– Я пока пережду с выпиванием, – сказал Карташ. –
Сразу взял с места в карьер. А надо делать паузы в ходах. Ведь еще за рулем
этого монстра хочу посидеть…
У монстра в данный момент были распахнуты все дверцы, и
представитель фирмы крутился вокруг изделия юлой, вскальзывал внутрь,
выскальзывал наружу, что-то без конца включал и демонстрировал, цветисто
расписывал достоинства этого чуда автомобильной мысли.
– Да бога ради! – громогласно воскликнул новый знакомый
Карташа. – Насчет паузы – дело абсолютно хозяйское, а насчет руля можете
не беспокоиться совершенно. Сегодня не порулите, так милости прошу в ближайшее
время ко мне в салон. – Толстяк извлек из жилеточного кармана визитку, что
стоило ему труда из-за внушительного, натягивающего жилетку живота, и протянул
картонный прямоугольник Карташу – Мне и предстоит продавать этого монстра за
чудовищные бабки всем нуждающимся. А ты, – он вспомнил об официанте, –
принеси-ка нам пару виски, и про лед не забудь. – Вновь повернулся к
Карташу – Просто подержите в руках и чокнитесь для порядка. Как ваше имя, можно
узнать? Карташ назвался.
– Вы ведь к нам из глубинных провинций пожаловали?
– А что, так заметно… – Карташ заглянул в визитку, –
Виталий Сергеевич?
– Скорее не по вам, – помотал головой толстяк, – а
по вашей спутнице…
Видимо, прочитав что-то такое в глазах Карташа, он поспешил
объяснить:
– Бога ради, не подумайте, что я намекаю на какие-то
оплошности в этикете. Какой там этикет в наше время… Просто посмотрите на наших
питерских барышень и на вашу спутницу. Чувствуете разницу? Наши или бледные,
или с ламповым загаром, на худой конец – с недавним заграничным… А у вашей
загар натуральный и притом явно отечественного происхождения. Да и румянец не
косметический.
Карташ не стал разуверять Виталия Сергеевича относительно
отечественности Машиного загара – потому как Туркмению можно причислять к отечеству
разве только в том случае, ежели верить, что по-прежнему обитаешь в Советском
Союзе.
– Да я и не выдаю себя за столичную штучку, – сказал
Карташ. – Шантарские мы. Бывали?
– Не довелось, – толстяк помотал головой и взял с
подноса бокал с виски. – Что ж, давайте выпьем за процветание вашего
Шантарска!
Толстяк тяпнул ячменного напитка столь залихватски, что и
Карташу тут же захотелось. А там следом Алексей отведал и блюдо, что так
настоятельно рекомендовал его новый знакомый. На вкус сия штучка оказалась
вполне приемлемой, желудку понравилось. Сжевав одну, Карташ потянулся и за
второй.
– Ага, говорил я вам, что стоящая вещь! – обрадовался
толстяк по имени Виталий Сергеевич, будто он-то повар и есть. – Ну,
давайте еще глотнем, теперь уж за Питер…
Потом закурили. Посмотрели на то, как начинаются испытания
автомобиля. Первым в салон забрался мужчина лет тридцати с небольшим, но уже
совершенно седой, сел за руль, а пассажирские места заняли три хохочущих
блондинки. По тому, как первый испытатель взял с места и съехал с покатого бока
подиума, чувствовался немалый лихаческий опыт. «Ох и достанется сегодня
машине, – машинально отметил Карташ. – Впрочем, устроители акции,
думается, знали, на что идут».
– Послушайте… – вдруг сказал толстяк, смущенно потирая
нос. – Может, не мое это дело, да и зарок давал не лезть в чужие дела… Но
я все же дам вам совет. Не хочется, чтобы вышел инцидент и вы уехали от нас с
обидой. И не люблю, знаете ли… – Виталий Сергеевич поморщился и фразу не
договорил. – Поглядите в окно. Видите, с кем стоит ваша подруга?
Маша на крыльцо не вышла, она осталась в холле. Ее было
прекрасно видно сквозь огромные, от пола идущие окна. И сейчас Маша пребывала в
компании невысокой женщины лет сорока, по всем признакам бизнес-вумен, и
молодого чернявого субъекта с серьгой в ухе.
– Вижу, – сказал Карташ. Пожал плечами. – Ну и
что?
– Я имею в виду этого молодца, – собеседник Карташа
замялся. – Как бы вам сказать… Это проблемный человек. А ваша подруга
вовсю любезничает с ним… Он может это не так расценить. – И толстяк,
понизив голос, раздельно произнес: – На всякий случай от него лучше держаться
подальше.
Нарываться на совершенно непонятные сложности в планы
Карташа никак не входило. С другой стороны, кто сказал, что тучный Виталий
Сергеевич – наш безусловный друг и добрый советчик? Вдруг как раз именно от
него следует держаться подальше…
– И что такого в этом юнце? – спросил Карташ, еще
малость отхлебнув виски.
– Вы просто не знаете, кто он.
– А кто он?
Виталий Сергеевич бросил быстрый взгляд вокруг, подвинулся
поближе к Карташу:
– Его отец…
Толстяк назвал фамилию, какую даже в Шантарске обязан знать
любой, мало-мальски интересующийся политикой. Или хотя бы имеющий телевизор.
– Вы не местный, – продолжал Виталий Сергеевич. –
А в черте города семейка его влиятельна весьма. Почему я вас и предупреждаю.
Других-то чего предупреждать, сами все знают…
– И чего именно я должен опасаться? – спросил Карташ.
– Были, знаете ли, всякие прецеденты, – неопределенно
махнул бокалом Виталий Сергеевич. – Он с дурью в башке. Никогда
неизвестно, что ему в следующий момент втемяшится. А если втемяшится, он будет
переть, как танк, не видя оград и заборов, до упора. И ваша подруга ему
определенно понравилась. На всякий случай говорю.
В голосе толстяка невольно прорывалось некое личное
отношение к субъекту за стеклом. Наверное, сие есть ни что иное, как
незаживающая обида – давняя… или не очень.
Не сказать, чтобы Карташ проникся сими тревожными
предупреждениями, слишком уж опереточным у них был антураж. Однако кое в чем
прав собеседник: здешние места, а равно здешняя публика и нравы Карташу
насквозь незнакомы, поэтому Машу не следовало далеко от себя отпускать.
Конечно, в кои-то веки оказалась в светском обществе, ей охота повращаться,
почувствовать себя львицей… Но Маша, девочка разумная, должна внять
предостережениям и быть начеку…
– Спасибо, что предупредили, – сказал Карташ, ставя
пустой бокал из-под виски на широкие перила крыльца – обслуга уберет. –
Пойду спасать девочку, пока не поздно…
Он увел Машу подальше от опасных типов без труда:
– Прошу прощения, но мне необходимо украсть у вас барышню на
парочку очень личных встреч, – сказал Карташ, взял Машу под руку и отвел в
сторону.
Глаза сынка влиятельного папаши, вопреки опасениям Виталь
Сергеича, не стали наливаться мутную водицею, по губе не побежала слюна, а
скрюченные пальцы не потянулись к горлу Карташа. Ну да, этот сынок – вылитый
мачо, смазливый и наглый, конечно, к таким не следует близко подпускать
красивых подруг. Не иначе, – подумал Алексей, – владелец автосалона
Виталий Сергеевич, выражаясь цитатой из «Мимино», испитывает к патэрпевшему
такую глубокую личную неприязнь, что кушать не может. Очень похоже,
автосалонщик однажды не уберег супругу или дочь, ну и теперь…
