Да, звучал в ушах у Карташа знаменитый джазовый стандарт
«Караван», но – с интонациями траурного марша.
Маша попробовала на одной из остановок взвыть. Куда, мол,
завез, я не могу больше, я же все-таки женщина, это все твои дурацкие затеи! И
в таком духе. Карташ отнесся к этому ее взбрыку философически – что поделаешь,
женщина, пусть и далеко не худшая из их легиона, все-таки остается женщиной. А
женщине необходимо выплескивать эмоции вовне. Не держат они эмоции в себе,
потому, кстати, и живут дольше. Ну, а объект для обвинения во всех смертных
грехах у слабого пола был, есть и будет всегда один – мужчина. Он, подлец,
виновен в том, что моя молодость прошла безвозвратно, и в потеплении климата, и
в озоновых дырах – он, все он.
До крайности лень было Карташу заниматься лечением женских
хворей, будь то радикальная терапия вроде пощечин и крепких слов или терапия
щадящая, исповедующая путь уговоров: «Ну пойми же, милая, все равно ничего
изменить нельзя, ради какой такой пользы, скажи-ответь, ты треплешь себе
нервы». Но пришлось бы. И как же несказанно обрадовался Алексей, когда роль
невропатолога взвалила на себя Джумагуль. Туркменка подсела к русской девушке,
нашла какие-то слова, погладила по голове, прикрикнула – короче говоря,
успокоила-таки. «За это, – дал себе клятвенное обещание Алексей, –
отблагодарю туркменочку, когда придумаю как. Платиновым самородком, письменной
благодарностью командира отряда или назначением любимой женой».
И путешествие на экзотическом транспорте продолжилось. Вновь
потянулись тягучие, как жевательная резинка, минуты, сливающиеся в часы. Солнце
раскаленной добела бляхой висело над головами. Оно слепило даже тогда, когда на
него не смотришь.
– Хей, хей! – несколько отставшая от отряда
Джумагуль, всаживая пятки в верблюжьи бока, догнала Карташа. – Начальник,
за нами едут!
– Где?
Карташ быстро огляделся. Они сейчас находились на вершине
бархана, но ровным счетом ничего не увидел.
– Там, – туркменка вытянула руку.
Алексей вгляделся. Он щурил глаза, приложив руку козырьком,
напрягал зрение до рези, но хоть убей... Разве что жаркий воздух ходит волнами,
так это куда тут ни глянь – такая же фигня.
– Ничего не вижу, – признался он.
Гриневский и Маша остановились и наблюдали за действиями
отставшей парочки. Потом тоже принялись всматриваться вдаль.
– Далеко отсюда, – сказала Джумагуль. –
Скачут.
– Сколько их? Кто они?
– Не знаю пока, – ответила Джумагуль.
Однако скоро они все узнали.
Их догоняли всадники на лошадях. Кавалерийский отряд заметно
превосходил по численности отряд Алексея Карташа. И по быстроте передвижения –
тоже. Пытаться скрыться было бесполезно. Вокруг тебе не лес, где можешь
оторваться от погони, уйдя оврагом, или сбить погоню со следа, проскакав по
руслу ручья, или, взлетев на горушку, отстреливаться с нее долго и успешно.
Можно, правда, и тут залечь за песчаным холмом и дать неизвестным бой с
призрачными шансами на успех или, как сказал бы Гриневский, сыграть с плохой
картой на руках. Знать бы точно, что надобно этим пустынным наездникам. Ну, а
поскольку точно ни шиша неизвестно, оставалось дожидаться прибытия кавалерии и
вступать в контакт.
Есть, правда, козырь и в их колоде, помимо автоматов и
боеприпасов к ним. Козырь называется Джумагуль, которая может назвать
определенные имена. И если не бухнутся на колени, на что рассчитывать было бы
глупо, то, по крайней мере, прислушаются, призадумаются, а там уж поглядим.
Если их догоняют простые разбойники, потомки тех сорока балбесов, с которыми
конфликтовал знаменитый Али-Баба, то должны прислушаться, им должно быть не все
равно, против чьихлюдей они разбойничают...
Всадникам оставалось взлететь на холм. Алексей их пересчитал
– шестнадцать вооруженных боевых единиц.
Карташ положил автомат поперек верблюжьего хребта, перевел
на стрельбу очередями. Остальные тоже держали оружие так, чтобы незамедлительно
пустить его в дело. Впрочем, автоматы вряд ли могли помочь. Разве что – помочь
погибнуть героически, с оружием в руках, о чем так проникновенно мечтали в свое
время славные парни викинги. Но мы – не викинги, мы мечтаем о другом: пожить
красиво, прожить подольше.
Всадники взяли их маленький отряд в кольцо. В одинаковых
одеждах, скроенных по душманской моде, с закрытыми белой материей лицами, так
что оставались открытыми лишь щелочки для глаз, они казались этакими
братьями-клонами, отлитыми из одной заготовки. Карташу бросилось в глаза: чалмы
повязаны точно так же, как и у тех, с кем они пересеклисьв городе Уч-Захмет. К
слову говоря, у милейших «хозяев» крошечного аула головные уборы под названием
чалма выглядели несколько иначе. Спросить, что это значит, можно только у
Джумагуль, но уже поздно спрашивать…
Некстати, как оно обычно и бывает, на ум выскочила слышанная
от кого-то байка. Про то, как наши разведчики, заброшенные в одну из
недружественных стран Ближнего Востока, прокололись буквально с ходу, и как раз
на чалмах. Наши повязали их на один из среднеазиатских манеров, а в тойстране
был свой манер. Байка заканчивалась на том, как с разоблаченных разведчиков
живьем содрали кожу.
Лезет же на ум...
Оружие всадники на них не наставляли, но отчего-то не
возникало сомнений, что у них не займет много времени сдернуть с плеч или
выдернуть из седельных сумок карабины и автоматы. Пока что всадники молчали и
пристально разглядывали маленький караван. И приятного в этом было маловато.
Вдруг один из этих всадников без лица что-то прокричал,
показывая на Гриневского.
– Он сказал, это верблюды Садуллы, – быстро
перевела Джумагуль.
«Мать твою! – сердце Карташа оборвалось. – Неужели
произошло самое худшее из того, что могло произойти, и нам повстречались дружки
наркоперевозчиков? Пока не поздно, надо делать свой ход».
После упоминания Садуллы разом загомонили все кавалеристы.
Размахивали руками и показывали то на одно, то на другое, а то и вовсе на небо.
– Спроси, кто у них главный, – громко сказал
Карташ, чтобы слышала не только Джумагуль. Сказал с нарочитым спокойствием,
стремясь показать этим, что за ними имеется некая правота, а потому следует
поговорить.
И главный объявился. Один из безлицых всадников поднял левую
руку и произнес что-то односложное, властное. Другие сразу замолчали. И сей
факт придал Карташу спокойствия и уверенности – гораздо проще иметь дело с
людьми, в чьих рядах наличествует какая-никакая дисциплина. По крайней мере,
палить без команды не начнут. А может, удастся найти правильный подход к этому главному,
тогда и вовсе обойдется без пальбы…
– Где товар? – спросил этот главный по-русски.
Худшие опасения Алексея полностью подтвердились. Наркотики и
эти всадники – в одном сплетении. Лишь один положительный момент можно было
отыскать в происходящем: наступила полная ясность, карты раскрыты. А раз так,
то можно изобрести какую-нибудь спасительную комбинацию. Времени, правда,
маловато…
