– И как зовут этого высокопоставленного
человека? – неторопливо продолжал Дангатар. – Уж не Гурбанберды ли
Саидов, хяким Гурдыкдерийского велаята? Который давно пытается проложить свой
канал поставки наркотиков через Туркмению, а Ниязов ему очень в этом отношении
мешает…
– Ты… ты ничего не докажешь. У тебя нет
доказательств! – повысил голос Батыр. – Ты вообще не имеешь права
допрашивать меня!
На лестнице послышались шум, скрип, шорох, как будто по
ступеням поднимают тяжелую тележку. Карташ невольно оглянулся, но в коридоре
было темно, хотя глаз выколи. Дангатар же, казалось, ничего не замечал.
– И опять ты прав, Батыр, – сказал он. – У
меня нет доказательств, я тебя судить не могу... Зато у меня есть человек, и
тоже высокопоставленный, который сможет разрешить наш спор.
Шум переместился в коридор, неторопливо приблизился, и в
полосе света, льющегося из спальни, показались трое. Гриневский выматерился
шепотом, что же касаемо Алексея, то он даже звука не смог издать от удивления.
Да, это был ход со стороны Дангатара. И ход конем по голове. Шах и мат Батыру…
Маша и Джумагуль вкатили в будуар инвалидное кресло, в
котором восседал прямой, как палка, азиат в роскошном халате. Седая, ухоженная
бородка лопатой, скромная чалма – и плотная марлевая повязка на глазах,
повязка, на которой проступали два желтоватых, влажных пятна. Появление слепца
в сопровождении женщин, по-видимому, для Батыра явилось потрясением не меньшим.
– Ах-хмурат… – только и смог вымолвить он.
– Ахмурат Дидаров, по-прежнему арчин города
Низарат, – хриплым голосом подтвердил слепой, поглаживая рукоять пистолета
у себя на коленях. – Тот, которого ты ослепил и оболгал. Думаю, мнеесть, в
чем обвинить тебя, Батыр.
Дангатар поднял автомат:
– И не вздумай сделать хоть шаг, Батыр.
Потом повернулся и сказал:
– Алексей, Гавана, Маша… Прошу простить, но дело это внутреннее.
Спасибо вам за… в общем, за все. Пожалуйста, подождите внизу, мы скоро к вам
присоединимся…
– Поджигай… – начал было Гриневский, но туркмен
повторил с нажимом:
– Пожалуйста.
Алексей тоже собрался возразить, но не посмел, натолкнувшись
на взгляд Поджигая. Посмотрел на Джумагуль. Та отвела глаза. Нет, мы все-таки
чужие, подумал он. Даже словами не передать, насколько чужие. Азия попробовала
нас на зуб, пожевала и выплюнула. Азии мы не понравились.
Не чувствуя под собой ног, Карташ повернулся и вышел из
спальни, Батыр пискнул им что-то жалостное вслед, но они не оглянулись.
Спустились по лестнице вниз, в темноту первого этажа.
– Ну и ночка… – выдохнула Маша и цепко ухватила Карташа
за рукав. – Ты как? Жив? По городу такие слухи ходят…
– Чтоб я еще хоть раз в жизни… – сказал Гринев-ский.
Алексей молчал. В голове даже сумбура не было – там царила
полная, звенящая пустота.
В холле первого этажа было пусто, боевики из
восточно-воровского сообщества куда-то запропастились, исчез даже
Сашка-племянник. А, плевать. Разбежались кто куда, вояки уголовные… Они вышли
из дома, в ночную тишину и прохладу. Алексей устало привалился спиной к
столбику, на котором безмятежно горел фонарь, положил «узи» на парапет, достал
сигареты.
– Куда они все подевались… – пробормотал Таксист,
недоуменно озираясь по сторонам.
– Очень тяжело? – негромко спросила Маша.
Карташ пожал плечами и сказал:
– Противно.
– Ничего, солдат, – она легонько взъерошила волосы
ему на затылке. – Все уже кончилось. Правда? Враг побежден, груз в
безопасности, мы живы, остается раздать всем сестрам по серьгам и умотать
отсюда поскорее, как из дурного сна…
Алексей вяло кивнул.
«Все кончилось, все кончилось…», – он катал эту мысль,
как леденец во рту, но вкуса не чувствовал. Вкуса победы не было напрочь, одна
горечь…
– Тихо! – вдруг яростным шепотом гавкнул
Гриневский и вскинул автомат, направил его в темноту.
– А вот это хрена вам – все кончилось, –
преспокойно донеслось из темноты. – И опустил бы ты свою пукалку, Петр
Игнатьич, пока я из тебя дуршлаг не сделал.
Из темноты бесшумно, точно привидения при лунном свете, одна
за другой материализовались фигуры в таких же черных, как у них самих,
костюмах. Три, четыре, пять… дюжина бойцов в масках, одинаковых, как
сработанные по одному шаблону манекены, выступили на открытый участок, умело
рассредоточились полукругом, беря троицу на ступенях в кольцо. Свои «кипарисы»
они держали стволами вниз, но отчего-то складывалось полное впечатление, что им
потребуется от силы миллисекунда, дабы открыть огонь на поражение.
А потом сквозь оцепление прошел еще один персонаж – уже в
летах, в простом камуфляжном бушлате без знаков различия, несомненно славянской
внешности, небольшими усиками щеточкой неуловимо напоминающий кота Базилио. Не
обращая ровным счетом никакого внимания на Машу и Гриневского, автомат так и не
опустившего, поднялся по ступеням к Карташу, ни слова не говоря взял его за
воротник и несколько раз встряхнул – так что зубы лязгнули.
– Мер-рзавец… – прошипел он с каким-то даже
наслаждением.
Отпустил, отступил на шаг, окатил ледяным взглядом с ног до
головы. Сказал уже спокойнее, но все еще на взводе, как готовая распрямиться
пружина:
– Ответь мне только на один вопрос, старший лейтенант.
Почему я, Михаил Кацуба, генерал-майор и русский офицер, должен самолично гоняться
по всей этой гребаной Азии за тремя идиотами и одним долбаным вагоном? Ты хоть
понимаешь, в какие игры впутался?! М-мальчишка…
– Послушайте, милейший… – вякнул было Гринев-ский, но
назвавшийся генерал-майором Кацубой, не оборачиваясь, сказал: «Молчать, сука!»
– таким тоном, что Таксист мигом спекся.
А пожилой вояка выхватил из внутреннего кармана газету, с
треском развернул, сунул под нос Карташу. Остро пахнуло свежей типографской
краской.
– Эт-то что такое, ты можешь мне объяснить?!
Алексей невольно скосил глаза. Перед глазами замелькали
строчки передовицы на русском:
«Вся страна в единодушном гневном порыве осуждает…»,
«…что неудавшееся покушение было организовано при поддержке
западных спецслужб экстремистски настроенными…»,
«…только высокое мастерство и огромный опыт отдела,
возглавляемого полковником КНБ Язберды Чарыевым…»,
«…представлен к правительственной награде и внеочередному
званию…».
– Да ты не эту херню читай, ты ниже читай!!! –
заорал в полный голос Кацуба и ткнул пальцем в газетный лист, едва не прорвав
его насквозь.
Внизу помещалось несколько информашек, шрифтом помельче,
некоторые в черных рамках:
