…Потом, уже в «теплушке», прицепленной к набирающему
скорость локомотиву, под мерный перестук колес в команде начались метания,
разброд и шатания – а правильно ли мы все сделали, а стоило ли становиться
поперек государственных интересов и не спокойнее ли было сдать платину кому
следует. Алексей в сих жарких прениях участия старался не принимать, все больше
помалкивал, понимая, что это просто начался «откат», организму после всего пережитого
требовался выплеск энергии, вот и заистерили подельнички... А для себя Карташ
уже давно все решил: пока он жив, платина не достанется ни противнику, ни
соратникам Пугача, ни хозяевам прииска, ни чиновникам государства. А уж если в
драке за клад и придется сложить свою буйну головушку, то он постарается
продать свою драгоценную жизнь как можно дороже и утащить с собой в страну
Вечной охоты как можно больше врагов…
Нет, не то чтобы Алексей Карташ происхождение имел из
подвида плюшкиных, гобсеков, гарпагонов и прочих скупых рыцарей золотого
тельца. По большому счету, на богатство, заныканное под грудой угля у дальней
стены «теплушки», ему было форменным образом наплевать. Дело было отнюдь не в
богатстве: просто по натуре был он авантюристом, искателем приключений, из той
породы, что испокон веков и по сей день перепахивают земной шарик в поисках
Эльдорадо, золота инков, кладов адмирала Дрейка и острова Оук… И сегодняшняя
жизнь, по сравнению с жизнью вчерашней, с отупляющим прозябанием офицерика ВВ,
ему нравилась несравнимо больше… даже не так – он всегда мечтал именно об этом:
ощущение нависшей угрозы, ежесекундно поджидающая опасность, припрятанное в
куче угля сокровище, за которым охотятся мафия, КГБ и черти в ступах… Короче, в
своей тарелке чувствовал себя нынче Алексей Карташ.
Лишь одно беспокоило его, и уже давно. Та самая промашка,
ошибка, которую они допустили на разоренном, щедро усыпанном трупами прииске.
Никто из них не подумал, никому и в голову не пришло, что нельзя, ни в коем
случае нельзя было звонить жене Таксиста и тем более вызнавать через нее номер
Махмудова-Поджигая. Когда игра идет по таким ставкам, не только стены, но и
телефонные провода, да что там провода – эфирные волны, посредством которых
осуществляется спутниковая связь, – обрастают ушами, что плесенью…
Вот и доигрались.
Вот и вычислил противник беглецов. И нагрянул всей кодлой, в
какой-то тысячонке километров от спасительной границы…
Глава 3
От больших дорог и линий вдалеке
Девятое арп-арслана 200* года, 15.55
– Сядь, дядя, не пыли! – уже более миролюбиво
произнес Ловкий. «Тэтэшник» он, впрочем, не опустил. И не отвел.
– Фу-у-у... – тяжело пыхтя, озирался
забравшийся-таки в вагон Кабанчик. – И где ему тут быть?!
– А нет его тут вовсе, думаю, – хитро щурясь и не
отводя взгляда от Карташа с Гриневским, сказал Ловкий.
– А ты у этих спрашивал?
– У этих? А я тебя дожидался, Шаповал. Давай, сам
спрашивай!
Кабанчик-Шаповал, утирая пот рукавом рубашки, обвел
заплывшими глазками троицу законных хозяев «теплушки»:
– Черненький, невысокий, на цыгана смахивает. Не видали
такого? Не запрыгивал часом?
– Видал, кажется, – выдержав небольшую паузу,
задумчиво проговорил Алексей. А потом изобразил внезапное и полное просветление
памяти: – Ну да, точно, был такой! Через путь скакал в сторону вокзала, под
составом с лесом пролез.
– Под составом с лесом? Верю. Так все и было, –
заговорщицки подмигнул Карташу Ловкий. – Сам бы на твоем месте прогнал
такую же пургу, чтоб плохие дяди слиняли б отсель, полезли под какой-то там лес
и сгинули с глаз долой.
Эх, сидели они, Карташ и Гриневский, крайне неудобно. Трудно
стартовать с низких ящиков. Да и этот Ловкий, гаденыш, грамотно устроился –
сидит на корточках, прислонившись спиной к стене вагона. Из своей позиции
успеет хоть раз шмальнуть – и неизвестно куда свистанет пуля-дура. А тут рядом
Маша, которая может и не догадаться вовремя упасть под прикрытие
печки-буржуйки…
Все-таки Алексей всерьез надеялся, что удастся обойтись без
рискованных трюков. Когда заговорили о каком-то цыганистом хлопчике, у него
прям булыжник с души свалился. Значит, эти архаровцы – всего лишь из местной
самодеятельности, а вовсе не авангард погони. Что значительно все упрощает.
Карташ покосился на Гриневского – и того тоже явно и неприкрыто отпустило, его
лицо заметно помягчело. Все-таки он тоже испугался, что на платину вышли.
«А этим-то, интересно, чего надо от нас?» – отстраненно
прикидывал Алексей. Ну да, за кем-то они гонялись, кого-то ищут, и этот кто-то,
судя по всему, от них благополучно ускользнул. Расстроены неудачей, и дело,
скорее всего, закончится мелким грабежом – дескать, не зря же мы бегали, надо
хоть что-то урвать. Вполне возможно, удастся отделаться фуфырем водки и парой
банок консервов…
Даже «ТТ» в руках Ловкого более уже не выглядел грозным
оружием. Ловкий – всего лишь мелкий урка, которому очень хочется почувствовать
себя серьезным человеком, вернее, хочется, чтобы хоть кто-то принял его за
серьезного человека, и мокруха уж точно не входит в его планы. А «ТТ» при
желании можно раздобыть на любом рынке, этим китайским барахлом, у которого
через выстрел осечки, наводнена вся Сибирь и прилегающие к ней края…
Захрустел щебень. Звякнула потревоженная щеколда, на которую
закрывается снаружи вагон.
– Удрал, с-сука! С концами. Все, бесполезняк за ним
гоняться.
С этими словами в «теплушку» забрался еще один из тех, кто
хуже татарина. Еще один экземпляр из того же паноптикума. Мало того, что он
влез вагон, так тут же крикнул, высунув голову наружу:
– Эй, Рябой, дуй сюда! Наши тут!
Новые лица прибывали с катастрофической быстротой, впору
крупно писать мелом на наружной стене вагона, как иногда указывают характер
груза: «Их разыскивает милиция». К Алексею вернулись мрачные настроения.
Впрочем, никакого ощущения безнадеги – лишь чувство досады, что приходится
заниматься внеплановой ерундой.
– Я тебе сразу сказал, Гусь, что на железке Цыган, как
рыба в воде, это его поляна, – говорил Ловкий, ни на миг не выпуская из
поля зрения Карташа и Гриневского. – Хоре, завязываем с Цыганом. Списываем
в убыток. Здесь попользуемся, чем бог послал.
«А это даже хорошо, что все они здесь сегодня
собрались, – вдруг пришло в голову Алексею. – В случае заварухи будут
только мешать друг другу, а главное, перекрывать стрелку линию огня…» Помнится,
в училище на одном из занятий по тактике преподаватель перечислял ситуации,
когда превосходство противника в количестве начинает работать против него
самого, и объяснял, как этим можно воспользоваться. Так что – пусть подваливает
еще один, который Рябой. А ежели Косого с собой прихватит, так совсем хорошо.
– В этом телятнике поедем до Джимкоя? – высказал
недовольство персонаж по прозвищу Гусь, действительно чем-то смахивающий на
длинношеюю птицу. Он, завидев коробку с консервами, присел возле нее и принялся
перебирать банки. Разглядывая этикетки, иногда присвистывал: – Гляди, сколько
тут закуся!
