В глазах отставного капитана появилась надежда. Трудно сказать, какие планы роились в этот миг в его больном сознании: идти приступом на Кремль или начать мочить продажную власть прямо на месте, но идея ему определенно понравилась. Тем более что классного мужика и начальника РУБОПа майора Пасюка Андрея Макаровича он знал лично.
– А меня выпустят? – с внезапной тоской в голосе спросил Бугров. – Ты с ними договоришься?
– Какие базары, Виктор Сергеевич! – хохотнул священник. – Им главное, чтобы ты фасад своим тощим задом не портил!
Бугров улыбнулся. Невесело, изможденно, но улыбнулся. Отцу Василию даже показалось, что на какой-то миг в глазах несчастного капитана мелькнула искра разума.
И в этот миг оконные стекла с обеих сторон от колонн затрещали, посыпались вниз, и в пустых проемах показались крепкие, донельзя закамуфлированные мужские фигуры.
«Мудаки! – мысленно ругнулся священник. – Ну, не могут без понтов!»
Бугров затравленно огляделся по сторонам, понял, что его окружают, вскочил на перила, обхватил колонну руками и поставил ногу на что-то лепное у стены.
Толпа охнула.
– Не надо, Витя! – заорал священник. – Не надо!
Но Бугров не слышал. Цепкий, как обезьяна, он в считанные секунды оказался метра на два выше своих преследователей и останавливаться не собирался.
Отец Василий зарычал и бросился к балкону. Сзади что-то резко скомандовали милиционеры, но он понимал: ошибись Бугров хоть на долю сантиметра, и тогда костей не соберет. Но вышло по-иному.
Ребята в камуфляже, само собой, поперлись за капитаном, и когда священник подбежал точно под обрез балкона, один из милиционеров ухватил Бугрова за ногу и дернул вниз. Толпа охнула.
Но Бугров уже добрался до следующего, расположенного уже на четвертом этаже балкона, уцепился, повис на руках и, освободив вторую ногу, звучно въехал своему преследователю по кумполу тяжелым армейским ботинком. Бедолага охнул, выпустил бугровскую ногу из рук, потерял равновесие и полетел вниз.
Священник его поймал. Протянув руки вперед и немного присев, он расслабился и, когда в его руки со скоростью пушечного ядра влетело массивное туловище, принял удар на себя и в обнимку с незадачливым «каскадером» покатился по асфальту.
* * *
Когда он поднялся, перед глазами плавали разноцветные круги, а в ушах стоял мелодичный перезвон. Отец Василий покачнулся, прошел в разные стороны несколько шагов, с огромным трудом восстановил равновесие и поднял глаза вверх.
Прямо на него, сверху вниз, летел второй человек. Но на этот раз это был тот, кто надо – Виктор Сергеевич Бугров.
* * *
Повторно священник очнулся уже в больнице. Вокруг сновали толстые медсестры, сгиб локтя протирали чем-то прохладным, а прямо над ним уже нависал штатив для «системы». Отец Василий дождался, когда темнота окончательно отступит, и стрельнул глазами по сторонам. Это не была палата.
Он приподнял голову и понял, что это и не операционная. Его положили прямо в больничном коридоре.
«Или слишком торопятся, а значит, дело плохо, и могут даже до операционной не довезти, или...» Он не знал, что еще такое же страшное это могло означать. Мимо промчался молодой врач, за ним две медсестры, и священник приподнялся на локтях.
– Лежал бы, батюшка, – ворчливо сказали ему справа.
Отец Василий повернул голову и увидел ту самую уборщицу, или, как их называют в больнице, санитарку, что посоветовала ему некоторое время назад искать главврача районной больницы в первом корпусе.
– А где Бугров? – поинтересовался он.
– Какой Бугров? Это тот, что на вас, что ли, упал? – переспросила женщина.
Священник тряхнул головой. В этот миг ему показалось, что на него падали двое, но как это могло случиться, он не представлял.
– Кажется, да... – задумчиво обронил он.
– Так его, милка, сразу в психушку отвезли... Спасли вы его, ни царапинки, говорят...
– Хоть это у меня получилось, – облегченно вздохнул священник и откинулся на кровать.
Мимо провезли кого-то на каталке, а прямо перед его взором стоял целый ряд с больными, и больные эти были какие-то странные, синюшные, словно вурдалаки из импортного фильма ужасов. Отец Василий вдруг понял, что весь больничный коридор уставлен кроватями и на каждой лежит по больному.
– Это какой корпус? – поинтересовался он у санитарки.
– Первый, батюшка, первый... – вздохнула женщина. – Сколько здесь работаю, а никогда столько народу у нас не лежало.
Отец Василий принялся считать койки, досчитал до сорока двух, но что там происходит дальше, разглядеть не мог – не хватало обзора. Действительно, для первого корпуса народу было многовато. Некоторое время еще он зыркал глазами по сторонам, считал пробегающих мимо грудастых медсестричек и не заметил, как заснул.
* * *
Его разбудил Костя.
– Ну что, Мишаня, очухался? – весело склонился над ним главврач.
– Пока не знаю, – улыбнулся священник. – Вроде ничего не болит... вот только руки ноют.
– А-а! Не бери в голову! – отмахнулся врач. – Обычное растяжение, я смотрел. Главное, кости целы. Давай рефлексы проверим...
Некоторое время главврач следил за реакцией друга на перемещение авторучки перед лицом, затем оттянул пальцами его веки и внимательно присмотрелся, удовлетворенно кивнул и хлопнул священника по груди.
– Ну что, вставай...
Отец Василий оперся на локти, привстал и осторожно спустил ноги с кровати.
– Давай-давай, не бойся! – подбодрил его врач.
Священник вздохнул и решительно встал на ноги. Его немного покачивало, но в глазах не двоилось. Вот только руки на сгибе локтей действительно болели. Ощутимо так болели...
– Ну, вот и молодца! – крякнул от удовольствия Костя. – Пошли в машину, домой отвезу. Мне как раз на фильтр надо, так что по пути. Давай руку, помогу дойти...
Отец Василий оперся на дружескую руку врача и побрел вместе с ним к выходу сквозь многочисленные расставленные в коридоре койки.
– У тебя никак эпидемия началась? – шутливо спросил он.
– Да нет, – досадливо пояснил Костя. – Это с фильтра пацанва. Блин, и положить уже некуда, все камеры... тьфу ты! То есть все палаты забиты.
– Я что-то не пойму, а что это за фильтр? – поинтересовался священник. Он это слово уже раза четыре слышал.
– А-а! – отмахнулся главврач. – Лагерь фильтрационный для пацанвы из группировок.
– Зачем? – поразился священник. – Неужели самый настоящий?! Нет, подожди, я что-то не понял: действительно самый настоящий фильтр?
– Я не знаю, – пожал плечами Костя. – Но чеченцы его именно так называют.
