Их товарняк загнали на самый дальний от вокзала путь.
Разглядеть название станции мешал состав с лесом, перекрывающий обзор – с их
позиции виден только шпиль вокзальной башенки.
Карташ, Гриневский и Маша, разумеется, не прервали свой обед
ради такого великого события, как прибытие в заштатный городок. За последние
четыре дня эдаких событий набирается вагон с прицепом, почти в каждом подобном
городишке они притормаживали – где на минуту, где на пять, где и по несколько
часов торчали по неизвестным, почти что мистического характера причинам.
Значит, сейчас они дообедают, потом спрыгнут вниз, чтобы
размяться, походить вдоль состава по твердой земле, перекинуться парой слов за
жисть с каким-нибудь железнодорожником, заодно и выспросить, что за станция
такая, Дибуны или Ямская...
– Оп-пачки! – в «теплушечном» проеме показалась
голова. – Красиво отдыхаем!
Человек подобрался неслышно, не шуршал щебнем, не задевал
ногой железки, не сопел при ходьбе. И не прошло и двух секунд после его «оп-пачки»,
как он запрыгнул в вагон, показывая себя во всей красе. Средних возраста и
роста, жилистый, с очень подвижным лицом, вообще он производил впечатление
проворного и пронырливого – так и просилась под него кликуха Ловкий.
– Кушаете? Дело, – он по-хозяйски осмотрелся в
вагоне.
На железнодорожника этот тип походил мало. В первую очередь
даже не отсутствием форменной одежды, а той наглецой, с которой держался.
Следом же, не столь проворно, сопя и бормоча под нос ругательства, в «теплушку»
лез второй. Этот второй был на славу откормлен и мордат – короче, настоящий
кабанчик.
Гриневский и Карташ переглянулись. Алексей едва заметно
покачал головой: мол, не будем спешить с оргвыводами и действиями, ни к чему в
нашем положении лишний раз нарываться на конфликты. Может, это всего лишь
прибыли местные робин-гуды собирать дань у проезжающих через их Шервудский лес,
тем и живут. Заплатим, нехай подавятся, зато в их черепках не отложится ничего
странного и подозрительного – ну, караул и караул, один из многих, ну, чуть
трусоватый караул, так то и хорошо. Тем более, сии рыцари захолустных железных
дорог много запросить не должны – ну какие суммы в этой провинции почитаются за
большие? Небось, такие, какие в городах-миллионниках и произносить-то стыдятся…
Однако один из пистолетов, раздолбайски оставленный на
нарах, следовало пригреть себе под бок, мало ли как события повернутся.
Ох, и расслабились же они! Непозволительно расслабились. Все
трое. Совсем бдительность утратили за те пятеро суток полусонного путешествия,
в которые самым чрезвычайным происшествием была попытка одного пьянчужки
забраться в их вагон, чтоб на халяву доехать до своей деревни. Того пьянчужку и
сталкивать не пришлось – достаточно оказалось не протянуть ему сверху руки,
чтобы он остался где был.
И вот на тебе, здрасьте! За такое раздолбайство в нормальной
армии сходу влепили бы десять суток «губы» как минимум. А в военное время
корячился бы расстрел. Что, без вопросов, справедливо.
Ну, надо выпрямлять ситуацию.
– Тогда давайте перекурим сообща, раз поднялись в
гости. По душам потрендим за добрым табачком. Угощу вас «Парламентом», ща,
схожу возьму, – Карташ поднялся, стараясь делать все как можно
непринужденнее, естественнее, шагнул в направлении нар...
– Сидеть! – пригвоздил Алексея к месту окрик, а в
руках у Ловкого невесть откуда, как туз из рукава шулера, появился
ствол. – Не суетись, дядя. Мы сами поглядим, где треба.
«“ТТ”, – определил Карташ марку огнестрельной
машинки. – В ближнем бою штука серьезная. Да и хлопцы, похоже, не лопухи
из полугорода-полудеревни. Похоже, все выворачивается самым скверным из
возможных образом…»
И Карташ понял, как смогли выйти на их след. Допустили они
одну ошибку. Там, в лесу, неделю назад. Ошибку, которую теперь уж никак не исправишь.
Не подумали об элементарных вещах. Он, Карташ, должен был подумать, по его
части такие догадки. По его части продумывать на несколько ходов вперед. А в их
случае продумать требовалось всего-то на два хода. И того, блин, не сделали...
Впрочем, это сейчас задним умом вольно рассуждать. Тогда, на
мертвом прииске, после боя, который по всем выкладкам и раскладам должен был
закончиться не в их пользу, после всей этой кровавой бани рассуждать здраво,
логически безупречно, просчитывая ходы наперед, было, мягко говоря, непросто...
Глава 2
Ты помнишь, как все начиналось…
Реконструкция прошлого. 3 августа 200* г., 17.08
Тогда, всего каких-то пять дней назад, выдался хороший, если
не сказать, отменный таежный день. Мягко пригревало спокойное солнце, даже не
пригревало, а скорее гладило теплой лапой по голове. Тишина вокруг стояла
такая, что впору было стащить кепку с головы, утереть пот со лба усталой рукой,
упасть в траву, лежать и слушать стрекотание кузнечиков, уверовав, что есть она
– благодать божья, и на самом деле существуют они – абстрактные гуманистические
ценности… Однако предаваться этим восторгам, этой три-та-та-та космогонии
мешали по крайней мере три коренные причины: трупы, платина и вертолет.
А вообще-то надо сказать спасибо матери-природе, которая
старается как может, чтобы облегчить житье-бытье непутевых своих сыновей по
имени человеки. Вот могла бы она упрятать свои бесценные сокровища так, что
семь потов изведешь, пока добудешь их из глубин. Но ведь нет, природа идет
навстречу и щедрой рукой бросает почти что под ноги, выводит на поверхность
самые ценные из своих потаенных богатств – берите, пользуйтесь, сволочи. Ну да,
приходится потрудиться, чтобы отыскать эти россыпи, но так что же, еще
прикажете на дом доставлять и чтоб непременно с бантиком на упаковке? Зато
отыскав, что остается-то? Да, считай, только нагнуться и подобрать.
Одним из таких подарков матери-природы ее неблагодарным
сыновьям стало открытое месторождение платины в сибирской таежной глуши.
Местечко называлось Шаманкина марь
[2]
. От посторонних глаз оно
было запрятано надежно, хотя, казалось бы, что может быть надежней глухой
тайги, и без того не избалованной посторонними глазами, – однако же и в ее
пределах есть свои «затерянные миры», динозавры с птеродактилями, в которых,
может, и не водятся, зато отыщется нечто другое, вполне способное удивить.
Например, окруженный топкими болотами полуостров, который с большой таежной
землей связан лишь узкой перемычкой шириной километра в полтора. Поди наткнись
на такой случайно. Ну, даже если и наткнулся, обошел, то что дальше прикажете с
этим чудом делать? Отрезанный ломоть обыкновеннейшей тайги, что с него взять?
Однако это только с первого и неопытного взгляда взять тут нечего.
Любой геолог средней учености с легкостью растолкует, какие
тектонические сдвиги привели к выходу жилы на поверхность, куда что опускалось,
куда что поднималось и какие пласты относительно каких смещались. Но, наверное,
куда как интереснее другое – какразведали месторождение платины, когда это
произошло, какой герой отличился. А вот эта тайна вряд ли поддастся с первого
нажима. Увы, есть все основания подозревать, что иных уж нет, других подавно,
что концы зачищенынадежно, а если вдруг кому-то втемяшится охота пройти по
следу к истокам этой платиновой истории, то он очень скоро уткнется или в
тупик, или в холодный автоматный ствол. Так что, возможно, любопытным и
непоседливым придется ограничиться гаданием, стояла ли за этим какая-нибудь
романтическая история или нет. Может, и стояла.
