И тень и прохлада
в туркменских садах,
И неры и майи
пасутся в степях,
Рейхан расцветает
в охряных песках,
Луга изобильны
цветами Туркмении.
Махтумкули, народный поэт Туркмении, XVIII век
Большинство действующих лиц является плодом авторского
воображения. С реальными же людьми, реальными государственными и
негосударственными структурами и в реальных географических областях никогда не
происходили описанные в романе события.
Часть 1. Танцы с сокровищем
Глава 1
Колеса диктуют вагонные, нескоро увидеться нам
Девятое арп-арслана* 200* года, 15.42
[1]
С виду это была обычнейшая «теплушка», которую вместе с
десятками других вагонов тянула по великому рельсовому пути сцепка из двух
локомотивов. На последней сортировке этой «теплушке» отвели место в самой
середине грузового поезда, определив ее между полувагоном с химическими
удобрениями и платформой, на которой ехала тщательно укрытая брезентом,
огромная, сложной формы железяка – вроде бы какая-то запчасть для турбины.
Короче говоря, катился-катился по России-матушке заурядный
товарный вагон, и не голубого, как в детской песенке, а преобыденнейшего
кирпичного цвета.
Некоторую необычность «теплушке» придавали две особенности:
железная труба над крышей, из которой вился тоненький дымок, и мужская фигура в
распахнутом до половины дверном проеме. Человек мужеского полу – в камуфляжных
штанах, в тапках-«вьетнамках», а выше пояса вообще голый – перекуривал,
облокотившись на доску, прибитую на уровне живота и идущую через весь проем.
Вот такая зарисовка. И необычное в ней усмотрит лишь человек непосвященный, в
армии никогда не служивший, стало быть – понятия не имеющий, как и под какой
охраной перемещаются армейские грузы по железной дороге, а возможно, никогда и
не слышавший о такой разновидности наряда, как караул сопровождения. Некоторую
необычность теплушке придавали две особенности: железная труба над крышей, из
которой вился тоненький дымок, и мужская фигура в распахнутом до половины
дверном проеме. Человек мужеского полу – в камуфляжных штанах, в
тапках-вьетнамках, а выше пояса вообще голый – перекуривал, облокотившись на
доску, прибитую на уровне живота и идущую через весь проем. Вот такая
зарисовка. И необычное в ней усмотрит лишь человек непосвященный, в армии
никогда не служивший, стало быть – понятия не имеющий, как и под какой охраной
перемещаются армейские грузы по железной дороге, а возможно, никогда и не
слышавший о такой разновидности наряда, как караул сопровождения.
Да в общем-то, и в армии необязательно служить, дабы
понимать, что к чему! В нынешнее малоспокойное время все больше и больше грузов
отправляют под охраной, а в караулы сопровождения вербуют если не всех подряд,
то без особого разбору. «Хочешь заработать, не боишься тряски и лихих
людей? – Хочу, масса, не боюсь, масса! – Тогда вот тебе мобильник,
газовая пукалка, свисток – и поезжай себе с богом. Привезешь груз в целости,
получишь заслуженную копеечку». Вот так... Возможно, и в этой «теплушке» едут
такие же удальцы, завербовавшиеся охранять турбину или химикалии.
А если заглянуть в их сопроводительные документы, то
исчезнет последняя надежа на какую-нибудь необычность, на некие волнующие
странности. В бумагах – с печатями треугольными и печатями круглыми, с
подписями уважаемых людей – черным по белому прописано, что три человека
действительно сопровождают изделие номера и артикула такого-то для
Растакой-то-вской ГЭС, а вовсе не принадлежат к сторонникам экстремального
туризма и не катаются в «теплушке» в поисках новых, необычных впечатлений. Ну а
что караул состоит из двух мужчин и одной женщины – так что ж вы хотите:
равноправие! Или, по-вашему, ломами и лопатами женщинам работать можно, а грузы
сопровождать – ни-ни?
А ежели вы никак не желаете поверить в обыденность
происходящего и что-то там себе подозреваете – например, что под брезентом под
видом куска турбины тайно вывозится из страны элемент насквозь секретного
противоракетного комплекса, то проверьте свои подозрения, заберитесь под
брезент. Увы, вас и здесь ожидает разочарование. Под плотной тяжелой тканью, в
духоте и зеленоватом полумраке вы, обливаясь потом, обнаружите железку самого
что ни на есть турбинистого вида. Можно, конечно, врубить фантазию на полную и
вообразить, что отпетые злыдни вывозят некую знаменитую скульптуру
охренительной стоимости, заляпав ее сверху дешевым крашеным железом. Или,
скажем, гонят контрабандой золото-брильянты, нафаршировав ими внутренность
монументальной запчасти. Ну это уж, судари мои, получится форменная паранойя,
порожденная просмотром блокбастеров про Джеймса Бонда и чтением романов в
пестрых обложках.
И, наконец, ухватись кто за край проема, поставь ногу на
подножку, с эханьем подтяни себя наверх, заберись в теплушку, нашел бы он
чего-нибудь необычное и интересное внутри вагона? Пожалуй, что и нет. Что
любопытного, скажите на милость, в печке-буржуйке или в наваленной в углу
вагона большой куче угля, которым топится буржуйка, что занимательного в
набросанных перед угольной кучей дровишках, которыми до нужной температуры
растапливается печь (поскольку сам по себе уголь, знаете ли, не загорается),
что захватывающего, скажите, в нарах, на которых разложена солома и тряпье?
Ровным счетом ничего любопытного, занимательного и захватывающего. И уж тем
более предосудительного.
Кстати, о предосудительном. А это не пистолет ли системы
«Глок» лежит под подушкой на верхней «полке» нар?.. Впрочем, кто нынче не
вооружен! Да, это противозаконно, но… Но нисколько не интересно.
Или вам хочется в припадке недоверчивости разбросать
угольную кучу, прощупать солому на нарах, забраться под нары и там все
простучать? Если хочется – действуйте. Но может быть, вам следует
призадуматься, мон шер, а на своем ли вы сейчас месте, не стоит ли вам сменить
профессию и податься в таможенники, в вахтеры, в контролеры ИТУ, где вы с вашей
манией подозрительности придетесь как нельзя ко двору?
Алексей Карташ курил, обдуваемый железнодорожным ветром.
Ветром, состоящим из скорости, тепловозного дыма и господствующих на
пересекаемой местности запахов. Чуть высунувшись в проем, видишь весь грузовой
состав, изогнувшийся на длинном, в несколько километров повороте.
Колеса навязывали мыслям свой ритм.
Да, еще неделю назад Карташ думать не думал, что сломает
свою прежнюю жизнь, как сучок об колено. Разом перечеркнет все достижения
тридцати с гаком лет ради сомнительного и еще далеко не оформленного счастья.
Сейчас трудно оценить правильность сделанного выбора.
Остается лишь констатировать, что выбор сделан. Выбор же у них был, как у тех
витязей из былин: направо пойдешь – голову не сносить, налево поскачешь –
убитым быть, а прямо – «кирпич», проезд закрыт...
