Маша была убита двумя выстрелами под левую лопатку. В ее
случае контрольного выстрела в голову сделано не было.
«А самое смешное, что я не могу быть полностью уверен, что
это не я, – вдруг подумал Карташ. – Я же ни хрена не помню…»
– Досыта налюбовался? – рявкнул над ухом Зубастый.
– Эй, парни, сюда посмотрите-ка! – позвал человек в
сером растянутом свитере. Он разогнулся, держа через платок двумя пальцами за
ствол пистолет. – А вот и волына. Понятые, всем видно? Орудие убийства,
так сказать. Валялось под кроватью. Че-то я раньше таких не встречал.
Импортный, что ли…
Бесспорно командиром у них был коренастый лысоватый человек
– грузно сидел в распахнутом плаще на стуле, за которым валялось пальто
Карташа. Он сказал отрывисто, вытрясая сигарету из мятой пачки «Союз-Аполлона»
и косясь на ствол, как ворона на кусок сыра:
– Наш. «Вектор СР-1». Бывший «Гюрза». Хорошая машинка. И
серьезная. На Апрашке или там на «Юноне»
[11]
у случайного
продавца не купишь…
– На Апрашке и на «Юноне» даже «Град М» реально
купить, – возразил орел в сером свитере, но главный его не слушал,
продолжал вещать:
– И вообще все просто замечательно. Люблю, когда все на
месте – жмурик, преступник, орудие и мотивы. Давненько нам так не везло.
– Будет еще лучше, если пальчики на месте, – сказал
худощавый рыжеволосый субъект, который внимательно, будто за этим он сюда и
пришел, изучал висящую на стене копию «Вечера в Венеции» старика
Айвазовского. – До нашего прихода этот штымп явно валялся в отрубе. И судя
по амбре, что повисло тут под люстрой, он вряд ли ваще мог что-либо соображать.
И про «пальчики стереть» тоже.
– Может, оттиснуть на всякий случай? – лениво предложил
Зубастый, глядя на начальника. – Чтоб уж наверняка. Чтоб уж потом не
отмазался…
Произнесено было – и определенно осознанно – с такой
интонацией, что поди сообрази, шутит он или всерьез.
А старшой определенно задумался. Женщины в гостиничной
униформе опасливо подошли ближе, прикрывая рты ладошками.
Что бы он там ни надумал, Карташ не собирался позволять
проделывать с собой подобные фокусы. «Вышибу стулом окно к чертовой матери», –
решил он для себя.
– Если начнет запираться, снимаем и пальчики, и скальп
снимем. Оно никогда не поздно, и не впервой, – сказал старшой,
закурив. – Но если он накатает чистосердечку, то можно обойтись и без…
лишних улик. Все разойдутся довольными, нам – срубленная «палка», ему –
добровольное сотрудничество.
– Тем более, что картина ясна до очевидности, – сказал
тот, кто рассматривал Айвазовского. – Пальчики есть, пальчиков нет – все
равно сядет как миленький.
Карташ вдруг понял, что его элементарно разводят,
разыгрывают с ним дешевый ментовский спектакль, произносят давно разученные
партии.
– Как мужик мужика я тебя понимаю, – ободряюще хлопнул
Карташа по плечу Зубастый, от чего Алексея вновь затошнило. – Приезжаете
втроем, чтобы продолжить веселье, ты отрубаешься. Неожиданно проснувшись,
видишь, что твоя подруга развлекается с корешем, которому ты всецело доверял.
Приходишь в состоянии аффекта. Бах-бах, два трупа, и содеянного не изменишь.
Короче, много не дадут. Но тут, брателло, надобно вовремя подсуетиться, вовремя
сознаться и раскаяться. Иначе рискуешь не…
– Твою мать!
Возглас издал человек в сером растянутом свитере. И столько
в этот возглас было впихнуто эмоций, большей частью негативных, что Карташ даже
мог не поворачивать головы в его сторону – и так понятно, что опер в сером
свитере установил личность папашиного сынка.
– Водительское удостоверение, – «серый свитер» пересек
комнату и вложил документ в руку старшого. Тот взглянул и присвистнул. К
старшому подошли остальные опера, почувствовав, что происходит нечто из ряда
вон.
– То-то мне морда показалась знакомой, – сказал
Зубастый и постучал себя по лбу костяшкой большого пальца.
– А это точно… тот самый? – осторожно спросил
старшой. – Сынок… Гаркалова!
Сердце у Алексея бухнуло, остановилось на бесконечную
секунду и заколотилось в ритме рэйва.
Кто ж в современной России не знает старика Гаркалова? Разве
что те, кто не имеет телевизора или вообще игнорирует передовицы «Времени» да
«Вестей», где рассказывается о правительственных буднях…
Что ж это получается… Получается, Карташ вроде как завалил
отпрыска самого Гаркалова?!.
– Точняк, – кивнул Зубастый. – Я как-то сперва в
рожу не вгляделся, потому что даже в бреду не мог представить. Но теперь вижу –
он. Доводилось однажды полюбоваться вблизи. Во ведь, бля, подарочек получили…
Протокол, бляха-муха, куда дели?
Все опера удивленно воззрились на Карташа. Вышло что-то
вроде немой сцены из «Ревизора», разве что только ее участники не молчали, а
глухо матерились себе под нос.
– Значит так, – старшой резко поднялся со стула. –
Колян, – он взглянул на Зубастого, – зови Пашку и вези этого фрукта в
отдел. Остальное… сам знаешь.
Зубастый шагнул к Карташу
– Погоди, – сказал старшой. Приблизился и тихо – но все
же Карташу удалось расслышать – добавил: – Попробуй пробить, откуда ствол и что
еще на нем висит.
– Ну, ты от меня много хочешь, – громко откликнулся
Зубастый. – Попробую, конечно…
Карташ, как человек не совсем чуждый правоохранительной
системе, без труда въехал, о чем речь и в чем тут дело. Все предельно ясно. Это
– районные опера. Убийство случилось на их территории, поэтому они и
примчались. Но теперь, когда вскрылись обстоятельства и среди фигурантов
всплыло имя сынка наизвестнейшего папаши, да еще всплыло применительно к
жмурику, дело вместе с подозреваемым от районщиков заберут. По идее, забрать
должны убойщики из управы, хотя могут и фээсбэшники. Но в любом случае пройдет
некоторое время, никак не меньше часа. Это время подозреваемый будет находиться
в отделе, в распоряжении местных, то бишь вот этих самых оперов. И расколоть
подозреваемого за это время, выколотить из него признание и передать почти
раскрытое дело тем, кто придет забирать его себе, – тут даже не дело
чести, не желание утереть нос заносчивым коллегам из управления, хотя и такой
аспект несомненно присутствует; в первую очередь, тут маячит возможность
заработать нехилые служебные очки на быстром раскрытии убийства
Гаркалова-младшего. Можно надеяться на повышение, на досрочные звездочки, на
то, что возьмут на заметку, а со временем заберут в ту же управу, для
начальства райотдела это возможность повысить показатели, быть хваленным на
совещаниях разного уровня, попасть на хороший счет и тэ дэ, и тэ пэ…
Бить его, наверное, в отделе не станут. А вот прессовать
начнут плотно и старательно. Но Алексею сейчас было все равно.
