– Если она все-таки существует, я обязательно побываю
на ней. Эт-то я тебе обещаю, – устало проговорил Карташ.
После чего им на головы вновь натянули воняющие табаком
мешки.
Глава 4
Волшебник алюминиевого города
Пятнадцатое сентября 200* года, 17.04.
Предположим, ему бы удалось незаметно скинуть наручники. И
дальше что?
Незаметно стянуть с головы мешок, мягко говоря, посложнее.
Поэтому мешок пришлось бы с головы сдирать, стараясь проделать это с
максимальной быстротой.
При этом, дабы задумка увенчалась сокрушительным успехом,
вертухаи, словно сговорившись, должны были отвернуться и некоторое время
потаращиться в другую сторону. Вот тогда Карташ мог бы рассчитывать на то, что
вырвет из непутевых конвоирских рук автомат, оглушит одного, вырубит второго,
заставит положить оружие на пол третьего, – короче, овладеет ситуацией.
Хотя и припомнился Карташу некий штатовский фильм, где герой
на «ура» выпутывается из точь-в-точь такого же положения, и дело там тоже вроде
бы происходит в вертолете (киношные охранники, помнится, столбенеют от
изумления, когда герой вдруг сказочным образом освобождается от «браслетов», и
позволяют разделаться с собой, как со щенками). Однако, чтобы все сложилось так
красиво, вертухаи должны быть родом из Голливуда. Ну а эти ребятки, грамотно,
без дилетантской суеты взявшие вагон, никак не производят впечатление
законченных валенков, у которых отвиснут челюсти и безвольно опустятся руки,
если вдруг арестант выкинет некий нежданный фокус.
Поэтому Карташ не стал в вертолете разыгрывать свой
единственный козырь. А на руках у него, если прибегнуть к карточной
терминологии, после раздачи застряла всего лишь козырная двойка, и более
ничего. Коли уж рисковать на мизере, то следовало подождать, когда образуется
более подходящий расклад...
Но и дальше ничего подходящего не сложилось. Где-то через
час лета вертолет наконец приземлился, пленников выгрузили и пересадили в новый
транспорт. Да, путь-дорога выходила длинной. «Теперь не хватает лишь прогулки
на катере по рекам и озерам. Или еще лучше – на подлодке. А потом, для полноты
картины, следовало бы проехаться в метро или на землеройной машине», такие вот
ироничные мысли посетили Карташа, когда ему велели сперва нагнуться, потом
забираться внутрь.
Новым транспортом для Алексея стал автомобиль, оборудованный
для перевозки арестованных: салон надвое делит решетчатая перегородка, задние
дверцы изнутри хрен откроешь. Но это точно был не милицейский «уазик» (любимую
ментовскую тачку распознаешь и с накрепко завязанными глазами, по одному только
запаху распознаешь, не говоря уж про прочие доступные ощущения), тут же усе
осчусчения (и мотор работает бесшумно, и заду мягко) наводили на мысль об
автомобильном изделии импортного производства, о чем-то типа «форда». И где у
нас бедные госслужбы на таких гоняют помимо Москвы? Уж не в Сибири точно. Ну а
службам частным подобные, привлекающие внимание, машины вроде бы как и вовсе ни
к чему.
Частные службы чего надо в багажниках перевезут или в
фургонах.
Следом за Карташем на заднее сиденье забрался кто-то из
конвоиров. Так и поехали. Где Маша и Гриневский, оставалось лишь гадать, а в
эту машину Карташа определили одного, как кума королю. По этому поводу у
Алексея образовалось две версии: или каждому пленнику выделили по автомобилю,
заранее подогнав их к вертолетной площадке, или Карташа принимают за главного.
А поскольку разобраться в том, какая версия правдива, или не правдивы обе, не
представлялось никакой возможности, то Карташ просто ехал себе, куда везли.
Правда, разве что, спросил у конвоира, что сидел рядом: «А где остальные?». Так
сказать, катнул пробный шар, но в качестве ответа получил лениво процеженное
сквозь зубы: «Без разговоров», – и легкий, профилактического характера
тычок в бок. «Ладно, – подумал Карташ, – пока поплаваем по вашему
течению, поглядим, куда вынесет».
Минут десять или около того ехали по очень ровной дороге.
Последнему обстоятельству Карташ нешуточно удивился: "Это ж где у нас
такие автобаны?
Чистая Германия, е-мое! Хоть бы раз, хоть бы одни колесом в
выбоину угодили, хоть бы тряхануло разок..." Да, чем дальше, тем
становилось все страныпе и страньше. Машины чудные, дороги нероссийские...
Тачка остановилась, Карташа дернули за рукав: «На выход».
Алексей выбрался наружу, его притормозили ладонью: «Стоять, ждать».
"А ведь этот конвоир – определенно военный человек,
действующий или бывший, – отметил про себя Карташ. – Уж больно
по-военному четок во всем...
Странная смесь намешалась. Еще вот и плитка..." Да, под
ногами Карташ чувствовал не асфальт, не песок, не гравий, а чуть выпуклую
поверхность... ага, вот и зазор. Да, определенно плитка. Теперь неплохо было бы
определить, какой она формы. Алексей провел ребром ботинка, нащупал паз между
плитками, провел по нему. Рядом хмыкнул охранник – старания пленника не прошли
незамеченными.
«Хмыкай, хмыкай, – со злостью подумал Карташ. –
Посмотрел бы я, что б ты делал на моем месте. Голову готов прозакладывать, что
ни хрена б не делал. Стоял бы истуканом, с пустой башкой и поникшими ушами,
дожидаясь указаний.»
Пригодится не пригодится, а что есть, то я и собираю. Может,
и херня, а может, именно эта информация как раз и понадобится. Так вот, касаемо
плитки. Плитку кладут в центре крупных городов, вроде Шантарска, но ложут ее и
богатые буратины во дворах своих особняков. На городских улицах кладут плитку
прямоугольной формы, видимо, дешевше стоит, а у буржуев, выделывающихся друг
перед другом и не жалеющим на это бабок, плитка формы шестиугольной. И тута, то
бишь под моими ногами, она тоже шестиугольна. Так что, скорее всего, мы торчим
во дворе частного особняка. Может это быть окраиной Шантарска? А почему бы и
нет?.." По характерному электронному писку Карташ догадался, что
неподалеку кто-то тычет кнопки телефона. И верно.
– Это я, – услышал Карташ. – Здесь. Да, да...
Куда их?
Голос принадлежал тому человечку, что командовал захватом на
железной дороге и которого Карташ окрестил про себя «старшой».
Последовала пауза. Старшой выслушивал указания, исходящие,
надо так полагать, от еще более старшого в ихней иерархии. Разумеется, реплики
телефонного собеседника Карташ не разобрал.
– Он что, хочет, чтоб прямо туда? – в голосе
старшого явственно прозвучало удивление. – Скажи ему...
И осекся. Видимо, ему напомнили, что твое дело исполнять
приказы, а не обсуждать их, потому что старшой, тяжело вздохнув, произнес:
– Да, да понятно. Есть. Сейчас доставим.
«Ну, ну, – мысленно отреагировал Карташ. – Опять
из серии „страньше и страньше“. Вот еще и доставить нас повелели в некое место,
которое поразило нашего бывалого вертухая. Сдается, что нас ждут неслабые
сюрпризы и открытия...» Их повели. Именно «их», а не его одного. Сперва Карташ
услышал Машин голос – дочь Хозяина требовала снять с нее «эту сраную тряпку» и
сие требование приправляла эпитетами повышенной, так сказать, сочности,
особенно прохаживаясь по мужским достоинствам «мудаков, к которым ее угораздило
попасть». Правда, ничего она в результате не добилась, кроме окриков: «Молчать!
Марш вперед!» А когда их повели, Алексей среди шагов признал и пришаркивающую
походку Гриневского – Таксист шел прямо за Карташем.
