– Ханджар и Дангатар когда-то дружили, но потом старик
перешел на службу к Саидову, и дружба как-то сама собой распалась. А вот
теперь, ради денег, он посмел поднять руку не только на хякима, но и на своего
друга, моего брата…
– Восток, – сказал Гриневский с непонятной
интонацией.
Словам соплюшки приходилось верить – во-первых, она
как-никак спасла их от убийц, а во-вторых, Гриневский вспомнил ее – Дангатар
присылал фотографии семьи, и среди многочисленных родственников несомненно была
запечатлена и она.
Смеркалось. Они сидели в кузове «мерседеса» и из взаимных
вопросов-ответов пытались сложить головоломку. Получалось не очень: мешали все
эти велаяты, хякимы, берды-оглы и прочие приемы боевого искусства. Ясно было
одно: платина в настоящий момент на фиг никому не нужна. Со смертью Аллакулыева
и Дангатара начнется передел власти в велаяте, уже назначен исполняющий
обязанности нового хякима – наверняка ставленник Саидова…
– Как погиб Дангатар? – после паузы глухо спросил
Гриневский.
Джумагуль замялась, оглядела исподлобья русских и негромко
сказала:
– Брат жив.
– Что?!
– Жив. Ханджар не сумел его убить. После покушения
Дангатар добрался до нашего дома, весь в крови, приказал мне немедленно скакать
на станцию, перехватить вас. У меня был очень хороший конь, ахалтекинской
породы, это самые быстрые лошади во всем мире… Но я немного опоздала. Вы уже
садились в машину к Ханджару. Я поскакала за вами, коня загнала до смерти... Вы
остановились в этом ауле, я спряталась, выжидая момент, а когда началась
стрельба…
– …сняла часовых, – иронически закончил за нее
Карташ – все же он никак не мог до конца ей поверить, особливо после всего
происшедшего. – Девчонка-малолетка с пестиком убрала двух специально
обученных боевиков. Ну-ну.
– Я умею хорошо прятаться, – обиделась Джумагуль,
кутаясь в бушлат, который ей выделил от щедрот Алексей. – И я стреляла им
в спину.
– Не очень-то благородно…
– Они были псами, – тут же окрысилась
девчонка-малолетка, глазищи полыхнули черным пламенем. – А бешеных псов
все равно с какой стороны убивать.
– Отстань от ребенка, – вступилась за нее Маша и
обняла за плечи. – Она, между прочим, жизнью рисковала, чтобы нас спасти.
– И где сейчас Дангатар? – спросил Гриневский.
– В… в одном доме, на берегу Каспия. Он просит вас всех
приехать к нему. Ему нужна помощь. Поэтому я и приехала за вами.
– Нам бы кто помог… – вздохнул Алексей.
– Как туда добраться? – Таксист, похоже, и не
сомневался, что они прямо с места в карьер отправятся спасать фронтового
друга. – До Каспия далековато…
– Тут город есть неподалеку, – сказала
Джумагуль. – Миксата, оттуда ходят поезда…
– Ну хорошо, – сказал Карташ. – Ну, допустим.
Предположим и примем как аксиому… А почему Дангатар скрывается, отлеживается в
какой-то дыре? Ведь это, как я понимаю, не пьяному в подъезде бутылкой по
черепу дали! Это все равно что кто-нибудь грохнул бы шантарского губернатора, а
начальник губернской охраны пустился бы по этому поводу в бега. Подозрительно,
не находите, милая барышня? Почему Дангатар не пожаловался Ниязову?
– До Сердара сейчас не так просто добраться. А кроме
того…
– До кого непросто добраться? – перебил
Гриневский.
– До Сердара. Так зовут президента Ниязова.
– Его зовут Сапармурат, если мне память не изменяет.
– Правильно, – терпеливо, как первокласснику,
ответила Джумагуль. – Но Сердар – это тоже президент Ниязов. И еще
Туркменбаши.
– Так, ну все, – Гриневский шумно встал со
скамейки, полез на выход. – У меня уже крыша едет. Велаяты, сердары,
сапармураты и хякимы. Черт ногу сломит. Давайте-ка вздремнем малость, если
удастся после всего пережитого-то, а утречком двинемся. Далеко до этой твоей
Миксаты?
– День пути.
– Дорогу знаешь? Машина пройдет?
– Знаю. Пройдет.
– В общем, правильно, – сказала Маша. – Всяко
нужно выходить на этого Дангатара – без него мы платину никуда не пристроим,
да?
Как это ни удивительно, но Карташ, едва прилегши на
скамейку, тут же провалился в сон. Укатали сивку крутые азиатские горки…
Утром они залили воду в радиатор, собрали все оружие, какое
только смогли найти («А стволы к нам так и липнут», – отметил Карташ), и
двинулись через полустепь-полупустыню… Но планам не суждено было сбыться.
Где-то после полудня Алексей заметил некоторые изменения в
окружающем мире, а точнее – в погоде. Дневной свет малость померк, хотя солнце
по-прежнему ярко фигачило с серого безоблачного неба, поднялась легкая поземка
– пыль и песок стлались над землей, подгоняемые поднявшимся ветром. Ветер пел в
песках, пел тягучую монотонную песню, тихий не то вой, не то плач, заунывный,
заставляющий сердце непроизвольно сжиматься от тоски. Джумагуль тоже
почувствовала перемены в климате и заерзала на скамейке. Карташ цепко взял ее
за плечо.
– Это что такое?
Девчонка помялась, потом нерешительно ответила:
– Не знаю… Очень похоже, что афганец идет.
– Ветер? – уточнил Алексей. – Суховей?
– Да. Сильный сухой ветер, много песка. Не проехать
будет, занесет по самую крышу.
– Твою мать… И скоро он придет?
– Может, ночью. Может, вечером.
– До твоего города не доберемся?
Джумагуль покачала головой.
Мать, мать, мать…
– И твои предложения? Возвращаться?
Джумагуль посмотрела в окошко, задумалась. И сказала:
– Надо ехать в Уч-Захмет, там переждать.
– Уч-Захмет – это что?
– Город.
– И кто там живет?
– Сейчас никто не живет.
– Совсем никто?
– Совсем.
– А почему?
– Из-за войны все ушли, давно уже. Там можно спрятать
грузовик, пересидеть, потом ехать.
Карташ внимательно посмотрел на нее. Либо она великая
актриса и заманивает нас в очередную ловушку, либо и впрямь идет какой-то там
афганец, и тогда в чистом поле им придется ох как несладко… Алексей еще раз
выглянул за борт. Пылевая метель не унималась, даже стала сильнее. Он покачал
головой, перебрался к кабине и забарабанил ладонью на крыше:
– Гриня! Эй, Таксист! Поворачиваем!..
.........
…Вскоре уже наверняка можно было сказать, что никакой это не
мираж, а тот самый город Уч-Захмет. Город вырастал над песками темной полосой
невысоких домов.
