Она схватилась за голову и ткнулась лбом в грязную тряпку, прикрывающую ее ноги.
– Ну разве я могла думать, что такое бывает? Что вы, люди, с которыми мне так спокойно, прямиком отправитесь в этот ад? У меня и мысли не было, даже когда мы остановились у ворот… Господи!
– Бывает, – вздохнув, произнес Свиридов, – они, вероятно, сами не ожидали такого подарка: приехали их обидчики, которых они безуспешно пытались захватить, да еще взяли на себя труд привезти самих «обиженных». Гуманисты, черт возьми! Тут, конечно, оставалось действовать только по одной технологии: тащить и не пущать!
Влад причалил там, где указала Инна: у какой-то грязной станции, состоявшей из трех криво уложенных железобетонных плит и искореженной, насквозь проржавевшей арматуры, настолько изношенной, что затруднительно было определить, для чего же она здесь устанавливалась изначально. Свиридов завел лодку под какой-то ржавый кровельный лист, свисавший с пролета арматуры и невесть каким образом сюда попавший. Потом он фактически перенес Инну на руках до твердой земли и сам опустился на молодую, но уже порыжевшую от грязи редкую траву, растущую какими-то нелепыми клочками.
Влад вытер ребром ладони губы и сплюнул на землю. Во рту тлел горький привкус то ли гари, то ли прибрежной пыли вперемешку с характерным привкусом крови, который ни с чем не спутаешь.
– Горько, – тупо пробормотал он, словно шафер на свадьбе, но на этот раз расхожая формула утратила свой привычный смысл. Инна, очевидно, не услышала этой обмолвки Влада.
– Сейчас мы пойдем на квартиру к одному моему другу, – сказала она. – Ты только чего не подумай… Он нам поможет. Правда, есть один нюанс: его сейчас нет дома. Ничего, если мы войдем в пустую квартиру?
– Лично я входил в пустые квартиры много раз и поэтому никаких угрызений совести не испытываю. Только ты что… собралась взламывать дверь? Ключей у тебя явно нет.
– А ты не смог бы открыть тщательно запертую дверь? – лукаво прищурившись, спросила Инна.
Свиридов задумчиво поскреб в затылке.
– А есть ли необходимость выбалтывать мои профессиональные тайны?
– Как сказал вор-домушник, открывая бронированную дверь, – продолжила Инна. – Впрочем, ты прав. Дима оставлял мне в укромном месте ключи, чтобы я в случае необходимости приходила к нему. Я редко использовала подобную возможность…
Она замялась, и Свиридов почему-то подумал, что Дима будет очень рад, если на этот раз Инна все-таки возьмет ключи из тайника и придет к нему домой.
Даже вместе с ним, Свиридовым.
– А это далеко? – спросил Влад.
– Если пешком, то минут семь, – ответила девушка. – Я же специально попросила тебя остановить именно здесь.
…Под углом старого кирпичного гаража во дворе пятиэтажного панельного дома Инна выкопала покрытую ржавчиной железную коробочку. В ней действительно оказались ключи. Инна засмеялась, покрутила их на пальце и сказала, что последний раз брала их в одиннадцатом классе.
– А кто он? – спросил Влад, когда они вошли в небольшую темную прихожую, где Инна обессиленно рухнула на низенький пуфик возле довольно-таки пыльного трюмо. – Единственное, что я могу о нем сказать, это что он не женат и у него нет постоянной подруги.
– Почему ты так решил?
– А посмотри на это зеркало, – сказал Свиридов и ткнул пальцем в трюмо. – Слой пыли чуть не в сантиметр. Хотя, откровенно говоря, в наше время это не показатель.
– Он капитан ФСБ, Володя, – серьезно сказала Инна, – и самый хороший и честный человек из всех, кого я когда-либо знала.
– Для капитана ФСБ это действительно редкость, – ядовито отозвался Свиридов.
– А ты, судя по всему, не особо расположен к властям, – подозрительно выговорила девушка. – Кто ты вообще такой?
– Замечательно сказано, – усмехнулся Влад. – Только прежде чем начать почти семейные разборки, я хотел бы принять душ. После всех этих передряг я изрядно потрепан.
– Я первая! – негодующе воскликнула Инна и посмотрела на свое рваное, грязное платье и разукрашенные синяками и царапинами руки и ноги.
Но Свиридов уже закрыл дверь.
– Ах вот как! – гневно пробормотала Инна и одним движением разодрала многострадальное платье от груди до подола, оставшись в том самом купальнике, в котором Влад впервые увидел ее на пляже «Алого Горизонта».
Через секунду верх купальника полетел в один угол, а трусики – в другой. Чтобы дать представление о том, с каким энтузиазмом Инна это делала, достаточно упомянуть, что вообще-то купальник был сплошной.
Она рассмотрела в зеркало свое великолепное тело, при виде которого побледнели бы от зависти все греческие богини (надо сказать, по современным меркам они были несколько толстоваты) и западные манекенщицы (вот они против Инны проходили бы разве что по меркам сушеной трески).
Ее фигуру не портила ни полоса грязи на плечах, ни здоровенная ссадина на левой руке, ни царапина наискосок от внутренней части бедра до колена.
Она решительно направилась в ванную, и надо признать, никакие Свиридовы в этот момент ее не интересовали ни в малейшей степени. Она просто была до крайности рассержена тем возмутительным обстоятельством, что какой-то мужик пренебрег ее правом приоритета на мытье в ванной.
Она дернула дверь на себя и ступила босой ногой на мокрый кафель.
Свиридов уже намылил голову и преспокойно тер себя мочалкой, включив душ и при этом даже не задернув мутную целлофановую занавеску.
– Безобразие! – негромко произнесла она и вырвала мочалку из рук. – А ну… помой ее, намыль снова и потри мне спину, мужлан!
Влад скользнул взглядом по ее телу и, одобрительно присвистнув, отозвался:
– Я с удовольствием, но ты же вырвала у меня мочалку. Как я могу ее намылить?
– На!
Влад принял мочалку, но в ту же секунду поскользнулся и, чтобы сохранить равновесие, схватился за Инну. При этом его пятерня словно нарочно проехалась наискосок по ее груди и животу и так далее до левого колена.
– Но-но! – прикрикнула она, не без труда скорчив сердитую мину. – Только без рук!
– Интересная игра, – пробормотал Влад и, намылив мочалку, бесцеремонно развернул девушку спиной к себе и начал усердно драить ее изящную хрупкую спину с такой яростью, словно перед ним был здоровенный мужик, завсегдатай банных процедур.
Она сначала ойкала и ежилась, а потом начала орать, но Влад не обращал на это никакого внимания. Такой же экзекуции были подвергнуты и остальные кожные покровы Инки, при этом лицо Свиридова оставалось спокойным и сосредоточенным и не отражало ни малейших эмоций… как будто этот человек всю жизнь только тем и занимался, что мыл красавиц. Потом он окатил ее прохладной водой из душа и сказал:
– Ну вот, готово… полотенцем вытирать или сама справишься?
