Карташ повел Машу, держа под локоток, к глубокой нише, где
размещался миниатюрный зимний сад. Остановились возле какой-то развесистой
пальмы в деревянной кадке, и Алексей прошептал ей на ухо:
– Я тебя ревную к этому дону Гуану. Гану-Дону…
– А я тебя к этой противной машине, от которой ты не мог
отвести взгляд, – игриво ответила Маша. – И ради этого ты меня уволок
под сень дерев?
«Пропал ты, старлей, – подумал Карташ с волнующей
обреченностью, – это уже, похоже, даже не любовь, это, похоже, гораздо
большее – это то, что навсегда…»
А совсем рядом представитель некого банка уговаривал
напыщенного бобра с двумя подбородками и тусклым взглядом воспользоваться
кредитом их банка, расписывал прелести процентов и соблазнял сроками платежей.
Причем уговаривал и расписывал столь страстно и пылко, что твой Ромео просто
отдыхает.
– Мне тут намекнули, что не стоит сближаться с этим
гражданином с серьгой в ухе, – продолжал Карташ, стараясь, чтобы его слова
прозвучали максимально внушительно. – Из чего я сделал вывод, что не стоит
сближаться и с тем, кто намякивал. Ну и, на всякий случай, со всеми остальными.
– Как скажешь, дорогой, – сказала Маша, внимательно
глядя Карташу в глаза. – Ты же у нас главный…
Потом они бродили по парку, обнаружили, что позади особняка
готовят шашлыки. Потом эти шашлыки ели. Запивали их, естественно. Потом с
молодой семейной парой сразились в набрасывание колец на колышки – сия забава
обнаружилась в приусадебном парке. Потом все же прокатились на презентуемой
машине, но на первый раз в качестве пассажиров. Действительно, тачка лихая. А
потом…
Странные ассоциации возникают порой. По поводу того, что
случилось потом, Карташу упорно приходила на ум цитата из фильмов о сыщике
Холмсе. Старина Шерлок там сказал, имея в виду одного охотника на тигров и
частных детективов: «Есть такие деревья, которые растут нормально… но только до
определенного момента. А потом с ними что-то происходит».
Точно так же на этой автомобильной презентации все шло
нормально… до определенного момента. Затем все ломануло вкривь, вкось,
наперекосяк и через пень-колоду И, главное, непонятно, с чего и почему.
Может, он слишком много выпил? Хотя что он там выпил! Слезы,
по офицерским-то мерилам…
Карташ не мог назвать точного момента перелома.
Почувствовал, что с ним что-то не так, когда они с Машей ехали на заднем
сиденье презентуемой телеги. Как-то нехорошо прильнуло тепло к затылку и
височным областям, голова слегка закружилась, онемели пальцы на руках. Тогда он
списал это состояние на алкоголь и понадеялся на свежий воздух, которым
продышится, как только они выберутся из машины. И действительно, свежий воздух помог.
Отпустило, разве что продолжало ломить виски. Карташ успокоился… однако, как
выяснилось вскоре, совершенно напрасно.
Последнее, что помнил Карташ, это как он вышел из холла на
улицу, закурил. А потом наступил провал. Темный, как полет в сухой колодец…
Такие казусы случаются с пьющими людьми: р-раз – и с
какого-то момента, после очередной рюмки, события вечера словно ластиком
стирает, сколько не вспоминай – ни за что не вспомнишь. А, как впоследствии
выясняется, ты действовал, разговаривал, перемещался, еще добавлял – но
исключительно на автопилоте. Случались подобные истории в свое время и с
Карташем, чего уж там, бывало, и не раз. Но опять же – в этот раз он выпил до
смешного мало, с ним не то что провал не мог случиться – примитивная икота
приключиться не посмела бы…
А по симптомам имело место точь-в-точь алкогольное
отключение. Карташ тоже действовал, разговаривал, перемещался – и все на
автопилоте.
Впрочем, одно включение сознания все же имело место.
Карташ вдруг обнаружил себя в глубине парка. Он стоял под
разлапистой сосной, сверху, под порывами ветра сыпалась хвоя. Где-то вдали
играла музыка. Романтическая обстановка, бляха-муха. Вот разве что в двух шагах
стоял не добрый друг и не возлюбленная, а тот самый черноволосый и серьгоухий,
от общения с которым предостерегал Карташа собеседник по имени Виталий
Сергеевич. И больше никого в пределах прямой видимости не наблюдалось.
– Слушай, чмо, – нехорошо выпятив челюсть, проговорил
сынок непростого папаши. – Тебе же сказано было по-хорошему – получи и отвали.
Ты что, очень крутой?
– Наверно, где-то есть и покруче, – с трудом выговорил
Карташ, потому как речевой аппарат подчинялся ему из рук вон. И слова вышли
невнятными, малоразборчивыми.
– Э-э, да вы нажрались, ваше благородие, – брезгливо
произнес папашин сынок. – Хер ли я с тобой толковать поперся? На тебя
достаточно холуев спустить…
Он повернулся, чтобы уйти.
– Козел. На зоне ты будешь самым голосистым петухом, –
сказал Карташ, в сей момент ощущая некие удивительные спокойствие и легкость во
всем теле… хотя это тело заметно плохо слушалось своего хозяина.
– Что? Что ты сказал, «навозное» – кто? – нехорошо
прищурился папашин сынок, который враз передумал уходить со сцены.
Он стремительно приблизился к Карташу, взял его за отвороты
пиджака, встряхнул, швырнул на сосну, выталкивая сквозь сжатые зубы невнятные,
но насквозь угрожающие междометия. Карташ извернулся и впечатал сынка спиной в
ствол. Но тот тоже оказался не промах и подсечкой завалил Карташа. Падая,
Карташ потащил следом за собой и сынка. Не эстетично завозились на земле.
Алексей чувствовал идущий от земли холод.
Короче, катались по земле недолго и до серьезного
членовредительства дойти не успели: очень скоро и очень поблизости раздались
голоса, кто-то принялся разнимать их…
«О господи, – мысль, как яркая вспышка, полыхнула в
мозгу, – угораздило же вляпаться… И это называется светское мероприятие…»
И последовал окончательный, бесповоротный провал. Больше
ничего от того вечера не уцелело, ни единого обрывка…
Глава 7
А поутру они проснулись
Сознание вернулось, словно нажали на выключатель. Карташ
понял, что очнулся он от ударов по голове – частых, глухих и очень болезненных.
Будто по темени лупили киянкой.
Впрочем, сразу стало ясно, что по голове его никто не лупит,
просто под черепом болезненно отражаются отзвуки ударов. А удары эти походили
на настойчивый и требовательный стук в дверь.
Во рту стоял премерзкий привкус, как коты нагадили. Хотелось
как можно скорее напиться чистой и холодной воды, прополоскать пасть,
старательно поработать зубной щеткой, очистив зубы от этой дряни.
Лежащий на спине Карташ открыл глаза и увидел над собой
светло-коричневую древесину кроватного каркаса, свешивающийся на него край
цветного пододеяльника и над всем этим – высокий белый потолок. Алексей
приподнялся на локтях и огляделся. Ага, знакомы номер в гостинице «Арарат». И
кто-то из коридора действительно лупит в дверь…
