Луч, пущенный внутрь, высветил десятка два очкообразных углублений
в полу с одной стороны, а с другой стороны примерно десять душевых кабинок.
Е-мое, совмещенный санузел коллективного пользования. Ах да, метро же у нас не
просто транспорт, но также и бомбоубежище на случай ядерной атаки. А в убежище
должны быть предусмотрены удобства. Но никакого выхода на поверхность отсюда
нет – Карташ все-таки обежал лучом помещение сверху донизу. Точно нет.
Алексей вернулся на лестницу, прикручивать проволоку на
место не стал...
Блядь!
Со стороны станции, которую он недавно покинул, донесся
взрыв, потом еще один, потом послышались хлопки.
Карташ буквально слетел по лестнице, бросился обратно. Он
несся по узкой тропе между желобом и началом изгиба бетонного тюнинга, как
называют кольца, из которых сложен туннель. Фонарь следовал дергатне отведенной
в сторону руки, и конус света прыгал вверх-вниз. Все-таки он оступился,
зацепился за какую-то железную хренотень, брошенную в туннеле неаккуратными
работягами, и загремел-таки в желоб, больно ударившись коленом о бетонный
выступ, оцарапал кисть и выронил фонарь. Хорошо хоть фонарь был явно сработан
по советским техническим образцам – неизвестно, как там насчет всех прочих
качеств типа удобства ношения, долговечности, не говоря уж про дизайн, но
прочность в его конструкцию была заложена немалая. Поэтому, хоть стекло и
треснуло, но лампа не погасла.
Фонарь Карташ выключил и поставил на бетон, когда достиг
выхода из туннеля. Разрывы и выстрелы как начались, так и не прекращались,
разве что звучали с разной интенсивностью. На станции, не оставалось никаких
сомнений, завязался бой. И бой серьезный.
Скинув с плеча АКС-74 и выдвинув откидной приклад, Алексей
осторожно, по стеночке подобрался к краю туннеля. После падения колено нещадно
ныло и постреливало, плевать, лишь бы в нужный момент не подвело...
Кто и откуда шмаляет, по первости разобраться не было
никакой возможности.
Вот полыхнула оранжевым цветком вспышка за накрененной
путейской тележкой, вон еще одна возле сложенных горой частей стрелочного
перевода, еще, и еще... и где тут свои, где чужие?!
Дьявол, пули принялись выбивать крошку из стены совсем рядом
от Карташа, звякнуло потревоженное пулей железо, Алексей инстинктивно рухнул на
бетон без всякого дешевого геройства, распластался на полу. По нему лупили или
как? А вот откуда лупили, он засек.
Ага, это точно не наш. Наши на лоб приборы ночного виденья
не сдвигают – за неимением оных. Человек в черном, похожем на гидрокостюм
прикиде полз по щебню, лавируя между метростроевским барахлом. Вот он обогнул
груду фарфоровых изоляторов для контактного рельса, отодвинул рукой в сторону
полушпалок... А, ну ясно, куда ты намылился, соколик. Хочешь погасить еще один
прожектор...
Все же как прав оказался Черский, упрятав прожектора от
пуль! Правда, один уже не горел, зато четыре лупили светом со всей дури, это
весьма кстати, поскольку большинство лампочек, что висели на боковых стенах,
были уже перекопаны пулями. Ну а те два прожектора, что светили на выходы из
туннелей, разумеется, были разбиты в первые же секунды боя.
Отсюда снять этого лазутчика будет затруднительно. Скорее
всего, промахнусь, выдам себя. Нет, надо подобраться ближе...
Под сводами станции громыхнуло, гранатный взрыв скинул
верхний слой деревянных досок с отверстиями, не иначе – рельсовых накладок,
разметал щебень, поднял облако черной пыли. И последовал жуткий, бьющий по
нервам крик боли.
Если учесть, что гранат в арсенале их отряда не было...
Скверно, ох как скверно...
Где-то возле дальнего, правого от Карташа выхода из туннеля
вспыхнула ожесточенная перестрелка, садили не меньше чем из пяти стволов
одновременно.
Ага, увязли, гады, на станции «Новосибирская», не проскочили
дальше сквознячком.
Пользуясь тем, что замеченный им противник лежит, уткнувши
лицо в щебень, Карташ взмыл с бетона и рванул вперед. Перемахнул через
внушительных размеров дрель для сверления рельсов, через положенный на бок
портальный кран...
Тот, в черном, поднял голову и увидел Карташа. Споро
перевернулся на спину, поднял автомат.
Алексей одним махом запрыгнул на груду шпал, проехал на
животе по верхнему штабелю, скользкому от пропитки, успел вдохнуть чарующий
аромат креозота, выехал за шпальный край и вдавил спуск. Противник Карташа к
подобному маневру оказался не готов, не успел, вишь ты, переместить ствол, и
очередь из АКСа прошила его от головы до паха.
Твою мать! Алексей разглядел, что на этом зубковце – да уж
надо думать, и на остальных тоже – надет броник. Придется метить в голову или,
в крайнем случае, для начала по ногам.
Карташ, не спеша покидать штабель, сперва огляделся. И
правильно сделал.
От прямоугольной туши компрессора отделилась невысокая худая
фигура. Человек, который находился сейчас спиной к Карташу, снял с пояса
округлый предмет, знакомым движением выдернул чеку... Неважно, куда и в кого он
задумал метать.
Это был чужой – значит, метать станет в нашего. Какие-то
мгновения...
Карташ поднялся на сложенных штабелями шпалах во весь рост и
принялся поливать из автомата, как из шланга.
Пес его знает, попал ли в голову, вряд ли, но тут было
достаточно просто попасть, удары летящего с сумасшедшей скоростью свинца по
бронику пусть и не смертельны, но чувствительны, словно по корпусу засаживают
ломом. Человек возле компрессора споткнулся, выронил гранату, рухнул на
колени... И тут граната рванула. Взрывом его подкинуло и влепило спиной – в
полете он раскидал руки-ноги – в беспорядочно наваленные друга на друга
пластиковые короба, что надеваются на контактный рельс. Этими коробами его и
завалило.
– С-сука, – выдохнул Карташ.
Очередь простучала откуда-то сбоку, и сильный толчок в плечо
сбросил Алексея вниз.
Левая рука онемела враз. Одно хорошо, что левая, а не
правая. Карташ прижался к шпалам, ожидая, что зашуршит щебень под торопливым
бегом и надо будет выкатываться навстречу, садя из АКС, или под нос упадет
граната и тут уж придется рвать когти изо всех сил, молясь на бегу....Но ничего
этого не произошло. Или подстреливший его хрен решил, что враг мертв, или
отвлекли иные важные дела.
Карташ отложил автомат, готовый, впрочем, в любой момент
снова его схватить. Здоровой рукой выдернул из петель брючный ремень. Пуля
прошила руку сантиметров на десять выше локтевого сгиба, ткань вокруг
проделанной пулей дыры уже пропиталась кровью. Карташ обмотал ремнем руку выше
входного отверстия, затянул петлю изо всех сил. Кровь он, может, и остановил,
но одна рука не действует.
Подхватив со щебня здоровой рукой автомат, выглянул из-за
шпал, увидел фигуру, перебегающую с места на место... и, к своему облегчению,
узнал Данила.
Коротко свистнул. Данил замер, присев, обернулся на свист.
Даже с расстояния в двадцать шагов было заметно, как напружинены его ноги,
готовые в любой момент выбросить тело с линии огня.
