– А там у вас праздник, что ли?
– Да.
– По поводу?
– Наступила ночь, и все живы…
Она присела рядом, и Алексей уловил аромат свежего сильного
тела – что, согласитесь, было странно для кочевников: ни тебе запаха пота, ни
вони костра…
– Человеку одиноко среди незнакомых людей, а если
одиноко, значит грустно. Я хочу развеселить тебя, – Айджахан легонько
коснулась губами его губ, и сари соскользнуло на ковер.
«Любопытно, а к Машке тоже такой развлекатель заглянул?» –
появилась дурацкая мысль, но потом исчезла, когда ловкие пальчики освободили
его от рубашки и взялись за пряжку ремня.
Откровенно говоря, секс был не самой важной вещью,
необходимой ему в этот момент, но сопротивляться сил не было. Да и какого
черта, спрашивается? Вот как ударит ханчику завтра в башку, что чужаков лучше
закопать живьем в песке, чем требовать с них выкуп за покрошенный караван…
Когда девичья головка склонилась над его естеством, уже
освобожденным от плена джинсов, мелькнула еще одна мыслишка, последняя: «А
ханчик все-таки не такой мудак…», – но потом и она была вымыта волнами
наслаждения.
.........
…Утром предводитель кочевого племени вновь призвал Карташа к
себе – на этот раз в палатке присутствовали Маша и Гриневский с Джумагуль, а
также несколько других официальных лиц – вида исключительно злодейского.
– Хорошо ли ты провел ночь, Яланчы? –
приветствовал его Неджметдин.
Карташ вспомнил кое-что из того, что вытворяла с ним
смугленькая Айджахан, и сдержал зевок: выспаться ему практически не дали.
– Великолепно, Недж…
– Рад. А я за ночь решил, что мне с вами делать, друзья
мои. Да вы садитесь, разговор у нас долгий… Итак, прошу слушать внимательно, не
перебивать, с кулаками наменя не бросаться – не допрыгнете… Итак, мои люди
обыскали Уч-Захмет и доложили, что все происходило именно так, как вы и
рассказали. Более того: вашу захоронку они обнаружили, изъяли и доставили сюда…
Я сказал – не перебивать! Сей факт ничего не меняет. Я потерял деньги, вы
нарушили мои планы, вы встали у меня на пути и должны вину искупить.
Теперь в его голосе и повадках появилось что-то неуловимо
знакомое, и прошло еще несколько минут, прежде чем Карташ вдруг понял: именно
таким тоном говорят блатные, когда собираются развести лоха за какое-нибудь
мелкое прегрешение. И насторожился. В воздухе отчетливо запахло угрозой, и это
почувствовали все.
– Недалеко от границы с Афганом, – продолжал хан
отрывисто, глядя на Алексея и Гриневского, – по ту сторону, разумеется,
обитает некий мелкий князек, некий шах Мансуд. Вы о нем, разумеется, и не
слышали даже, зато у меня он уже – как это говорится? – в печенках сидит.
Он мешает мне. Он перехватывает мои караваны с товаром, он настраивает против
меня людей, с которыми я работаю, он пытался убить меня. Словом, он мой злейший
враг, и я поклялся на Коране, что вместе нам по одной земле не ходить. Поэтому
я дам вам оружие, дам проводника, который доведет до границы. Вы пойдете в
Афганистан и убьете шаха. Сроку вам – пять дней, спустя это время я прикажу сниматься
с места, и меня вы уже не найдете. А в качестве залога того, что вы не сбежите
по дороге, ваши женщины останутся здесь. Когда вы вернетесь, я верну их вам и
отпущу на все четыре стороны. Если вы не вернетесь, я буду считать себя вправе
поступать с женщинами так, как пожелаю.
Повисла напряженная тишина, а потом побледневшая Маша
спросила ледяным голосом:
– Это, я надеюсь, шутка?
Вместо ответа Неджметдин выволок откуда-то из-за спины
ствол, в котором Карташ мигом признал снайперский автомат СВУ-АС. Он непроизвольно
сглотнул. Какие уж тут шутки…
– Вот и обещанное оружие, – улыбнулся Недж. –
Вопросы?
– Куча вопросов, – тут же откликнулся Гриневский.
Джумагуль удивленно посмотрела на полюбовника – похоже, он уже смирился и
теперь просчитывал в голове варианты. Или задумал какую-то свою игру?.. –
Погранцов, которые нам встретятся, мочить или сначала в плен брать?
Типа, пошутил, ур-род…
– Пограничников не будет, – серьезно сказал
хан. – Это мои заботы – обеспечить вам доставку на место и отход. Дальше?
– Как ты узнаешь, что мы его грохнули?
– Резонный вопрос. У шаха на шее есть медальон. Снять
его можно только с головой… Вы принесете мне этот медальон. Голову не прошу,
цените.
– Премного благодарны, – сказал Карташ.
– Как мы попадем в его дворец? – спросил
Гринев-ский.
– Дворца тоже не будет… Итак, насколько я вижу, мое
предложение принято единогласно, возражений нет. Тогда идем дальше и переходим
собственно к плану.
Глава 11
Господа киллеры
Семнадцатое арп-арслана 200* года, 11.27
…А дальше были горы. Горы уже по тусторону границы –
фиктивной, как выяснилось, имеющейся исключительно на бумаге, каковую они
пересекли совершенно беспрепятственно, не встретив ни единой живой души. Дальше
лошадкам было не пройти, они оставили проводника и лошадей у подножья гор и
дальше пошли вдвоем. Так называемая тропа петляла среди камней, над уступами,
под уступами, проходила по узким карнизам, свалиться с которых и загреметь вниз
по камням до самого дна было легче, чем удержаться на них. Тропа взбегала
крутыми склонами, тропа вела их пологими склонами и снова петляла, забирая все
выше и выше. Нередко доводилось проходить по-над пропастью, борясь с извечным
искушением шагнуть туда, в звенящий провал, в манящую бездну.
Снизу вверх полюбовались на подвесной мост, о наличии
присутствия которого их предупреждали на инструктаже. Недж честно сказал, что
по мосту выходит намного короче, но на том пути велика возможность встреч,
поэтому идите-ка в обход. И они с Гриневским даже не обсуждали тему – а не
рискнуть ли им, не пробежать ли по мостику. Раз обойти спокойнее, будем
обходить. Нормальные герои, как известно, всегда идут в обход.
Иногда открывались соблазнительные виды: долины, на которые
горы отбрасывали причудливые тени, мелкие, бурлящие и каменистые горные потоки,
возле которых промелькнет то кабан, то архар, то шакал, видели они даже и
пришедшего на водопой леопарда. Хватало в долинах и всякой растительности:
островков леса, зарослей кустарника, зачастую довольно протяженных, почти
альпийских при взгляде сверху лугов. На одном из таких лужков, зеленеющем вдоль
берега горной реки, они углядели пасущуюся отару овец и чабана, дремлющего на
пригорке. Сущая пастораль. Будь они мирными альпинистами, обязательно бы
поумилялись. Но они не были альпинистами и цели их были далеки от мирных.
Лучше гор могут быть только горы – это сказано для тех, кто
лезет вверх по доброй воле. А вот ежели не по доброй, то эмоции одолевают
диаметрально противоположные: да в гробу я эти горы видал! Раскатал бы их
ядреной бомбой в равнину с превеликой радостью! А этих альпинистов непуганых,
романтиков хреновых, лично бы заставил Эверест по камушкам разобрать и утопить
в океане, чтоб навсегда отбить у них и им подобных извращенную любовь к
скалолазанью!