– Поехали, шеф! – захохотал Гриф.
– Заткнись, ублюдок! – сказал сквозь зубы Темин.
– Ладно, пока заткнусь, – ответил Гриф, делаясь серьезным. – Я тебе потом объясню, кто из нас ублюдок.
Дальше за всю поездку никто из них не произнес ни слова. В машине царило угрюмое, зловещее молчание. Ракитский, который поначалу боялся даже пошевелиться, постепенно осмелел и стал делать попытки по каким-то ориентирам определить маршрут «Тойоты». Иногда он даже краем взгляда успевал заметить некоторые изменения пейзажа за окном машины. Так ему показалось, что он уловил момент, когда они пересекали шумную полосу Садового кольца, а потом промчались вскоре по мосту, под которым грохотал поезд. У него сложилось впечатление, что его увозят в сторону Ленинградского шоссе, но проверить это предположение уже не удалось, потому что Тарасыч, заметивший активность пленника, выразительно положил ему на затылок тяжелую пятерню и пообещал сломать шею.
В следующий раз ему удалось поднять голову, только когда они прибыли на место. Его быстро выволокли из машины и увели в дом. Он успел заметить, что дом двухэтажный, огороженный солидным кирпичным забором и, по-видимому, стоящий на отшибе, потому что по соседству не было видно крыш других домов, зато высились темные верхушки сосен.
Затем его привели в пустую маленькую комнату и оставили там под присмотром Тарасыча. На все вопросы и даже на просьбу сходить в туалет Тарасыч отвечал Ракитскому стереотипным обещанием «проломить череп».
Наконец ему приказали выходить. В большой комнате его усадили на диван, и Темин, уже вернувшийся из офиса с чемоданчиком, полным денег, приступил к допросу. Он выглядел усталым и осунувшимся.
– Слушайте меня внимательно, Кирилл Андреевич! – сказал он, мрачно глядя Ракитскому в глаза. – У вас пока есть выбор. Или вы передаете нам всю информацию об «ИнтерМЭТе», всю без остатка – или пуля в лоб.
Ракитский затравленно огляделся – со всех сторон на него смотрели циничные, равнодушные физиономии – Грифа, Тарасыча и еще одного стриженого типа с квадратной челюстью и поросячьими глазками. Сухое злое лицо Темина выглядело здесь самым приличным.
– Да, чуть не забыл! – одними губами улыбнулся Темин. – Информацию вы передаете нам не безвозмездно. Мы платим вам за нее пятьдесят тысяч «зеленых». Но уж тема закрывается раз и навсегда… Итак, ваше решение?
– Но… информация спрятана в моем домашнем сейфе, – выдавил Ракитский, облизывая пересохшие губы.
– Это ничего, – успокоил его Темин. – Мы за ней съездим. В принципе вы согласны?
– Когда я получу деньги? – спросил редактор.
– Прямо сейчас, – заявил Темин. – Правда, придется выполнить кое-какие формальности. Мы снимаем акт передачи денег на видеопленку, и вы зачитаете текст, который я подготовил. Это для того, чтобы вы не позабыли, откуда у вас взялись деньги.
Ракитский молчал.
– Теперь следующее… – продолжил Темин. – Кто еще у вас в редакции в курсе этой информации? От кого вы ее получили?
– В редакции никто не знает, – с готовностью пояснил Ракитский. – Я сам разрабатывал эту тему. Я чувствовал, – криво усмехнулся он, – что здесь пролегает золотая жила. А получил… пришел какой-то мужчина, предложил пленку… Недорого. Я не отказался.
– Что за мужчина?
– Я не знаю. Первый раз его видел…
Темин бросил на диван чемоданчик и, щелкнув замками, открыл его. Поверх аккуратно упакованных денежных пачек лежал «макаров». Темин взял его и передернул затвор.
– Кирилл Андреевич, – ровным голосом произнес он. – Давайте не будем начинать эту сказку про белого бычка. Видите, вот ваши деньги. Они уже почти ваши. Что вы ломаетесь? Вы предпочитаете пулю?
Ракитский вытер ладонью вспотевший лоб, низко опустил голову.
– Пленку мне принес Ефим, – глухо сказал он. – Ефим Величко. В свое время он был известным фотографом. Потом спился. Сейчас вроде завязал, деньги копит. А где он раздобыл эти сведения – я не знаю.
– Его адрес! – потребовал Темин.
– В Успенском переулке, – сказал Ракитский. – Дом номер не помню, но могу нарисовать, как найти…
– Нарисуешь, – кивнул Темин. – Только не ошибись. Ты теперь должен все делать правильно.
Ракитский сделал все как надо. Он нарисовал план, а затем снялся на пленку по продиктованному ему сценарию. Съемка производилась опять в маленькой безликой комнатке, якобы скрытой камерой – человек, сидевший к объективу спиной, передавал Кириллу Андреевичу чемоданчик с деньгами, требуя в обмен на это опубликовать в «Зигзагах» фальшивый компромат на фирму «ИнтерМЭТ». Он выполнил все послушно, даже не без некоторого вдохновения, начиная верить, что ему удастся выбраться из этой переделки живым. Сверх программы он даже составил в уме план будущих объяснений со своими сотрудниками, которые должны были их убедить, что с шефом не произошло ничего экстраординарного и его внезапное исчезновение имеет самые невинные и естественные причины.
Темин остался удовлетворен результатами. Проверив записанную кассету, он положил ее в карман и велел Ракитскому забирать чемоданчик.
– Сейчас поедем к вам домой, – сухо сообщил он. – Заберем то, что вам не принадлежит, и вы свободны. С единственным условием – эта тема больше не интересует вас ни при каких обстоятельствах.
– Да-да, – поторопился согласиться Ракитский. – Я понимаю правила игры.
Он запер чемоданчик и вышел вслед за Теминым в комнату, где их ждали трое головорезов. Один из них – с длинными волосами, забранными в хвостик, развязно поинтересовался, все ли в порядке.
– Поедете сейчас со мной, – не ответив на вопрос, сказал ему Темин, протягивая план, нарисованный Ракитским. – Найдете этого фотографа и выясните, откуда он получил информацию и кому еще передавал. Потом вернетесь сюда. Я поеду к шефу с докладом…
– Во, Тарасыч! – с деланым удивлением вскричал Гриф. – Видал, как жар нашими руками загребают? Мы с тобой жизнью рискуем, а некоторые с докладами ездят…
Темин шагнул к нему и положил Грифу на плечо тяжелую руку.
– Ты можешь поехать вместе со мной, – почти ласково сказал Темин, глядя Грифу в глаза. – Я даже хочу, чтобы ты так сделал… Расскажешь шефу о своих успехах… Ну?
Гриф нарочито расхохотался и сбросил руку Темина со своего плеча.
– Ладно, в следующий раз! – сказал он. – Когда будет что рассказать.
– Тогда кончайте базар, – распорядился Темин. – Берите редактора – и в машину. Глаза ему завяжите!
Глаза Грифа остановились на бледном лице Ракитского – в них пылала неутоленная злоба.
– Шагай, «совершенно секретно»! – заорал он. – Шевели копытами!
Иногда я задаюсь вопросом, как поведу себя, переступив ту грань, которая отделяет наш шумный, перенаселенный мир от той мрачной пустыни, где человек остается один на один с молчанием, страхом и ожиданием неизбежного конца, а проще говоря, перекочевав из категории здоровых в категорию больных. И у меня нет ответа на этот вопрос. Можно годами профессионально давать им советы, можно сочувствовать, но понять их до конца и примерить на себя печальный жребий невозможно. Разум отказывается работать в этом направлении. Помогая умирающим, видимо, нужно чувствовать себя бессмертным, иначе ничего не получится.
