хватит. А то разошлись, понимаешь. Вы мне тут еще
мокруху устройте, джекки чаны фиговы… – Эдик опустил руки, а старший вдруг
развеселился: – Бля, первый раз такое вижу: Эдика чуть не положили!
– Щас тебе – «положили», – не поворачиваясь,
настороженно глядя на Карташа, ответил очкастый. – Я его достал… Ведь
достал, а?
