Верблюды лежали на земле, подогнув под себя ноги, и
монотонно двигали челюстями – воплощенная невозмутимость. Ни буря, ни взрывы не
вывели их из равновесия. Настоящие жители Востока, одним словом. Карташ
разглядел, как за невысокой глиняной оградой мелькнул силуэт. Разглядел –
потому что они договорились, кто и откуда появляется.
Гранат у них больше не осталось, однако кто мешает
воспользоваться страхомперед гранатой. Алексей уже подобрал по дороге
подходящий по размерам камень. Те, кто засел в руинах – а уж один там
непременно прячется, – слышали разрывы. И тут в их домик-пряник влетает
темный предмет, размером схожий с Ф-1. Если б видимость была бы нормальной,
фокус был бы обречен, а так... Не из стали же у них нервы.
Алексей подобрался поближе и метнул булыжник.
В одном из проемов руин вдруг выросла темная фигура, и
заработал автомат. Через миг две автоматные очереди слились в общий стрекот:
духа и Карташа.
– Вот так! – не удержался Алексей от
торжествующего возгласа, когда силуэт в проеме, нелепо взмахнув руками и
выронив автомат, завалился грудью на верхние камни фундамента. Да так и
остался.
А потом, что-то вопя не по-русски, из дома выскочил
последний дух с поднятыми руками.
– На землю! – громко скомандовал Карташ, не спеша
приближаясь.
Басмач послушно лег. Приподняв голову, затараторил:
– Я мирный человек. Верблюд смотрю, кушать делаю. Меня
по спине бьют: «иди-иди!» Как не идти! Дом, семья, дети совсем малый.
Пленник приподнял голову еще выше.
– Бери мешки, бери верблюд. Меня домой пускай. Отец нет
– дети совсем плох...
Автоматная очередь заглушила это жалостливое бормотанье.
Черные пулевые отметины наискосок покрыли белую спину замертво рухнувшего лицом
в песок человека. Гриневский опустил оружие.
– А ты суров, – выдавил Карташ, чувствуя, что
неприятно потрясен.
– Но справедлив, – подойдя, Таксист ногой
перевернул убитого. Алексей увидел, что правая рука жмура сжимает небольшой нож
с широким лезвием. Еще чуть-чуть, и басмач метнул бы его. И торчать бы этой
штуковине в шее старшего лейтенанта ВВ…
– Считай, я тебе вернул должок за ту растяжку в
тайге, – сказал Петр.
– Теперь и перекурить можно. Я тебе скажу, начальник,
только одно, – сказал Гриневский, закуривая, – за этот уик-энд в
веселом Уч-Кудуке я наглотался песку на всю оставшуюся жизнь… – И вдруг
ухмыльнулся мрачно: – Футуроскоп, мать твою…
– Чего?
– Это я в книжке в одной дурацкой прочитал. В детстве
еще. Прибор, типа, так назывался, который мог в будущее заглядывать и картинки
всякие из этого будущего показывать.
– Ну и что?
– Ну вот я и представил себе… Только не смейся, ладно?
Вот если б в такой приборчик я заглянул годика два назад, когда еще шоферил по
Шантарску… Скажем, сначала на год вперед посмотрел: как он там, Петр
Гриневский, примерный семьянин и законопослушный работник таксопарка, поживает.
И что бы увидел, а? Этот самый Петр Гриневский почему-то в робе, говнодавах и
стриженный налысо сидит на нарах в зоне, а вокруг урки, урки, урки… – Он
выпустил облако дыма, тут же унесенное ветром пополам с песком. – Почесал
бы я в репе и перенесся еще на полгода в будущее: может, ошибка какая
случилась? И вот что вижу: лежит Петя Гриневский с автоматом в руках на
каком-то кряже посреди болот, рядом – ящики, платиной битком набитые, вертолет,
а вокруг – трупы, трупы, трупы… Да что за хрень такая, подумал бы я и для
проверки скакнул еще хотя б на недельку вперед: а там Петя Гриневский, опять же
с автоматом, посреди разрушенного луна-парка в пустом как после атомного удара
городе, вокруг опять же трупы, да песок метет, что твоя пурга в феврале… Плюнул
бы я да и разбил аппарат к едрене-матрене – врет техника, не может такого быть…
Устал я что-то, начальник, – вдруг закончил он потерянно.
– Тогда отдыхай, – ободряюще хлопнул его по плечу
Карташ, – а я пошел за женщинами.
– Ага… Интересно, сколько нам тут торчать?
Алексей пожал плечами.
– Пока буря не утихнет.
Буря бушевала до вечера.
Глава 9
Воины песков
Пятнадцатое арп-арслана 200* года, 12.45
Выдвинулись за полдень, когда солнце уже не так припекало и от
домов протянулись короткие тени. Карташ напоследок оглядел свое небольшое, но в
высшей степени экзотическое войско – ничего ли не забыли. Кажется, ничего. Во
флягах полно воды, еды в седельных сумках хватит для перехода аж до самого
Ашхабада (запасливые наркокурьеры везли с собой консервы, хлеб, сушеное мясо и
твердый как камень сыр – то ли для продажи-обмена, то ли просто не привыкли
отказывать себе в хавке), транспорт, послушный и накормленный, мирно ждет
приказа выступать в поход, магазины и обоймы снаряжены… Стволов, кстати, опять
прибавилось сверх всякой меры. Не иначе, кто-то там, наверху, кто распоряжается
распределением благ в этом лучшем из миров, решил перевыполнить план по
вооружению отдельно взятых товарищей. Спасибо, конечно, но куда ж его столько
девать? Поколебавшись, Алексей большую часть арсенала оставил в подвале одной
из пятиэтажек на окраине города – вместе с грузомбедовых караванщиков, и
хорошенько запомнил, в каком именно подвале: не ровен час, пригодится и то, и
другое – захоронки еще никому не мешали.
В общем, выдвинулись, и только теперь, когда город остался
позади, Алексей в полной мере прочувствовал то, о чем ему давеча говорил
Таксист, – а и в самом деле, всего каких-то десять дней назад он бодро
топтал кирзовыми сапогами сибирскую землю в ИТУ номер *** и мечтал о
возвращении в Москву на белом коне – а сейчас вот размеренно покачивается меж
двух поросших густой вонючей шерстью горбов далеко не коня, держа курс прямиком
в пустыню. Нет, ну чудны дела твои, Господи…
Раньше Алексею ибн Карташу в пустынях бывать не доводилось.
На пляжных югах бывал, заполярными морозами шкуру дубил, дальневосточных крабов
ловил, в камчатские гейзеры руку опускал, черноземным воздухом украинских
степей дышал, гостил у гуцулов, молдаван, прибалтов, поморов и у многих других
народов и народностей. В какие только края не закидывало с инспекторскими
проверками исправительно-трудовых учреждений, уж всего и не упомнишь. Побывал
на океанах – на трех из четырех возможных. Однажды даже отметился за границей,
аж в самой Польше. А в пустыню, вишь ты, не заносило. Хотя чего казалось бы
проще, в советские-то времена! Купил недорогой билет в купейный вагон, потрясся
пару деньков... Да нет, зачем нам вагон! Советскому офицеру по карману было
летать самолетами Аэрофлота. Даже более того. Советский офицер мог себе
позволить такой широкий жест души: прихватив подругу (чтобы было с кем
обмениваться впечатлениями и на кого, соответственно, впечатление всеми этими
жестами производить), еропланом махануть на выходные в любой туркменский город,
окруженный песками, два дня полюбоваться на закаты над барханами, покататься на
ишаках, откушать дынь, обкушаться пловом, укушаться местным самогоном – да и
обратно, чтоб поспеть аккурат к утреннему разводу в понедельник. Чего проще!
Однако эта простота и подвела. Думалось, ну чего торопиться, это я всегда
успею, родная ж страна, не надо виз и загранпаспортов, требуется лишь свободное
время да желание. А в той, упущеннойстране было, к слову говоря, почти все, ну,
за малым разве исключением, что требуется любителю путешествий: и степи, и
пустыни, и субтропики, и те же три океана из четырех возможных. Было да
сплыло...
