– А мы только пообещаем или… – Южный обвел взглядом
собеседников.
– Надо помочь, – твердо сказал Родик. – Башан –
пацан правильный, кидать его западло.
– Слушайте, – Карновский с улыбкой откинулся в
кресле, – ну а кто нам мешает запросить у этого посредника… ну, скажем…
полета тыщ зеленых? Вроде как на текущие расходы. И заявляем, что только на
этих условиях мы соглашаемся. Если за всем этим действительно стоит папашка
Гаркалов, он раскошелится, для него это не деньги. Ну и, разумеется, остается наш
канал на таможне.
– Кажется, срастается, – потер ладони Южный, – но
надо еще как следует обкашлять все нюансы…
Глава 15
Дела непонятные…
Прогулка по зимнему Питеру в неожиданно грянувшую оттепель –
занятие, прямо скажем, мало увлекательное. Под ногами чавкает, в ботинках
чавкает, нормальной зимой и не пахнет, а в лицо прицельно лупит мокрый снег,
ветер непостижимым образом забирается под заправленный в джинсы свитер…
Прогулка в «Крестах» при такой погоде выглядит несколько
лучше: тут снег хоть убирается, да и стены прикрывают от ветра, но, поскольку
Алексей Карташ был выдернут из привычной жизни совершенно для него неожиданно,
то и подготовиться к переезду на казенную квартиру он не успел. Вот и вышагивал
теперь по дворику в том, в чем щеголял на презентации, а именно в лакированных
туфлях, коротком стильном пальтишке поверх костюма и без шапки. Однако
оставаться в опостылевшей хате было совсем уж невмоготу, поэтому Алексей
старался наслаждаться стылым воздухом, пробирающей до костей сыростью и
разминанием нижних конечностей в снежной кашице. Прочие же обитатели «Крестов»
резвились как дети. В первый раз узрев шествующих на прогулку сограждан, Карташ
малость прибалдел. И было отчего: соседи по СИЗО несли с собой тряпичные мячи,
связки наполненных водой двухлитровых бутылей из-под минералки: типа гантели,
даже боксерские перчатки мелькнули в толпе – ну чисто зэки из американских
фильмов торопятся размяться на свежем воздухе… А с другой стороны, что
удивительного: в тюрьме особо заняться нечем, так почему бы мышцу сидельцам не
покачать?..
Как это не странно, но идиотская с какой стороны не
посмотреть игра в расследование, затеянная им и увлекшая всех четверых, дала
первые результаты. Эдик связался со своим приятелем-опером и наплел, что ему
срочно требуется помощь: покрутиться в отеле «Арарат», побеседовать с
персоналом, пошакалить вокруг – в общем, разнюхать, так ли уж верна версия
следствия насчет убийства задержанным в состоянии аффекта. Может, вовсе и не
задержанный укокошил голубков? В случае победы приятеля ждет новая звездочка…
ну, а в случае неудачи – море халявной водки. Оперок и в самом деле оказался
парнишкой толковым, все эти дутые Дукалисы-Фуялисы отдыхают и не встают, и
периодически давал отчеты. Отчеты по телефону принимал Эдик и пересказывал
услышанное остальным. (Причем сам процесс приемки каждой телефонограммы
превратился для Алексея в какой-то унизительный и мерзкий ритуал… ладно, не
будем сейчас не об этом.)
Короче, этот опер надыбал вот что.
Он побывал в той гостинице. Жизнь там, как выяснилось, идет
своим чередом, из-за Карташа отелю не закрыли, другие постояльцы не съехали,
глаза у персонала не красные от непросыхающих слез…
В общем, визит опера никого, понятное дело, не удивил. Более
того, некоторые выражали легонькое удивление, что их не донимают подобными
визитами по десять раз на дню. Словом, персонал выражал полную внутреннюю
готовность к беседам. И никому, ясное дело, в голову не пришло поинтересоваться
из какого отделения к ним пожаловали, уж не из того ли, которое не имеет к
расследованию ровным счетом никакого отношения… Опер поговорил с управляющим,
взял адреса тех, кто работал в ту ночную смену, но кого на месте не оказалось,
съездил, переговорил и с ними. В целом ничего особливого. Ни тебе паспортов,
оброненных убегающим преступником, ни отпечатков вымазанных креозотом ботинок,
ведущих до самой хазы. Персонала в гостинице по ночам немного, и никто из них
ничего не видел и не слышал до начала переполоха. Кстати, никто их до Эдикового
опера толком-то и не расспрашивал. Да и коридорную, что дежурила на этаже в ту
ночь, тоже спрашивали только об имеющем непосредственное отношение к бурным
ночным событиям. А оперок поспрашивал и о другом.
Коридорные дежурят на каждом этаже, их стол находится в
закутке, из этого закутка коридор не просматривается – тем более, извилистый,
тем более, ночью им делать, по сути, нечего, и они мирно кемарят на диванчиках.
Не положено, кончено, престиж, репутация и все такое, но кто ж ночью сунется
проверять… Кемарила и коридорная на втором этаже. Сперва ее разбудил приезд
хмельной троицы, она выглянула, пронаблюдала, как вносят Карташа и вновь
задремала. Зато выстрелы ее разбудили окончательно и бесповоротно. То есть
теоретически некто легко мог незамеченным проникнуть в номер – как до
триумфального приезда, так и после. Особенно уверенно некто мог действовать,
если был осведомлен о гостиничных порядках.
– Или если коридорная сама повязана, – мрачно добавил в
этом месте рассказа Дюйм.
– Или если так, – согласился Эдик. – В результате,
как я сказал, опер переговорил со всеми, кто дежурил в ту ночь.
И не понравились ему из всей обоймы двое. Один, сразу было
видно, насквозь продажный тип, который за деньги готов бомбу подложить под
собственную задницу. А второй… второй не понравился еще больше. Слишком уж был
весел, непринужден и умеренно нагл – как развязный халдей в дорогом кабаке.
Причем заметно, что ему хотелось обнаглеть по полной, но он удерживался.
Немного права покачал – дескать, вызывайте повесткой, пишите протокол. Но видно
было: права качает спектакля ради. Поэтому легко успокоился после обычных в таких
случаях увещеваний, что это, дескать, просто ни к чему не обязывающий разговор,
что вы же хотите оказать всемерную помощь в установлении справедливости и так
далее. И все свои «не знаю, не слышал, не видел» дальше долдонил с игривым
блеском в глазах… Короче, опер почувствовал в нем некое второе донце.
– Ни при чем человек, вот и все объяснение. Не все же должны
дрожать при виде ментовских корок, – сказал Карташ.
– Да что ты говоришь! – хмыкнул Эдик. – А я и не
знал! А я, можно подумать, деревянный по уши и думал, что всенепременно должны
дрожать и обязательно, чтобы все… Сказал же: опер мой унюхал второе донце, и я
ему доверяю. Что такое ментовское чутье, в курсе? Тем более, и панику в халдее
он тоже почувствовал, когда вопросики задавал. Хотя задавал со всей мягкостью,
можно сказать, вопросиками по шерстке гладил, но нет-нет, да и проскочит эдакая
искорка. Как бы это словами-то объяснить, про чутье… Ну вот не станет человек
ни с того ни с сего паниковать, понимаешь? Страх, неуверенность, зажатость
перед ментом – это нормально, это в порядке вещей. Все ментов боятся. Но не
паникуют же! Тем более какой-то сраный халдей…
– А по-моему, первый тип более подозрительный, –
возразил гаишник Квадрат. – Тот, который всех готов продать за деньги.
