– Распечатываем? – уточнила Марина.
Я кивнул, она нажала какую-то кнопку, и из принтера вылезла полоса белоснежной бумаги с отпечатанным на ней текстом.
– Ищем что-то похожее? – спросила Марина.
Искать теперь пришлось недолго – у Четыкина за один месяц случилась еще одна смерть до приезда «Скорой», и эта смерть показалась мне еще сомнительнее. Больной Саврасов, состояние после острого нарушения мозгового кровообращения – однако смерть наступила, по заключению Четыкина, от острого инфаркта миокарда. А самое главное, что настораживало, больной был одинок и пользовался услугами неизвестной сиделки. То есть неизвестной нам, а не ему. Полагаю, что больному она была знакома, но в тексте об этом не было ни слова.
Эта информация также подверглась распечатке, и я, пряча листки в карман, предложил Марине немедленно съездить на ее машине хотя бы по одному адресу. Во мне проснулся инстинкт охотника – в том или ином виде он присутствует в душе каждого мужчины.
Час был уже довольно поздний, не слишком подходящий для неожиданных визитов, но Марина неожиданно легко согласилась – видимо, охотничий инстинкт присущ и некоторой части прекрасной половины человечества.
Но Марину, видимо, кое-что смущало, потому что по пути на улицу Добролюбова она меня спросила:
– И что же ты собираешься сейчас сказать наследникам гражданки Смирновой? Мол, не злодеи ли вы, уважаемые наследники? – Она с интересом покосилась на меня и слегка улыбнулась.
Вопрос был далеко не праздным – я действительно не знал, что сказать предполагаемым наследникам. Но мне казалось, что я сумею прочитать ответ на их лицах, даже не задавая никаких провокационных вопросов, – поскольку был убежден, что преступление должно оставить на них какой-то отпечаток. Во всяком случае, судьба квартиры тоже представляла известный интерес.
Когда мы добрались до места, было уже десять часов вечера. Марина остановила машину возле основательного семиэтажного здания и выжидательно посмотрела на меня.
– Подожди меня здесь, – предложил я. – Я мигом поднимусь – и обратно.
Марина отрицательно покачала головой.
– Одного я тебя не отпущу, – возразила она. – Вдруг тебя опять ударят чем-нибудь тяжелым по голове, и ты забудешь, кто ты и откуда... Только этого мне еще не хватало!
– Хорошо, я согласен, – ответил я. – Но любые переговоры предоставь вести мне. У меня нюх на преступников.
– У них, к сожалению, на тебя тоже, – сказала Марина. – Поэтому я и взялась тебя сопровождать.
Мы поднялись на третий этаж. Еще на лестнице до нас донеслись чуть приглушенные звуки безудержного веселья, возбудившие во мне смутные подозрения. Подозрения переросли в уверенность, когда мы вышли на лестничную площадку. Музыка доносилась из-за двери именно той квартиры, где недавно проживала несчастная Смирнова. Музыка была блатной и очень громкой. Вдобавок она сопровождалась раскатами смеха и пьяными выкриками. Собственно, способность веселиться под такую музыку вызывает у меня оторопь. Песня, в которой мужественный баритон повествует о том, как он, отсидев пятнадцать лет, зарезал неверную подругу и сел еще на пятнадцать, может развеселить разве что того, кому присудили гораздо меньший срок.
Однако обитатели квартиры не разделяли моих сомнений и веселились на всю катушку. Марина посмотрела на меня с тревогой и вцепилась в мой рукав.
– По-моему, нам лучше отсюда уйти, – сказала она.
Мне и самому так казалось, но жаль было потраченного времени.
– Мы только спросим, не дома ли хозяйка, – пробормотал я. – Выдадим себя за дальних родственников. И выразим соболезнование, когда узнаем печальную новость.
– Звучит довольно кощунственно, – недовольно произнесла Марина.
– Не ехать же обратно с пустыми руками, – не слишком убедительно возразил я и нажал на кнопку звонка.
Долгое время никто не открывал, а потом дверь внезапно и с грохотом отворилась, точно отброшенная взрывом, и на пороге возникла пьяная в дым девица в черной ажурной кофточке, под которой колыхалась спелая грудь, и в огненно-зеленых фосфоресцирующих сланцах.
– Какой красавчик, м-м-м! – безо всякого вступления промычала она и властным движением привлекла меня к своим вздрагивающим жарким полушариям.
Освободиться мне удалось далеко не сразу – девица оказалась упрямой и липкой, как патока. Пока я, как Лаокоон, боролся со змеями, в которые превратились ее наманикюренные потные руки, на площадку выскочил коренастый и кривоногий парень в белых шортах и майке без рукавов. У него были шалые нерассуждающие глаза и синяя татуировка на дельтовидных мышцах.
– Ты какого... – сказал он с гневным недоумением, – лапаешь мою бабу?!
– Нужна мне твоя баба! – с досадой ответил я, отрывая наконец от себя неугомонную девицу. – Я по делу пришел.
Едва я успел одернуть пиджак, как из дверей вывалились еще трое разгоряченных хлопцев, внешность которых была ненамного привлекательнее и которым очень хотелось закончить вечеринку чем-то особенным.
– Кого, Толян? – загалдели они, шныряя глазами. – Наезжает кто?
Я почувствовал на своем локте прикосновение хрупкой ладони.
– Пойдем отсюда, я тебя умоляю! – тревожно прошептала Марина. – Ты не видишь...
Увы, моя миссия в данном случае оборачивалась конфузом, если не чем-то похуже. Я примирительно поднял руки и отступил назад, сказав громко и добродушно:
– Все, пацаны! Исчезаю! Произошла ошибка! Приношу свои извинения!
Компания застыла на месте. Мой вежливый тон ошеломил их и сбил с толку. Видимо, в своей повседневной жизни они привыкли к иным оборотам, и моя речь прозвучала для них, как китайский язык.
Пока они приходили в себя, мы спустились этажом ниже и дальше уже бросились бегом, хохоча по пути, как безумные. Мы вылетели на улицу и бросились к машине. Марина смеялась так, что никак не могла попасть ключом в замок зажигания.
– Ой, не могу! – стонала она. – Твой нюх тебя не подвел! Это называется – не зря съездили! Ты пользовался оглушительным успехом...
К моему смеху примешивалась изрядная доля смущения. Я представил себе, насколько нелепо и комично выглядел, сражаясь с ополоумевшей девицей, – это была сильная картина!
– Зато меня не успели ударить по голове! – с удовольствием заметил я. – Поэтому нашу поездку нельзя считать совсем уж неудачной.
Как оказалось, я несколько поспешил с выводами – неожиданно в полумраке мелькнули два зеленых фосфоресцирующих пятна, и симпатизирующая мне девица, пошатываясь, выбежала на тротуар. Заметив нашу машину, она, не раздумывая, рванула на себя заднюю дверцу и плюхнулась на сиденье. Салон наполнился сложным, но определенно пьянящим ароматом.
– Поехали отсюда! – решительно объявила девушка, вызвав своим заявлением новый приступ смеха у Марины.
