Книга Палач в белом, страница 12. Автор книги Михаил Серегин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Палач в белом»

Cтраница 12

«Да, здесь бы приложить руки, – с угрюмой завистью подумал он. – Квартирка бы заиграла!» Но тут же выругал себя за праздные мечтания и приказал себе сосредоточиться на предстоящем деле.

Между тем Александр толкнул дверь спальни и обернулся к врачу. Лицо его сделалось скорбно-виноватым. Он молча ткнул пальцем в сторону широкой железной кровати с панцирной сеткой и сверкающими шариками на спинке. Доктор подошел ближе и обмер от неожиданности.

За время работы ему приходилось видеть всякое, но такие запущенные больные попадались нечасто. Перед ним на измятых, серых и промокших от мочи простынях лежала изможденная высохшая старуха с огромным, как шар, животом и с глубоко запавшими бессмысленными глазами. Ночная рубаха, грязная и влажная, была бесстыдно задрана, открывая отечную кожу живота и такие же распухшие ноги. Увидев перед собой людей, больная пошевелилась и что-то промычала запекшимися губами.

– Д-а-а, батенька! – протянул врач с осуждением и искоса посмотрел на неверного сына почти с отвращением. – Запустили вы мамашу!

Он осознавал, насколько неуместен сейчас его наставительный тон, но удержаться от замечания не сумел. Видимо, многолетняя профессиональная привычка брала свое. Перестроиться на роль палача ему пока не удавалось.

– Да вот видите, доктор! – с тоской и растерянностью отозвался Александр. – Я и не думал, что люди могут жить в таком состоянии... Сиделки не выдерживают, вчера последняя сбежала, а она все живет... И не ест практически, не пьет...

Врач «Скорой помощи» извлек фонендоскоп, прослушал сердце старухи. Ритм был неровный, но не частый. Он опять подумал о Зелепукине, вспомнил разинутый в немом крике рот. Пожалуй, здесь можно применить то же самое, подумал он. Только куда же торопиться? Старухе остались скорее всего считаные дни. Но это уже не его дело. Если людям невтерпеж, зачем ему отказываться от таких денег?

Он вытащил из ушей рогульки фонендоскопа, медленно свернул его и положил в карман.

– Оставьте нас одних! – сурово сказал он Александру.

Тот поспешно кивнул и вышел на цыпочках. Доктор развернул укладку и задумчиво прошелся взглядом по стеклянным головкам ампул. Неожиданно в голову ему пришла шальная мысль попробовать обойтись без лекарств. Десять кубиков простого воздуха, если загнать их в венозное русло, вызовут эмболию и немедленную смерть. «Экологически чистую смерть», – подумал он и попытался вспомнить, насколько достоверно определяется воздушная эмболия при судебно-медицинском вскрытии, но не мог. Впрочем, он тут же заставил себя не думать об этом. Вскрытия быть не должно – об этом позаботятся родственники.

Оставалась еще одна проблема. Он, сопя и хмурясь, потянулся к больной и, преодолевая минутное отвращение, повернул к себе ее руку. Так и есть – вены старухи были истончены и изуродованы атеросклерозом – попасть будет крайне сложно. Но он всегда гордился своим умением попадать в любую вену и не собирался пасовать и сейчас.

Быстро и туго перетянув высохшее старческое пле-чо жгутом, он собрал двадцатиграммовый шприц и до предела оттянул поршень. Теперь в шприце была смерть – бесцветная, бесплотная, ничем не пахнущая, – такая, какой и должна быть смерть.

Доктор по привычке протер локтевой сгиб спиртом и сам усмехнулся этой бессмысленной предосторожности. Отбросил целиком ватку и, еще не убрав с лица усмешку, зорко взглянул в лицо старухе.

А дальше произошло то, чего он никак не ожидал. Естественный ли это был ход событий или старуха прочла в лице своего рокового гостя нечто такое, что потрясло ее до глубины настрадавшейся души, – осталось неизвестным. Только она внезапно приподнялась на кровати и, глядя на врача с безграничным ужасом, заговорила быстро и неразборчиво, словно читая какую-то тайную молитву.

Он от неожиданности вздрогнул и замер, вслушиваясь в поток этой дикой речи. Волосы зашевелились на его голове. Ему казалось, что он вот-вот поймет смысл таинственных бессвязных слов, и смысл этот будет ужасен.

Но речь больной оборвалась так же внезапно, как и началась. Лицо ее исказилось и посинело. Нечеловеческий свистящий хрип вырвался из горла. Тело старухи охватила долгая судорога – потом оно обмякло и рухнуло на кровать. Наступила тишина.

Врач выронил на пол шприц и настороженно посмотрел на неподвижное тело. Он никак не мог поверить такой неслыханной удаче. Не шевельнув даже пальцем, не взяв греха на душу, он заработал пять тысяч долларов?

Он несколько минут продолжал сидеть, не шевелясь и пристально глядя на старуху, которая не подавала никаких признаков жизни. Наконец он протянул руку и нащупал сонную артерию на сморщенной шее. Сердце не билось.

Однако доктор не торопился. Он дотошно и буднично зафиксировал все необходимые признаки биологической смерти, собрал инструменты и медикаменты. Потом закрыл укладку и с облегчением вышел из комнаты.

Супруги встретили его настороженным взглядом. Врач остановился на пороге и сухо сказал:

– Я зафиксировал у больной смерть до приезда «Скорой». Реанимационные мероприятия эффекта не дали. Могу выдать вам медицинскую справку о смерти. Но можете обратиться в поликлинику по месту жительства. Я бы предпочел сейчас уйти.

Александр изменился в лице и неумело перекрестился.

– Выпить надо... за упокой души... Давай, доктор, выпей все-таки! Обычай, никуда не денешься...

Он отрицательно покачал головой.

– Не забывайте – я на работе! – непреклонно ответил он.


* * *


После этого визита к Смирновой в жизни доктора ровным счетом ничего не изменилось. Больше всего ему хотелось затеряться в этом мире так, чтобы никто не мог обнаружить и припомнить его. Он даже подумывал, не уехать ли в провинцию, в глухую дыру – купить там домик и зажить тихой, незаметной жизнью.

Но, подумав, решил не торопиться. Во-первых, Москва – это все-таки Москва. А во-вторых, ничего катастрофического пока не случилось. Совершенное им не имело никакого резонанса. Никто не звонил ему, никто не задавал ему никаких вопросов и тем более не присылал повесток. Порой ему казалось даже, что ровным счетом ничего не было и эти две смерти плод его воображения, не более. Он не испытывал мук совести, хотя вначале ожидал их появления, и был очень удивлен и обрадован, когда ожидания оказались напрасными. Ему не снились страшные сны, и даже видение раскрытого мертвого рта постепенно стерлось из памяти.

Единственное, что периодически беспокоило доктора, – это неясный, не слишком сильный страх, который охватывал его в самый неподходящий момент. Тогда ему чудилось, что кто-то, безумный и беспощадный, вдруг появляется на пороге и, ткнув в Четыкина пальцем, скрежещет нечеловеческим голосом: «Вот он!» В такие минуты врач впадал в прострацию, взгляд его делался беспощадным и тоскливым, и он умолкал даже в момент важного разговора, приводя собеседника в недоумение.

Однако постепенно доктор справился и с этим недугом и продолжал жить размеренно и просто. Иногда он доставал с нижней полки заветный учебник и, запершись на ключ, пересчитывал свои капиталы – это доставляло ему странное наслаждение. Иногда он против своей воли вдруг начинал мечтать о приумножении накоплений, о некоем заказе, который позволит заработать много, быстро и без особых усилий, но тут же гнал такие мысли прочь.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация