Когда Мейсон вернулся и сел рядом с Вирджинией Бакстер, она
прошептала:
– Почему, в конце концов, кто-то затеял всю суету с
подделкой двух завещаний, когда существовало это завещание? Должно быть, они не
знали о нем?
– Но, может быть, хотели узнать, – предположил Мейсон. –
Поговорим об этом позже, Вирджиния.
Гарри Оберн давал показания монотонным голосом, просто
рассказывал, что случилось, явно стараясь быть беспристрастным, но в то же
время очень точным.
Он показал, что его по радио направили к мотелю «Сейнт рест»
расследовать автомобильную аварию. Это был рядовой вызов. Он проехал вверх по
дороге к «Сейнт рест» и там увидел, что столкнулись автомобили, принадлежащие
обвиняемой и Перри Мейсону. Полицейский изучил место происшествия, проверил
данные на обе машины, а затем его отозвали.
– Вы не можете сказать нам, какое сообщение вы услышали по
радио, – спросил Кезуэлл. – Это будет показание с чужих слов. Но вы можете
рассказать, что сделали в связи с этим вызовом по радио.
– Приехав на место происшествия, я допросил обвиняемую:
пользовалась ли она своей машиной до этого столкновения, не попадала ли в
другую аварию и где находилась в течение последнего часа.
– И что же она вам ответила?
– Сказала, что машиной не пользовалась, за исключением того
выезда с парковки и немедленного возвращения на нее. Сказала, что около двух
часов никуда не выходила из своей комнаты в мотеле. И категорически отрицала
свое участие в какой-либо другой аварии.
– Что же произошло потом?
– Я проверил номер машины и увидел две названные мне цифры.
Также удостоверился в марке машины и счел, что доказательств вины мисс Бакстер
достаточно, чтобы ее арестовать.
Позже я вернулся на место происшествия и собрал кусочки
разбитой фары от ее машины, они в точности подошли к правой фаре. Затем поехал
к месту аварии на побережье и там тоже подобрал кусочек стекла от разбитой
фары. Потом снял фару с ее машины и вставил все кусочки.
– Вы принесли эту фару?
– Да.
– Покажите ее, пожалуйста.
Оберн ушел со свидетельского места, взял картонную коробку,
открыл ее и достал автомобильную фару. Стекло было составлено из разных
кусочков.
– Объясните, пожалуйста, почему стекло составлено из
кусочков.
– Да, сэр. Вот эти маленькие кусочки вокруг обода находились
в разбитой фаре машины обвиняемой в то время, когда я увидел ее. Я пометил эти
два кусочка номерами один и два и с помощью клейкой ленты прикрепил их.
Кусочки стекла, которые я нашел на месте аварии около мотеля
«Сейнт рест», помечены номерами три и четыре, а кусочки за номерами пять, шесть
и семь я подобрал на месте аварии на побережье.
– Можете задавать вопросы, – разрешил Кезуэлл.
– Вопросов нет, – с готовностью ответил Мейсон.
Судья Грейсон посмотрел на него:
– У вас нет вопросов, мистер Мейсон?
– Нет, ваша честь.
– В таком случае, – сказал Кезуэлл, – я вызываю еще раз на
свидетельское место Джорджа Игана, чтобы задать ему вопросы на данной стадии
дела.
– Очень хорошо, – заметил судья Грейсон.
Иган подошел к месту свидетеля.
– Присягу вы уже давали, – напомнил ему Кезуэлл.
Иган кивнул и сел на стул.
– Вы когда-нибудь приезжали к обвиняемой и просили ее
рассказать о завещании?
– Я никогда в жизни не видел ее до того момента, когда меня
привезли в тюрьму для встречи с ней.
– Вы никогда не давали ей пятьсот долларов или какую-либо
другую сумму за подделку завещаний?
– Нет, сэр.
– Короче говоря, вы никогда не имели с ней дела?
– Совершенно верно.
– И никогда в жизни ее не видели?
– Нет, сэр.
– Перекрестный допрос, пожалуйста, – обратился Кезуэлл к
Мейсону.
Тот задумчиво посмотрел на свидетеля, потом спросил:
– Вам было известно, что вы упомянуты в завещании Лоретты
Трент?
Свидетель медлил с ответом.
– Тогда ответьте на такой вопрос, – продолжил адвокат. –
Знали вы об этом или нет?
– Я знал, что она впишет меня в свое завещание, но я не
знал, какую сумму получу.
– Стало быть, вы знали, что после ее смерти станете
относительно богатым человеком?
– Нет, сэр. Я же говорю вам, что не знал, сколько денег она
мне завещает.
– А откуда вы узнали, что она упомянула ваше имя в своем
завещании?
– Она сама сказала мне об этом.
– Когда?
– Около трех-четырех месяцев назад… может быть, это было
пять месяцев назад.
– Вы занимались стряпней, приготавливали пищу для Лоретты
Трент?
– Да, сэр.
– Готовили на открытом воздухе?
– Да, сэр.
– Вы использовали много чеснока?
– Она любила чеснок. Да.
– Вы знали, что добавление чеснока в блюда – хороший метод
отбить запах порошка мышьяка?
– Нет, сэр.
– Вы когда-нибудь добавляли в пищу мышьяк?
– О, ваша честь! – воскликнул Кезуэлл. – С позволения суда,
я хочу сказать, что вопрос является недопустимым, не относящимся к делу и
несущественным. Он оскорбителен для свидетеля и затрагивает тему, которой не
касались на допросе. Это недопустимый перекрестный допрос.
– Пожалуй, так, – согласился судья Грейсон, – если только
адвокат не выстроит логическую цепочку. С его стороны было правильным
продемонстрировать, что свидетель знал о вознаграждении после смерти
завещательницы. Но это уже совсем другой вопрос.
– Я хотел обратить ваше внимание на то, – пояснил Мейсон, –
что три раза были сделаны хорошо обдуманные попытки отравить мышьяком Лоретту
Трент. И по крайней мере, в одном случае симптомы отравления последовали после
приема пищи, приготовленной свидетелем.
Глаза судьи Грейсона расширились. Он выпрямился и спросил:
– Вы можете это доказать?
– Я могу это доказать, – ответил адвокат, – с помощью
относящихся к этому вопросу свидетельских показаний.
Судья Грейсон изменил решение.
– Возражение отклонено, – резко произнес он. – Отвечайте на
вопрос.
