Тут Кезуэлл поспешно перевернул страницу, как делают тогда,
когда подходит к концу текст важного документа.
«В случае, если при каких-то обстоятельствах завещание будет
оспорено или появится какой-то претендент на наследство, утверждающий родство
со мной, и заявит, что я умышленно забыла упомянуть его в моем завещании, этот
человек получает сто долларов».
Итак, – подвел итог Джерри Кезуэлл, – в этом завещании
присутствует последний пункт, присущий всем завещаниям, после которого стоит
дата его составления. Оно подписано завещательницей и заверено не кем другим,
как покойным Делано Бэнноком, поверенным, и… – в этом месте Кезуэлл повернулся
и выразительно посмотрел на обвиняемую, – обвиняемой по этому делу Вирджинией
Бакстер.
Вирджиния сидела с открытым ртом и не сводила с него глаз.
Мейсон сжал ее руку и вернул к реальности.
– На этом показания свидетеля заканчиваются? – спросил судья
Грейсон.
– Да, ваша честь.
– Перекрестный допрос?
Мейсон встал:
– Это то самое завещание, что находилось в запечатанном
конверте?
– Да, конверт лежал в ящике письменного стола, как и
говорила Лоретта Трент. Внутри находилось завещание.
– Что вы сделали с конвертом?
– Я убрал его в сейф и пригласил окружного прокурора.
– Где расположен сейф?
– В моей спальне.
– Спальня находится в доме, принадлежащем и занимаемом
Лореттой Трент в течение всей ее жизни?
– Да.
– Когда вы заняли эту спальню, сейф уже был там?
– Нет, я встроил его.
– Зачем он вам понадобился?
– Потому что у меня были кое-какие ценности, а я знал, что
дом большой. Кроме того, Лоретта Трент славилась своим богатством. Мне просто
захотелось иметь место, где можно хранить драгоценности жены и наличные деньги.
– Какова ваша профессия? – поинтересовался Мейсон.
– Я занимался не одним делом, – с достоинством ответил Келвин.
– Например?
– Полагаю, что перечислять мои занятия незачем.
– Возражаю, – вмешался Кезуэлл, – перекрестный допрос
ведется недопустимо. Вопрос не относится к делу и несуществен.
– Конечно, – согласился судья Грейсон. – Я думаю, это
второстепенная информация, но адвокат имеет право обсуждать такой вопрос во
время перекрестного допроса, хотя полагаю, что на исход дела, на решение суда
или на показания свидетеля подобное обсуждение повлиять не может.
– Нет нужды изучать жизнь свидетеля, – раздраженно выпалил
Кезуэлл.
Судья Грейсон вопросительно посмотрел на Мейсона:
– У вас есть особая причина задать этот вопрос?
– Я сформулировал его так, – ответил тот, – чтобы подвести
кое-какие итоги в сложившейся ситуации. Ваша деятельность, которая была
разнообразной, приносила небольшой доход, верно?
– Это не так, сэр.
– Но в результате вы приехали жить к Лоретте Трент?
– По ее приглашению, сэр.
– Именно, – подхватил Мейсон, – в то время, когда у вас не
было средств к существованию.
– Нет, сэр. У меня были средства к существованию, но тогда я
испытывал временные финансовые трудности, были определенные просчеты в бизнесе.
– Другими словами, в сущности, вы были разорены?
– У меня были финансовые проблемы.
– И ваша свояченица пригласила вас жить в ее доме?
– Да.
– С вашей подачи?
– Другой зять, мистер Боринг Бриггс, уже жил в ее доме. Дом
большой, мы с женой приехали погостить и остались там жить.
– Точно так же в доме поселились Бриггсы, по-вашему, или
нет?
– Как – так же?
– Он тоже столкнулся с финансовыми трудностями и переехал
жить к сестре жены?
– В его случае, – пояснил Келвин, – обстоятельства сложились
так, он был вынужден.
– Финансовые обстоятельства?
– Своего рода. Боринга Бриггса преследовали неудачи, и он
был не в состоянии материально обеспечить свою жену так, как впоследствии ее
щедро обеспечила сестра, Лоретта Трент.
– Спасибо, – сказал Мейсон. – У меня больше вопросов нет.
Келвин покинул свидетельское место.
– Ну, – прошептал Мейсон Вирджинии Бакстер, – теперь
рассказывайте.
– Я хотела сказать о завещании, – ответила она. – Я помню,
как печатала про это замечательное вознаграждение доктора.
– Я хочу взять это завещание и как следует его рассмотреть,
– сообщил Мейсон. – А вы, не привлекая внимания, тоже просматривайте его через
мое плечо, особенно тщательно, правильно ли засвидетельствовано и заверено
завещание и подлинная ли там ваша подпись.
Мейсон прошел к столу секретаря.
– Могу я еще раз посмотреть завещание? – спросил он. – Мне
бы хотелось подробнее изучить его.
Секретарь отдал ему завещание, а Кезуэлл в это время
возвестил:
– Мой следующий свидетель – калифорнийский патрульный
полицейский Гарри Оберн.
Патрульный, одетый в форму, встал на свидетельское место и
подтвердил, что он тот самый полицейский, который осматривал место аварии в
мотеле «Сейнт рест».
Мейсон, переворачивая страницы завещания, задержал свое
внимание на подписях.
Вирджиния Бакстер с тревогой сказала:
– Это моя подпись, а это – мистера Бэннока. О, мистер
Мейсон, я все вспомнила. С этим завещанием все в порядке. Я помню некоторые
мелочи. Там есть маленькое чернильное пятно внизу страницы. Оно появилось,
когда мы ставили свои подписи. Я хотела перепечатать последнюю страницу, но
мистер Бэннок сказал, пусть все так останется.
– На этом пятне, кажется, есть отпечаток пальца? – спросил
Мейсон.
– Я его не вижу.
– Вот здесь, – показал Мейсон. – Всего несколько папиллярных
линий, но этого достаточно, чтобы идентифицировать отпечаток.
– Боже мой! – воскликнула она. – Это мой отпечаток, если не
Лоретты Трент.
Адвокат пролистал оставшиеся страницы, сложил завещание,
вложил в конверт, встал и небрежно бросил его на стол секретаря, как будто не
проявляя к нему никакого интереса. Все свое внимание он обратил на выступающего
свидетеля.
