– Маконю держи, поп! Маконю! – услышал он и обернулся.
Это кричал костолицый. Он висел на самом здоровом своем футболисте-сектанте и указывал рукой на избивающего судью Маконю. Священник кивнул и кинулся стаскивать зачинщика с судьи – костолицый был прав: надо блокировать зачинщиков, это они и в спецназе проходили…
– Ур-рою! – орал Маконя, пиная упавшего на лед судью ногами. – Живым, гнида, закопаю!
Священник быстро переместился к Маконе, передавил ему горло, завел руку за спину и потащил прочь, к краю поля.
– Пусти… – хрипел Маконя, елозя ногами по льду, но ни затормозить, ни достать священника свободной рукой не мог.
– Тихо, Маконя, тихо… – приговаривал священник ему в ухо. – Все будет хорошо… Не буянь, малыш…
Священник почти вытащил его за пределы свалки, когда понял, что дело уже даже не в Маконе. Местные повалили металлическую сетку у небольшого пристанного склада, поотрывали полутораметровые столбики и погнали противника вдоль заснеженного берега. Разгоралось настоящее побоище – с хрустом костей и безумной, пьяной жестокостью. Священник двинул Маконе по шее, бросил обмякшее тело на снег и кинулся унимать остальных.
Сектанты держались дружно. И все-таки победить значительно превосходящего их числом и агрессивностью противника не могли. Кто-то уже упал на лед, кого-то прижали к причалу, а упавших безжалостно добивали ногами.
– Хватит! Остановитесь! – кричал священник, оттаскивая и расшвыривая в стороны озверевших земляков. – Побойтесь бога! Да хватит вам, я сказал!
Но мужиков как заклинило, и ему пришлось-таки бить их, чтобы хоть немного привести в чувство и понизить градус озверения. И он шел и шел, как танк сквозь камыш, оставляя после себя четко заметную полосу обездвиженных буянов.
– Сзади, поп! – истошно крикнул кто-то, и он пригнулся.
Над головой просвистело что-то тяжелое, и священник не раздумывая двинул нападавшего кулаком и вырвал из его рук увесистую трубу.
– Классно! – услышал отец Василий и оглянулся.
Это был костолицый, и как раз сейчас он отбивал атаку двух пьяненьких юнцов. Главный сектант дрался грамотно и уверенно: без озлобления или паники. Он спокойно ушел от удара в лицо и мягко пропустил мимо себя второго нападающего, лишь слегка добавив ему скорости ударом в затылок. Он проделал это настолько профессионально, что отец Василий даже насторожился – ничего подобного он не видел с самой службы. «Ой, не прост этот сектант!» – мелькнула мысль.
– Что делать будем?! – крикнул костолицый.
– Унимать! – коротко ответил священник и, схватив за шиворот рвущегося в бой плюгавенького мужичка, отбросил его в сторону.
– Хреново! – прокомментировал костолицый, уворачиваясь от очередного удара.
– А то! – подтвердил священник.
– И ментов не видно! – огляделся по сторонам очистивший себе достаточно места костолицый.
Священник вздохнул. Менты здесь были, он сам видел их «уазик» возле причала, вот только вмешиваться в драку до прибытия серьезного подкрепления отважные блюстители порядка не рисковали.
Они с костолицым еще успели выдернуть из толпы и основательно успокоить четверых или пятерых самых буйных, когда подъехали-таки несколько «уазиков» с ментами и «Скорая». Милиционеры неторопливо построились и, получив инструктаж, столь же неторопливо, по-домашнему, принялись успокаивать оставшихся на ногах буянов. Но это была уже чистой воды «косметика» – врачам и без ментовских усилий работы хватало.
Отец Василий с облегчением покинул поле и, взбежав на некрутой берег, вышел на причал. Здесь вовсю грузили в кареты «Скорой помощи» пострадавших.
Мужики с пробитыми головами и окровавленными лицами вели себя по-разному… Кто вопил и порывался «сказать последнее слово», кто вообще плохо соображал, что происходит, но всех объединяло одно: они были глубоко нетрезвы.
– Куда этого?! – крикнул санитар.
– Пусть ждет, – отозвался врач. – Со следующей партией вывезем…
– У него, похоже, черепно-мозговая, – покачал головой санитар. – Боюсь, не дотянет…
– Может, ко мне, в «Жигули»? – спросил священник.
– А у вас кресла раскладываются?
– Разложим, – кивнул отец Василий.
* * *
Он успел сделать три ездки в районную больницу и даже перекинуться парой слов с Костей. Отрывать главврача от работы больше чем на пару слов было в такой ситуации просто грешно… И лишь выехав на причал в четвертый раз, отец Василий понял, что все закончилось.
Священник спустился с берега на лед и осмотрелся. Здесь еще стояли мелкие группки людей, но на демонстрацию молодецкой удали их уже не тянуло.
– Зря вы им помогли, – услышал отец Василий за спиной и оглянулся – прямо перед ним стоял… Маконя.
«А ведь он прав, – подумал священник. – Так все здорово складывалось! Ну, надавали бы они друг дружке по мордам, глядишь, и пыла у миссионеров поубавилось бы…»
– Нет, – покачал он головой. – Ты не прав, Маконя. Христовы заповеди не отменишь, а сострадание к ближнему одна из основных православных ценностей…
– Это они-то ближние? – скривился Маконя и потер ладонью распухший нос. – Твари они, а не ближние. Гнать их надо! Чтобы до самой своей Америки не останавливались!
«Хорошо бы!» – подумал священник.
– Не должен христианин так говорить, – вздохнул он.
К ним подошел один мужичок, второй…
– Одурманивают народ… – вроде бы ни к кому не обращаясь, выдавил Маконя.
– Точно! – поддержали его мужики. – Гнать их надо отсюда!
– И девок наших вон сколько у них! – уже агрессивнее выпалил Маконя. – Задурят голову «Дети божии», а мы потом расхлебывай!
– Блин, Маконя! – пожаловался кто-то из мигом образовавшейся толпы. – У меня, блин, соседка нормальная баба была, а теперь и не подойди! Рубля не даст!
Народ загудел; видно было, что мужик попал в самое больное место.
– Так! Разошлись! – пробился сквозь толпу милицейский сержант. – Маконин?! Я тебе что сказал?! Чтоб духу твоего здесь не было! А ты снова за свое?! А ну пошли со мной!
Маконе завернули руки за спину и поволокли сквозь бурно протестующую против ментовского беспредела толпу.
– Хоть вы, батюшка, им скажите! – навалились мужики на священника. – Нельзя же так! Маконя все верно говорит! Скажите им, скажите! Вы же видели!
Трудно было понять, что они имели в виду, и священник махнул рукой, развернулся и побрел к своей машине. Все, что могло состояться, уже состоялось…
* * *
Отъехав от пристани, отец Василий внезапно почувствовал, что порезанное плечо снова болит и снова мокрое от крови, вздохнул и отправился в больницу.
