Вообще-то, бегуны обыкновенно ведут себя до крайности глупо.
Либо забуриваются в тайгу, где либо с концами пропадают, либо выходят сдаваться
ободранные и голодные, либо нападают на хутора, чем обнаруживают себя, и дальше
ими уже занимаются военные – окружают и обезвреживают. Другие, кто не бежит
тайгой, обычно подаются на трассу и устраивают там шумный, с пальбой, захват
автотранспорта, на котором, как правило, успевают проехать не больше сотни
километров, после чего их догоняют и обезвреживают, если раньше они сами не
влипают в аварию. А как правило, именно что влипают.
Эти же бегуны вели себя по умному, что было необычно. Спрятались
где-то в городе, отсиделись, раздобыли гражданскую одежку, незаметно проникли
на вокзал.
Правда, при посадке в поезд их все-таки срисовали. При этом
в руках у одного из них был замечен длинный сверток, который мог быть только
автоматом.
Вокзальные менты захват проводить забздели... И в общем,
правильно забздели, полезли бы – таких дров наломать могли, что ой-ей-ей.
Короче, перекинули проблему на нас. Мы тут же распорядились по телефону, чтоб
поезд придержали минут на пять, но никак не дольше – никак нельзя было спугнуть
дезертиров. После чего мы попрыгали в «уазик» и помчались... но не на вокзал, а
на ближайшую к городу станцию. Там дождались поезда и подсели в него.
Дошли до вагона, в котором ехали дезертиры, заваливаем в
проводницкое купе, вводим бабешек в курс дела, потом успокаиваем, пресекаем
истерики, расспрашиваем, что и как. Одна из проводниц говорит, что заходила в
купе к этой парочке, больше в том купе никого нет. Говорит, ей сразу бросилось
в глаза, что парни заметно на взводе. А вот ни автомат, ни сверток ей на глаза
не попался.
Но у нас не было сомнений, что «калаш» у парней под рукой,
что он не на предохранителе и они начнут палить из него при первом шухере. А
патронов у них до дури.
Начинаем обмозговывать захват. Впустую, ради одной разведки,
в купе соваться незачем. Чего там разведывать, все и так ясно. Ясно, что
единственная сложность – это автомат. Удастся перехватить автомат, не допустить
стрельбы – считай, взяли. А как это сделать, когда парни держат палец на курке,
нервишки у них напружинены, и на любое отодвигание двери может сыграть очко и
дернуться палец на спуске? А уж тем более, ежели вдруг в купе просунется
подозрительная рожа.
Кому идти – спички не тянули. Тут оно как бы выходило без
вопросов, едва только повнимательнее друг на друга взглянули. Я получался самым
подходящим, без конкуренции, бляха: небритый, с синевой под глазами, то есть на
мента похожий меньше остальных, что в данном случае было важнее всего
остального-прочего. Для пущей непохожести меня вдобавок соответственно обрядили.
Нашли мне какой-то ватник, потертую кепку из дерматина, ботинки я поменял с
приличных на откровенно народные, нечищеные, с въевшимися в ботиночную кожу
каплями белой краски. Водка, ясное дело, у проводниц имелась, пришлось
конфисковать бутылочку. Побрызгал я из нее на ватник для запаха, хлебнул
граммов сто для куражу, сунул бутылку в ватный карман, в другой карман пихнул
стакан и пошел.
– А чего это ты мятый и небритый на службу приходил?
– Так в засаде всю ночь просидел. Как сейчас помню,
тогда джедаев ловили, вот их и подждал. Но только на этот раз проторчал ночь
впустую.
– Кого ловили?..
– Джедаев. Так у нас звали шайку домушников,
гастролеров из Архангельска. Они обнесли в соседнем городе две зажиточные хаты,
сдернули оттуда в тот же день и, по верным сведеньям, залегли на дно не
где-нибудь, а именно у нас. По наводкам «барабанов» устроили засады по
нескольким адресам. С адреса я и пришел в отдел, доложиться и попал как раз на
выезд.
– Потом-то словили джедаев?
– Ловят только бабочек и триппер. А мазуриков
задерживают. Ты погоди со своими джедаями, речь сейчас про дезертиров. Так вот,
порешили мы тогда, что самым правильным, то есть самым безопасным, будет
разыграть незамысловатую сценировку «русский мужик в поисках собутыльников».
Незамысловато, но предельно жизненно.
Солдатиков я оповестил о своем прибытии заранее. Если
вломиться к ним без предупреждения, дескать: «Ага, не ждали!», – то
пристрелят железно. Поэтому я сперва вломился в соседнее купе, пошумел там
малость с пассажирами и уж потом взялся за дверь солдатского купе. Отодвинул,
типа вгляделся пьяными глазами и заорал радостно: «Во, вы мне и нужны! А то
одна интелихенция едет и дряхлые старухи!» Ну и, не дожидаясь приглашения с
согласием, в полном соответствии с образом, вваливаюсь и плюхаюсь на лавку.
Сразу вытаскиваю бутылку и стакан.
Только сев на лавку, я осторожно глянул им в глаза. Внутри
все похолодело.
Глаза у них огромные и дурные, как юбилейные рубли. Понимаю,
что шмалять начнут по первому нервному дерганью. И воздух в купе наэлектризован
до густоты, прямо как желе колышится. Короче, одно неверное мое движение, и
кердык.
Где автомат, я, понятное дело, сразу от порога срисовал.
Лежит на коленях у того, кто слева, завернут в тряпицу. Прятали они его, надо
сказать, крайне неаккуратно. Сквозь дырки в мешковине металл поблескивает. К
тому же одна рука у солдата засунута под тряпку – любой догадается, что тут
нечисто. Ну а я что?
Я делаю вид, что ни хрена не замечаю. Наливаю себе, им.
Понимаю, что расспрашивать их ни в коем разе нельзя, ни о чем нельзя, потому
сам балаболю без умолку, травлю байки, сыплю анекдотами.
Хлопнули и они по стакану, чутка расслабились. Главное –
солдат руку с автомата убрал. Все, теперь не было никаких причин откладывать
захват. Что делать – яснее ясного. Рвануть автомат на себя, просто, не мудря,
отпрыгнуть в сторону, вопя во всю глотку «Атас!» или чего на ум придет. Наши
должны уже быть на стреме в коридоре, услышат, поймут, сходу влетят и вмиг
скрутят бегунов.
Сижу, чувствую, надо начинать. И вот эту грань между эпохами
я четко осознаю, как живую, блин. Как государственную границу со вспаханной
полосой и со столбиками, где с одной стороны воюющие державы. Перешел –
возврата нет. И только от меня зависит, когда переходить или нет. От меня
зависит, сколько они еще будут дышать свободой, которую они потом нескоро
увидят, если увидят вообще. Парни расслабились, в их глазах несколько потух
чумовой огонь. Уж не знаю, чего они сдернули из части, чего и с кем не
поделили, с виду обыкновенные молодые парни, чьей молодости отмерян срок ровно
до той секунды, когда я начну работать.
Ну я, понятное дело, долго затягивать процесс не стал, права
такого не имел. Болтая очередной анекдот, потянулся к бутылке на столике, резко
изменил траекторию, сдернул с колен тряпицу с автоматом, отпрыгнул на дальний
от них и ближний к двери край полки. Закричал что-то там дурноматом. Наши парни
вломились в купе с первым моим воплем, повязали дезертиров в две секунды, не
встретив никакого сопротивления. Те вообще рыпнуться не успели. Не профессиональные
ж террористы, прошедшие спецподгтовку. Ну а меня потом представили к премии
размером в полоклада.
