Книга Ашхабадский вор, страница 5. Автор книги Александр Бушков

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Ашхабадский вор»

Cтраница 5

По истечении этих никем не нормированных, но кожей ощущаемых минут время стало тяготить, как тяготит тиканье часовой мины. Можно, конечно, расслабляться и дальше, не обращая внимания на обратный отсчет, дело хозяйское, но зато когда рванет – уж некого будет винить, окромя себя, бестолкового.

Первым стряхнул с себя усталое оцепенение Карташ. Он поднялся с травы, пересек вертолетную площадку, направляясь к ящикам армейского образца, в которых обычно хранят боеприпасы или запчасти. Гриневский и Маша издали наблюдали, как он отмыкает защелки, откидывает крышку верхнего ящика, несколько секунд обегает взглядом содержимое, и на его лице в этот момент не отражается ровным счетом ничего, никаких надлежащих случаю эмоций – типа алчности или разочарования. Потом Алексей запустил внутрь руку, зачерпнул в ладонь горсть тускло-серых комков, издали напоминающих олово, и двинулся в обратный путь, на ходу пересыпая постукивающие друг о друга серенькие камешки из ладони в ладонь. Подойдя, высыпал их на траву между Машей и Гриневским.

– Вот так выглядит, господа рокфеллеры, наша добыча, объемом в два ящика.

– Это и есть та самая платина? – Маша двумя пальцами ухватила один из комкоподобных самородков, подняла, прищурив один глаз, принялась рассматривать. Самородок был явно не рекордной величины, зато смешной формы, похож на кукиш. – Почему-то мне казалось, там, в ящиках, сложены слитки. Такие аккуратные кирпичики. Как в кино золото, только белого цвета.

То, что принес Карташ, мало походило на слитки: «зерна» и «листочки» преимущественно тускло-стального и серебряно-белого цвета, величиной с ноготь большого пальца и меньше, да бесформенные комки тех же цветов и чуть большие по величине.

– Чтобы платину в слитки переплавляли, про это я, например, никогда не слыхал, – сказал Гриневский, лишь покосившись на свободно валяющееся на траве сказочное богатство, но в руки не взяв. – Знаю, что тянут платиновую проволоку…

– Проволока или слитки – это уже очищенная от примесей платина. И она стоит дороже, чем наша, – сказал Алексей, протягивая Маше руку. – Подъем, платиновая рота! Надо ящики закидывать в вертолеты. Та еще работка нам предстоит. И предлагаю с ней не затягивать.

– А сколько вообще она стоит, эта платина? – спросил Гриневский, вставая и отряхиваясь от травы. – Хоть примерно прикинуть, из-за чего рубка идет.

– Гена говорил, что унция платины стоит на рынке шестьсот – семьсот баксов, – сказала Маша.

– Унция – это у нас сколько? – Гриневский взглянул на Карташа.

– Что-то типа тридцати граммов, по-моему, – неуверенно сказал тот. – Да пес его знает…

– Ну и сколько у нас здесь этих унций? – спросила Маша. Они остановились возле ящиков.

– Насчет унций не скажу, а вот колышков до хрена, и всех их разложить требуется по пути следования. Понимаешь, боевая подруга?

– Да чего уж там, не высшая математика, – Маша подошла к наваленным горкой бревнышкам (все длиною полметра и одинаковой толщины), набрала охапку и принялась выкладывать их на земле «лесенкой» с интервалом в шаг. Подобрать деревца, напилить бревнышки, сложить их в кучу – это, думается, и стало последней работой приисковых рабов. Приисковая охрана, хоть числом была не мала, надрываться ни в малейшей степени не желала, отвыкли вертухаи от физического труда, поэтому вознамерились максимально облегчить труд и тяжеленные ящики не тащить на руках, а волочь, как по валикам.

– Сколь бы ни было этих унций, а вторую жизнь на них все равно не купишь, – громко сказал Гриневский, подтягивая голенище сапога. – Впору уже спросить: куда летим, начальник?

– В любом случае летим, а не идем, – Карташ проверил защелки на крышке верхнего ящика. – Берись! На «и-раз» стаскиваем. Не должен рассыпаться от удара, для армии все-таки делали. Ну, готов? И-и-и, раз!..

Верхний ящик соскользнул с нижнего и рухнул зеленым брюхом на дорожку из бревнышек-окатышей. На доски он не рассыпался – сколочен был добротно. Да еще к тому же, голову можно прозаложить, ящичек сколочен в те годы, когда на предприятиях, выполняющих армейские заказы, существовал, помимо обычного, еще и военконтроль, а за брак с военного контролера без лишних слов снимали погоны и гнали взашей с теплого места – перевоспитываться на одну из «точек» северной широты.

– На счет любого случая я бы с тобой не согласился, – сказал Петр, толчком развернув ящик на бревнах. – Есть и такой вариант: оставляем здесь все как есть, заталкиваем в рюкзаки побольше консервов и уходим тайгой.

– Ха, то есть как «тайгой»! – старший лейтенант Карташ с искренним недоумением взглянул на зэка. – Чего ты несешь! А зачем тогда... зачем тогда все?! Зачем ты, на хрен, ящики таскаешь?!

– Таскаю, потому что ничего еще не решил. Когда мы сюда шли, каждый в голове держал свои расклады. Теперь, после гибели Генки, в расчеты корректировочку надо давать. И у меня были свои счеты и расчеты, а также имеются теперь свои корректировочки.

Карташ ощутил, как с мутного донца души поднимается злость. Он предчувствовал наступление этого момента, когда каждый потянет в свою сторону, что твои лебедь, рак и щука. Предчувствовал... все же сохраняя надежду, что может и обойдется, может, его спутники довольствуются совещательными голосами, а принятие окончательных решений оставят за ним. Не обошлось. Ну а когда каждый сам себе командир и у каждого наполеоновские планы... ну да, получаем типичное «а воз и ныне там». Алексей достал сигареты – как средство успокоиться.

– И что у тебя за расчеты? Колись, раз уж начал.

– А то ты не въезжаешь! Ну, коли хочешь услышать... – Гриневский тоже закурил. – Меня устраивает нынешний расклад – за исключением того, что фээсбэшник Гена мертв. Я всерьез рассчитывал оформить через него досрочную амнуху. Но и теперь не все так плохо. Пугач и его кодла отбыли в места вечного заключения. Про мои дела с ним никто теперь не в курсе, с этой стороны я чист. И с вашей мусорской стороны я не при делах. На зоне во время бунта я не светился, вместе со всеми по округе не баловал. Убег с перепугу в леса и заплутал там. За что меня наказывать – тем более, когда сам сдамся? Вот только...

– ... что с нами, то бишь со мной и Машей, в таком случае делать, – с ухмылкой продолжил Карташ, словно невзначай коснувшись локтем висящего на плече автомата. – Мы получаемся свидетели. Вдруг проболтаемся кому. Например, по пьяни...

– Не передергивай, начальник, – поморщился Гриневский, поставив ногу на ящик. – Эхе-хе... У тебя, Леша, начался классический синдром кладоискателя, добравшегося до клада. Подозреваешь всех подряд в нехороших замыслах, нащупываешь ствол, недобро косишься. Я ж все-таки бывший офицер, как ты помнишь.

– Ну уж очень бывший, – сказал Алексей, глядя на собеседника сквозь прищур. – Кстати, ты очень-то не рассчитывай, что про тебя никто не узнает. О твоей особо важной персоне наверняка проинформированы лепшие дружки Пугача, которые на воле остались. Когда-нибудь, может даже очень скоро, им станет известно, что твоего трупа на прииске отчего-то не оказалось, и за тобой начнется охота почище английской охоты на лис.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация