В кузове было темно, как в душе шайтана, поэтому
располагаться пришлось на ощупь. Залезли Гриневский, уважаемый Ханджар и один
из бойцов уважаемого Ханджара – двое остальных, надо полагать, расположились в
кабине. Маша села рядом с Алексеем, молча сжала его ладонь. Ей было страшно, но
она держалась, не жаловалась. Молодец, девочка, мне тоже страшно до усрачки.
Ничего, прорвемся. Он положил руку ей на колено.
Тронулись. Время от времени взрыкивая мотором, «мерседес»
покатил по грунтовке навстречу неизвестности. В кузове были окошки – овальные
дыры, затянутые мутным плексигласом, но поелику на дворе ночь, то смотри не
смотри, а фиг увидишь. Поэтому Алексей поерзал, поерзал и оставил попытки
выяснить, куда их везут. Да и какая, собственно, разница – все равно они тут
впервые. Под мерное покачивание грузовика Карташ и сам не заметил, как уснул
крепким сном офицера, выполнившего свой долг.
.........
Разбудило его солнце, лупящее сквозь окошки с одержимостью
старика Диогена, стырившего где-то галогенный прожектор ради поисков человека.
Алексей поморщился, заслонясь ладонью, осторожненько снял с плеча голову уютно
расположившейся Маши, поворошил языком во рту. Во рту будто кошки нагадили,
хотя, вроде, не пил. Водички бы…
Грузовик все так же мирно катил вперед, однако,
приподнявшись на скамейке, укрепленной вдоль борта, и выглянув в проем заднего
борта, Карташ отметил, что пейзаж снаружи изменился кардинально. Вместо
индустриальных построек сортировки теперь его глазам открылась степь.
Выжженная, поросшая чахлой травкой, серая и ровная, как стол. Без кочек,
деревьев, возвышенностей и признаков жизни – как разумной, так и нет. Даже
дорога исчезла. От края до края, от горизонта до горизонта. Серый стол степи
накрывала миска неба – такого же серого и уныло однообразного, ни точки, ни
облачка.
Смотреть было, в общем, не на что, и он оглянулся на
попутчиков. Машка, бесхитростное создание, продолжала мирно посапывать,
устроившись на скамье и положив ладошки под голову. Таксист тоже бесстыдно дрых
– отвалившись к брезентовой стене кузова и громко сопя открытым ртом. Ну и
компания подобралась, с вялым раздражением отметил Алексей. Никто не дежурит,
никто не караулит… А если бы ночью им глотки перерезали? Ну, положим, резать их
не стали бы, постеснялись до той поры, пока не выяснят, где платина. Но мало ли
что… Командир один, что ли, должен за всех думать! А как там наши азиатские
друзья?
А вот азиатские друзья не спали, молодцы. Уважаемый Ханджар
сидел на лавке, закутавшись в халат, и с хитринкой в маленьких глазках смотрел
на пробудившегося уважаемого гостя. Боец же его сидел прямо, как выстрел из
ружья, – по меткому определению классика, и мрачно разглядывал стену
кузова. Создавалось полное впечатление, что просидел он так всю ночь. И
просидит до самого приезда. Не иначе, думает о чем-то исключительно важном,
душман чертов. Например, как бы половчее неверным кишки выпустить, пока
начальник-ага не смотрит…
– Гюндогы, – внятно сказал старик.
– А?..
– Солнце говорю, встало. Полчаса назад мы
останавливались, – Ханджар говорил негромко и в высшей степени
елейно, – но, поскольку вы к правоверным не принадлежите, вас будить не
стали. Я прав? Если я ошибаюсь и уважаемые гости принадлежат к исповедующим
мусульманство, я прикажу немедленно остановиться!
– Не принадлежим, – успокоил его Карташ. Подумал и
спросил: – А зачем мусульманам было останавливаться полчаса назад?
– А как же, – непритворно удивился Ханджар. –
Для совершения первого утреннего намаза!
Алексей мысленно обругал себя, буркнул: «Извините», – и
вновь отвернулся к проему заднего борта. Так-то, господин офицер, вот и первый
прокол. Будем надеяться, уважаемый не обиделся на незнание чужестранцами
местных законов. А то ведь не посмотрит на приказ, да и порешит дорогих гостей
на месте.
– Это мы где едем? – сменил он тему.
– В пустыне. Через два часа будем на месте.
Алексей глянул наружу еще раз. Позвольте, и вот это –
пустыня? Серая земля, серое небо… Правда, с этого неба жарит солнце, и солнце
это было вполне правильным, белым – в полном соответствии с известным фильмом.
Что ж, салям-алейкум, товарищ старший лейтенант, вот вы и превращаетесь в
капитана Бертона. Хотя тот все больше по Афгану шакалил – но ведь тоже с
сокровищами под мышкой… Карташ вернулся на место. Отчетливо припекало, он
скинул бушлат, аккуратно, чтобы не разбудить, положил его под голову Маше. Та
что-то прошептала, но не проснулась. Эх, утомилась, маленькая путешественница с
дикими беглыми…
Ханджар мудро улыбнулся, точно прочитал его мысли. Теперь он
выглядел благообразным и не таким суетливым – видать, успокоился за ночь,
доволен, что хозяин не заругает за то, что опоздал и чуть было гостей не
упустил.
– Мы называем это пустыней. А то, что называете
пустыней вы, находится там, – он указал рукой с зажатой в ней походной
флягой в матерчатом чехле защитного цвета. – Там и барханы, и пески, и
кочевые племена.
– У вас еще и кочевники сохранились? – удивился
Карташ.
– А куда они денутся? – пожал плечами старик.
– Логично… А как же водитель тут дорогу находит?
Дороги-то и нет никакой…
– Вон там, смотрите, дорогой, – с готовностью
привстал старик. Карташ тоже глянул в окошко. И кроме степи-пустыни не увидел
ни черта. – Вон там идут провода с электричеством. Вот вдоль них и едем…
Тут дороги не нужны, тут мало кто живет, так, несколько аулов, ферм и полей,
так что двигайся по меткам, если знаешь куда путь держишь, и прибудешь точно.
Да и ездят тут не часто.
Алексей пригляделся. На самом горизонте и впрямь тянулась
какая-то темная на фоне серого неба ниточка с подпорками-спичками. Елки-палки,
да это же линия высоковольтной передачи, ЛЭП-500 или как ее там!
– Ловко, – только и сказал он.
– А дальше туда – там жизнь кипит. Там города, арыки,
вода, машины, поезда. Вот, возьмите. – И протянул флягу Алексею.
Алексей насторожился.
– Это что?
– Это вода. Простая вода. Что может быть лучше глотка
простой воды в конце долгого, утомительного пути?
Философ, блин. Впрочем, на Востоке все философы, это мы
проходили…
Вода оказалась вкусной и холодной. И, вроде бы, без
химдобавок. Он снова выглянул в проем.
– Премного благодарен… уважаемый. А вот ежели не
секрет: куда именно мы направляемся?
И без малейшей запинки старый хитрован произнес нараспев,
как молитву:
– В Карыйский велаят, которым правит досточтимый
Аширберды Аллакулыев и при котором мой благородный начальник Дангатар
Махмуд-оглы состоит начальником охраны.
Карташ благоразумно переспрашивать не стал, хотя слово
«велаят» показалось ему знакомым. Ах, ну да, так, Таксист утверждал, у них тут
административные единицы зовутся, типа областей, а вот все остальное... Боже
православный, спаси и сохрани, да как же они здесь вообще разговаривают?! Это ж
язык узлом завяжется! Н-да, тут поневоле философом станешь, причем с
малолетства. Аккурат с того момента, когда тебе мама скажет: «Кымджы-бердыйсы-оглы,
дорогой!». И все же позволил себе небольшое уточнение, напрягши всю свою
воспитанность:
