И было столько жути, столько нечеловечности в ней, что
Карташ буквально остолбенел. И, похоже, то же почувствовал и гэбист – они
сидели неподвижно, не дыша, не моргая, даже не думая, хотя ясно было, что это
не морок, не бесплотное привидение, потому как потревоженный туман медленно,
будто нехотя завивался в спирали в её кильваторе… Они просто смотрели. А фигура
– росту в ней было метра два не меньше, – проскользила к ельнику по левую
руку от дома раскольника, на миг замешкалась… На уровне её груди возник вдруг
синеватый огонёк, ровный и нереальный, как от лампы дневного света, но
отчего-то глядеть на него было вовсе уж невмоготу, фигура склонилась к самой
земле, опустила огонёк в туман, подержала малость и снова спрятала в складки
одеяния.
Над болтами пронёсся негромкий, но полный столь невыразимой
тоски стон, что захотелось завыть вместе с ночным гостем… Волосы на голове
шевелились от ужаса. Между тем некто в плаще скользнул в ельник – и исчез с
глаз долой. Не шелохнув веткой, не потревожив сучка.
Лицо Гены было мокрым от пота, хотя утренний холод к
повышенному потоотделению никак не располагал.
– Фух… – шёпотом наконец выдохнул «археолог»,
вынул трясущуюся руку из кармана, в которой был зажат пистолет и тыльной
стороной ладони провёл по лицу. – Вот же Хрень какая… Что это было, а?
– А я почём знаю, – сказал Карташ. Голос не
слушался. Он достал сигарету, сломал случайно и в сердцах отбросил. – Было
и сгинуло. Мало ли что в тайге бывает…
– Не-ет, ребяты, обратно в баньку я не пойду. Страшно
до усрачки.
– Ну так в дом пошли. Надо бы поспать, чует моё сердце,
тяжёлый день у нас будет.
– Да уж, уснёшь теперь…
Старик не спал, глядел в потолок и шевелил губами – не
иначе, молился.
– Дед, – негромко позвал Алексей, чтобы Машу не
разбудить… ну и чтобы лихо лесное не услышало.
– Никон это был, – преспокойно ответил
Силантий. – По болоту шляется, чуть не кажную ночь ходит кругами, да
приблизиться не может.
Гриневский, сволочь, мирно похрапывал на своём месте.
– Тот самый? – выдохнул Геннадий. – В жизни
бы не поверил…
– А то кто ж! – старик говорил на полном
серьёзе. – Он, антихрист. Сами ж его встретили. Ходит по топям, успокоения
не находит. Три перста его десницы огнём горят. Он опускает их в болото, словно
остудить хочет, ан нет ему избавления. Бог покарал… Ну чего встали? –
вдруг повысил он голос. – Ложитесь давайте, вам в путь скоро.
Глава 5
Уголовный спецназ
30 июля 200* года, 8.45.
Вышли, когда совсем рассвело, иначе вешек в темноте ни за
что не углядели бы.
Утро выдалось как на заказ – тихое и тёплое.
В такое время хорошо на рыбалочке дожидаться первого клёва.
Или хорошо, – если не сказать здорово, – просто спать в своей
постели, сладко чмокая во сне. Короче говоря, хорошо всё, кроме разве как
переть по болоту, отфыркиваясь от комарья, выискивая раскольничьи метки,
прощупывая вагой дно перед каждым шагом.
Вот они как раз по болоту и пёрли.
Болото болоту рознь, это вам скажет любой мало-мальский
грамотный в лесном отношении человек. Есть собственно болота, а есть топи.
Первые могут быть труднопроходимы, но, в общем-то, опасны
лишь для совсем неумелых людей. Топи же непроходимы ни для кого… За исключением
тех, кто знает тропку, если разумеется, эта тропка вообще существует в природе.
Они двигались по наихудшей из разновидностей болот – по
гнилой трясине, состоявшей, казалось, из одних «окон». Что такое «окно», Карташ
испытал на себе, когда оступился, соскользнул с кочки и бухнулся в чёрную
стоячую воду.
Полное ощущение – под ним разверзлась бездна. Первобытный
страх холодом разлился под кожей, когда Алексею представилось, что эта
непроглядно-тёмная, мало напоминающая воду субстанция сомкнётся над головой.
Понятно, что выходя на болотину, они готовили себя к
подобным сюрпризам. Поэтому действовали без суеты и паники: Карташ положил вагу
поперёк «окна», ему бросили один конец заранее подготовленной верёвки, другой
конец обмотали вокруг ближайшей чахлой берёзки. И он выбрался, можно сказать,
отделавшись лишь лёгким испугом.
А самым тяжёлым испытанием для них стало одоление участка,
который Алексей про себя окрестил «водяным матрацем». Полоса салатно-зелёного
мха едва ли превышала в ширину сто метров, мох накрывал болотную воду ровным,
без кочек и «окон», симпатичнейшим с виду ковром. Ковром, который гулял под
ногами, как «водяной матрац» или как однослойное днище резиновой лодки. На
каждом шагу нога проваливалась в мох, каждый раз проваливалось куда-то и сердце
– а что, если этот покров прорвётся и прореха начнёт расползаться? Никакая вага
с берёзками не спасут… Карташ невольно повторял про себя как заведённый:
«Господи, если ты есть, не дай погибнуть так».
Пронесло.
Они прошли этот участок и продолжали путь – от вешки с
истлевшим тряпичным лоскутом к другой такой же. Вешки отмечали, может быть,
единственный проход через эти топи, представлявшим собой узкую, извилистую
тропу из плотно сросшейся болотной травы.
Они добрались до Шаманкиной мари, или на раскольничий язык
переводя, до Вороньего Глаза за два с небольшим часа. Довольно быстро
добрались, если принять во внимание, какую полосу препятствий пришлось
одолевать. Карташ даже не поверил своим глазам, когда за сухими деревцами
наконец показалась тёмно-зелёная лента нормальной тайги.
Десять минут молча переводили дух, сидя на твёрдой земле,
рассматривали карту, устанавливая точное место выхода из болота.
– Вот мы и в Африке, – вдруг сказала Маша.
– В какой ещё Африке? – удивлённо спросил Карташ.
– Да вот привязались детские стишки. Всю дорогу покоя
не давали. В Африке акулы, в Африке гориллы, в Африке большие злые крокодилы,
будут вас кусать, бить и обижать, не ходите, дети, в Африку гулять…
– В зоне Африкой звали территорию за вторым
бараком, – вспомнил Гриневский.
– Ладно, хорошо тут с вами калякать обо всём, но
пора, – сказал Геннадий, поднимаясь. – Кстати, мне раз довелось
побывать в этой вашей Африке. На сафари. В качестве как бы телоохраняющего
сопровожденца одного нашего, отечественного босса, ныне закономерно покойного.
Прелюбопытная история вышла в этой вашей Африке. Потом как-нибудь расскажу.
На разведку отправился «археолог» – как самый опытный в
делах подобного рода.
Он вернулся через полчаса, усталый, грязный, но довольный,
как шагающий экскаватор:
– Быстро их отыскал – двинулся на голоса и вышел куда
надо. Гомонят на всю тайгу. Почти не скрываясь уже, гады… – Он перевёл
дух, отхлебнул из фляжки. – Сворачиваются они там, ребята, вот и развили
бурную деятельность. Таскают ящики, сматывают кабели, ямы какие-то закапывают.
Я особо не вглядывался, так, отметил подходы, засёк, что где находится, и
назад. Ну чего, двинули?
