Я пытался восстановить побыстрее дыхание, и в конце концов мне это более или менее удалось. К тому времени в салон уже начала проникать вода, и лысоватому мужику удалось открыть дверцу. Сумел ли сделать это Терновских, я не обратил внимания.
Вода уже захлестнула салон. В последний момент я втянул в легкие побольше воздуха, нажал на ручку дверцы и вынырнул из тонущей машины.
В прежнее время я довольно долго мог держаться под водой. Трудно было рассчитывать, что удастся повторить былые успехи в столь экстремальных обстоятельствах, но я решил все-таки попытаться. Освободившись от башмаков и пиджака, я поплыл, держа курс на противоположный берег реки. Цель моя была предельно проста – мне хотелось, чтобы враги думали, что меня больше нет в живых.
Вода остудила мою воспаленную голову, и ко мне вернулась способность соображать. Когда воздух в легких кончился, я поднялся на поверхность, стараясь не выдавать своего присутствия, и мгновенно осмотрелся.
Течение сносило меня в сторону Краснопресненской набережной, где выбраться на берег было целой проблемой. Я вздохнул поглубже, снова погрузился в воду и изо всех сил стал выгребать влево, стараясь плыть в сторону железнодорожного моста.
Когда я в очередной раз поднял голову над поверхностью воды, оказалось, что мне удалось выполнить задуманное – я плыл уже в тени железнодорожного моста и совсем рядом увидел шершавый бетон опоры, о который плескалась мутная зеленоватая волна.
Берег в этом месте не был, как говорится, закован в гранит, и мне без особого труда удалось выбраться из воды. С меня текло. Я выполз на плоские бетонные плиты, окружавшие мостовую опору, и попытался отревизовать состояние своих дел.
Шея немилосердно болела, раздавленная петлей кожа горела огнем. В горле стоял ком, и глотать было трудно. В остальном мое здоровье, кажется, не пострадало. В отношении имущества дело обстояло похуже – я лишился пары почти новых туфель и хорошего пиджака. В придачу с пиджаком я утопил проездной билет на метро и двести рублей денег. Таким образом, меня ожидала проблема – как добраться до дома в мокрой одежде, босиком и без гроша в кармане.
Но это, в сущности, уже был пустяк по сравнению с той опасностью, которой мне удалось избежать. И, главное, мне удалось создать у зрителей иллюзию своей гибели на водах. Еще не выбравшись на берег, я бросил взгляд назад и отметил, что толпа на набережной сосредоточила свое внимание на том участке реки, где разыгралась трагедия – кто-то даже прыгнул в воду, чтобы помочь утопающим. Никому и в голову не могло прийти, что один из утопающих в это самое время стремится уйти подальше от любопытных глаз.
С такого расстояния невозможно было определить, что случилось с моими незадачливыми спутниками. Но я склонялся к мысли, что по крайней мере один из них должен спастись. Лысоватый мужик с отменными бицепсами был достаточно ловок. В отношении нескладного глистообразного заместителя я не был уверен, но никаких сожалений это у меня не вызывало.
Отдышавшись, я стал решать, как мне быть дальше. Поднявшись по берегу чуть выше, огляделся. Справа тянулась железнодорожная насыпь. Слева зеленели чахлые посадки. За ними, метрах в двухстах, виднелись крыши домов.
Мне нужно было высушить одежду. Надеясь, что в посадках в такой час не будет слишком много народу, я направился туда, осторожно ступая по низкой грязноватой траве, по которой в изобилии были разбросаны белые острые камешки.
Скоро я вошел в негустые заросли, состоящие в основном из молодого вяза и ясеня. Изредка попадались и пестрые стволы берез. Трава здесь была гуще и мягче – идти стало приятнее. Лесок казался редким, но, зайдя поглубже, я обнаружил, что мне все-таки удалось укрыться от посторонних глаз и меня окружают лишь кроны деревьев и буйная зелень кустарника. Подыскав небольшую полянку, залитую солнцем, я сбросил с себя рубашку и брюки, снял носки и развесил все это на ветвях. Поколебавшись немного, уже собирался освободиться и от трусов, но в этот момент на поляну выбежала остромордая овчарка-колли и уставилась на меня любопытными черными глазами.
Я замер и не слишком уверенно посмотрел на нее в ответ. В собаках я не разбираюсь и поведение колли прогнозировать не мог. По моим понятиям, любая овчарка представляет потенциальную опасность.
Пока мы пялились друг на друга, в кустах послышался треск, и озабоченный мальчишеский голосок тоненько прокричал: «Гера! Гера!!» Собака шевельнула хвостом, но не тронулась с места.
В следующий момент из-за кустов на поляну выбежали дети. Их было двое – белобрысый мальчик лет восьми в белой майке и синих шортах и девочка с косичками – его ровесница, – одетая в короткое желтое платьице с красными цветами.
Увидев меня, они испуганно замерли и переглянулись. Потом, кажется, решив, что самым безопасным будет меня не замечать, они подбежали к собаке, и девочка, вцепившись в роскошный рыжий загривок псины, сердито закричала:
– Гера! Дура! Чего не идешь, когда зовут? – Она попыталась сдвинуть собаку с места, но та даже не шелохнулась.
Мальчик беспомощно оглянулся на меня – моя голая мокрая фигура, видимо, сильно тревожила его.
– Привет! – миролюбиво сказал я.
– Здравствуйте! – серьезно ответил мальчик и тотчас отвлекся на свою подружку.
Та все-таки не сумела удержать колли – собака без труда вырвалась из ее объятий и, подбежав ко мне, принялась меня со всей тщательностью обнюхивать.
– Куда, Гера?! – завопила девочка и бросилась вслед за собакой.
– Наташка! – строго окликнул ее мальчик, и в голосе его появились предостерегающие нотки. – Пойдем быстрее домой! Она сама за нами прибежит!
– Вы меня боитесь? – спросил я и, чтобы подчеркнуть свою безобидность, уселся на траву.
Колли ткнулась мне в ладонь мокрым носом и завиляла хвостом – она признала меня достаточно безопасным. Девочка остановилась от меня метрах в трех. Розовая ленточка в ее левой косичке расплелась и свисала на плечо. В глазах ее я прочитал сомнение.
– Вы меня не бойтесь, – сказал я. – Мне просто надо высушить одежду.
– Родители говорят, что в лесу нас может поймать маньяк, – как бы извиняясь, произнес мальчик.
– Ну что ж, – рассудительно заметил я. – Твои родители правильно предупреждают. Но я не собираюсь на вас нападать. Я даже не знал, что вы здесь гуляете, поэтому и разделся.
– Вы утонули? – неожиданно спросила девочка.
– Да, немного, – ответил я. – Но потом спасся.
– А что у вас на шее? – со жгучим интересом спросил мальчик.
– А что у меня на шее?
– У вас там такая полоса! – ответил мальчик, и в голосе его появился священный ужас. – Красная!
Мне подумалось, что это может стать неплохой иллюстрацией к воспитательному процессу, и я пояснил:
– А это как раз маньяк. Он пытался меня задушить. Но я ему не дался.
