Без всякого отвращения и Карташ с Гриневским хлопнули по
рюмочке «Столичной», потянулись к богатой закуске. Алексей, например, к
икорочке.
– А я вот, не представляете, по соленым грибам
соскучился, – признался Дангатар. – Полюбил это дело за время службы
в советской армии. Помню, возил начальство на «вертушке» в такие дикие места,
где этих грибов было, сколько и не приснится. Кстати, и «вертушкой» давненько
самому управлять не приходилось…
Карташ уже настроился (и теперь с этого настроя его было не
сбить), что перед ним профессионал, который вряд ли станет нести про грибочки
исключительно ради приятных воспоминаний. Цель он какую-то преследовал этой
болтовней, ясно. Но вот какую?..
– Ты считаешь это убежище достаточно надежным? –
на правах друга запросто спросил Гриневский.
– Смущает отсутствие спиралей Бруно поверх забора,
отсутствие часовых и камер видеонаблюдения? Не напрягайся, Гавана, смею тебя
уверить, что мышь не проскочит...
– То-то лодочка качается на волнах напротив дома в
полукилометре от берега, – сказал Карташ.
– Совершенно верно. Качается, – посмотрел в его
сторону Дангатар. – И не только лодочка. Так что о нежелательных гостях –
со стороны моря те надумают появиться или со стороны суши – я узнаю заранее.
Кстати, не будет никаких погонь и перестрелок. Просто я исчезну из этого дома,
вроде меня здесь и не было никогда.
Карташ заметил, что Маша ерзает, ей явно о чем-то очень
хочется спросить, прям до зуда хочется. Наконец она не выдержала:
– А Саша – это ваш сын?
– Племянник. Сын брата.
– А брат... – осторожно начала она, но
споткнулась, верно, решив, что переходит грань допустимой откровенности.
– Брат рыбу ловит, – обезоруживающе улыбнулся
Дангатар. – Я понимаю, о чем вы хотите спросить. Мои враги первым делом
должны были проверить дома родственников... Но в этом доме никаких моих
родственников нет. Дело в том, что мой брат не ладил с родней и женился на
русской... Нет-нет, у нас к этому вопросу относятся проще, не так, как у
кавказских горцев. Никаких строжайших запретов и проклятий рода. Все гораздо
спокойней, подобных браков множество. Тут важна последовательность. Брат не
ладил с родней, да еще и женился на русской. Понимаете? Чаша терпения
переполнилась. В общем, ему в родном селении оставаться было как-то не с руки…
Тогда я купил им дом у моря и уговорил поселиться под чужими именами. Сделал
так, чтобы никто не знал о нашем родстве. Брата зовут Аннагурт, а жену брата –
Ира.
Дангатар поднялся, подошел к двери, открыв ее, громко сказал
в коридор:
– Ира, можно нести гостям плов!
Спустя несколько секунд появилась Ира с блюдом в руках.
Симпатичная загорелая женщина лет тридцати, крепко сбитая, с уложенной на
затылке толстой косой. Поздоровалась, поставила блюдо на стол. Ей Дангатар
гостей представлять не стал, наверное, не принято. Спросив: «Всего хватает?
Ничего больше не надо?», – она получила утвердительный ответ и вышла.
И тогда Маша выкинула очередной номер сегодняшнего дня:
– Извините… я сейчас… я скоро.
Выпалила, вскочила со своего места и выбежала из комнаты.
Дангатар с недоумением взглянул на Гриневского, тот пожал
плечами. Над столом ненадолго повисла неловкая пауза.
И вдруг до Карташа, что называется, дошло. Внезапные
странности, несоразмерная с поводом истерика, в завершении бросается вдогонку
за незнакомой женщиной с явным намерением о чем-то спросить или о чем-то
попросить... Ну да, мы ж за боями и походами совсем забыли о периодических
особенностях женского организма и связанных с этим проблемах. Две головы можно
прозакладывать, что у боевой подруги как раз и начинаются, по любимому
выражению самих женщин, эти дела...
– О деле бы, – напомнил Гриневский.
– Да-да, – Дангатар наморщил лоб, будто с трудом
вспоминая, а за каким чертом, собственно, сюда явились эти русские. – С
грузом все в порядке?
– Как ты и говорил, – нахмурился Таксист. –
Стоит на сортировке. Ждет. Координаты могу дать хоть сейчас.
– Не надо сейчас, потом. Прости, Гавана, как-то не до
платины нынче, сам видишь. К сожалению, не в хорошее время вы прибыли в
Туркмению... Не в хорошее.
Дангатар держал пиалу перед собой в поднятой руке, покачивал
на разведенных пальцах, взбалтывая недопитый чай.
– Положение в стране гораздо хуже, чем я думал десять
дней назад… Словом, не стану начинать от Адама, что применительно к Туркмении
звучит, как начинать от Огуз-хана и от небесной верблюдицы. Начну я с басни про
лебедя, рака и щуку, которую все мы проходили в школе. «А воз и ныне там»,
помните? Это равновесие, когда каждый тянул в свою сторону и повозка оставалась
на месте... это непрочное равновесие нарушено. Воз сдвинулся с места и в любой
момент может загреметь вниз по склону, подпрыгивая на буграх и стремительно
разваливаясь. Воз в данном случае – гражданское спокойствие в Туркмении, а
потеря равновесия – гражданская война. Я не знаю, известно ли вам, что
административные границы велаятов – тогда они, правда, назывались не велаятами,
а областями, – сохранились в неизменности с советских времен... – И
он опять замолчал.
– Это, наверное, потому, что правители земель остались
в основном прежние, – сказал Карташ, чтобы вывести Дангатара из
ступора. – Ну, кое-кто кое-кого под шумок скинул или подвинул, не без
этого, но это так... дела внутренние, семейные – перестановки внутри правящих
кланов, сиречь родов, фамилий, тейпов…
– Совершенно верно, Алексей. Да и наш падишах Сердар
тоже из давешних, из советских. Сапармурат возглавляет Туркменистан с
восемьдесят пятого, когда его назначили первым секретарем ЦК Компартии
республики. Так что поменялась только внешняя оболочка, кожура у фрукта, мякоть
же осталась прежней. Правда, у падишаха появилось не в пример больше
возможностей для того, чтобы наслаждаться положением верховного правителя. Но
это в основном ограничивается безобидными шалостями вроде памятников самому
себе на каждом перекрестке. В основном, – добавил Дангатар после
паузы, – но, увы, не во всем. Однако по большому счету на сегодняшнийдень
Сердар нас устраивает. Он тот самый воз из басни, который желательно, чтоб
оставался поныне там. Это так, легкое вступление. Введение в ситуацию.
Дангатар поставил пиалу на стол, взял в руку вилку, принялся
тупым концом водить по скатерти, сопровождая рассказ вычерчиванием невидимых
узоров.
– Велаяты в свою очередь делятся на этрапы. Хяким
Аллакулыев, которому я служил и которого убили люди Ханджара... Так вот хяким
Аллакулыев поставил во главе двух этрапов своих младших братьев. Я предупреждал
его, что лучше этого не делать. Лучше было бы отправить братьев Порана и Батыра
за границу, открыть специально для них в каких-нибудь дальних странах два
лишних торговых представительства. Пережили бы мы эти расходы. Но хяким
Аллакулыев так поступить не захотел.
