– И все же вы не взвесили пакетики?
– Нет.
– Если суд не против, я предлагаю взвесить их сейчас, –
сказал Мейсон.
– С какой целью? – поинтересовался судья Алберт.
– Если весы покажут, – объяснил адвокат, – что сейчас эти
две вещи, без пакетиков, весят сорок шесть фунтов, тогда это будет определяющим
доказательством, что кто-то подбросил пакетики в чемодан после того, как
обвиняемая сдала вещи в багаж.
– Полагаю, что я могу принять такое объяснение, – решил
судья Алберт. – Объявляю перерыв на десять минут. Судебный пристав принесет в
зал суда какие-нибудь весы, и мы взвесим эти два чемодана.
– Совсем не обязательно, что это прояснит дело, –
запротестовал Кезуэлл. – Мы знаем, что чемоданы весили сорок шесть фунтов,
только со слов обвиняемой. Тогда она была отпущена под залог. Мы не знаем, что
было изъято из чемоданов.
– Разве они не были под надзором полиции? – спросил судья
Алберт.
– Были, но ей разрешалось приходить и брать из чемоданов
одежду.
– Она приходила и брала что-нибудь из чемоданов?
– Я не знаю, ваша честь.
– Если вы не знаете, брала ли она что-либо из чемоданов, то
вы не можете знать, не подложил ли кто-нибудь что-то в чемоданы, – резко
проговорил судья Алберт. – Суд удаляется на перерыв, а сюда принесут весы.
Мейсон неторопливо направился к телефонной будке, позвонил в
Главное полицейское управление, в комнату для журналистов, и сообщил:
– Через десять минут в зале суда ожидается интересное
представление. Судья Алберт собирается взвешивать доказательство.
– Он всегда взвешивает доказательства? – оживленно
поинтересовался один из журналистов.
– Не таким образом, – пояснил Мейсон. – Он собирается
взвешивать его на обычных весах.
– Что?!
– Именно так. Через десять минут, на обычных весах. Вам
лучше поторопиться. Может оказаться что-то интересное для вас.
– Номер комнаты? – спросил журналист.
Мейсон ответил.
– Мы придем, – пообещал журналист. – Если возможно, задержите
немного эту процедуру.
– Не могу, – отозвался Мейсон. – Как только появятся весы,
судья опять откроет заседание суда. Он полагает, что ему хватит на это десяти
минут, я тоже так думаю. Судебный пристав пошел за весами. – И он повесил
трубку.
Глава 6
Мейсон, стоя за спиной Вирджинии Бакстер, сказал:
– Я делаю ставку на то, что вы говорите правду. Но если
лжете, то вас ждут страдания.
– Я не лгу, мистер Мейсон.
Мейсон пояснил:
– После вашего ареста на первой полосе газеты появилась ваша
впечатляющая фотография с рассказом, что бывшая секретарша юриста занялась
контрабандной перевозкой наркотиков. А заметка о снятии с вас вины на
предварительном слушании займет всего строк пять-шесть где-нибудь в середине
газеты. Их мало кто заметит.
Я же стараюсь, чтобы это превратилось в столь поразительное
действие, которое будет достойно грандиозного сообщения в печати. Если вы
говорите правду, то таким образом мы восстановим ваше честное имя: все, кто
читал о вас первую статью и помнит ее содержание, прочтут новую и запомнят, что
вы оправданы. Но если вы лжете, это испытание причинит вам боль.
– Мистер Мейсон, я говорю вам чистую правду. Почему наконец
я захотела торговать наркотиками или каким бы то ни было образом ввязаться в
это дело?
Мейсон усмехнулся:
– Как правило, я не задаю себе подобных вопросов. Просто
говорю: «Эта девушка моя клиентка, и в любом случае она должна быть права. По
крайней мере, я собираюсь действовать исходя из этой посылки».
Судебный пристав и два его помощника вкатили в зал суда весовую
платформу, взятую из тюрьмы, на которой взвешивали заключенных во время их
регистрации. Судебный пристав исчез в судейской комнате, чтобы доложить судье
Алберту, что его задание выполнено.
Двустворчатые двери зала суда распахнулись, и в зал вошли
шестеро журналистов, сопровождаемые фотографами. Один из журналистов подошел к
Мейсону:
– Не подойдете ли вы и ваша клиентка к весам, чтобы
сфотографироваться?
– Я – нет, – отказался Мейсон, – а моя клиентка подойдет.
Но, думаю, вам придется подождать, пока не закончится заседание суда, а тогда,
может быть, вам повезет, и вы сделаете снимок судьи Алберта.
– Почему вы не хотите фотографироваться?
– Это было бы не этично, – ответил Мейсон.
Лицо репортера вспыхнуло от злобы.
– Ох уж эта ассоциация адвокатов! – воскликнул он. –
Назначаете комиссии, стараетесь наладить связи с общественностью, а потом
пытаетесь скрыться за фальшивым фасадом профессиональной этики юриста. Когда
вы, юристы, запомните, что общественные связи означают просто совместные
действия и предоставление возможности читателям заглянуть через ваше плечо,
увидеть, что вы делаете? Каждый раз, когда юристы слишком надуты или слишком
боятся раскрыть свою деятельность, они теряют связь с общественностью.
Мейсон опять усмехнулся:
– Успокойтесь, приятель. Я не возражаю, чтобы вы заглянули
через мое плечо. Я только не желаю, чтобы вы нацеливали фотоаппарат мне в лицо
и слепили меня вспышкой. Думаю, что это была бы дешевая реклама. Мне на нее
наплевать. Однако что касается этой истории, объясните, почему, черт побери, вы
думаете, что у меня возникнут неприятности?
Сердитый журналист посмотрел на адвоката, его лицо
смягчилось, он улыбнулся.
– Думаю, в этом вы правы, – ответил он. – Судья на самом
деле собирается взвешивать доказательство?
– Будет взвешивать материальное доказательство, – уточнил
Мейсон.
– Черт возьми! Вот так история! – воскликнул журналист в тот
момент, когда открылась дверь в судейскую комнату и судебный пристав объявил:
– Всем встать!
Присутствующие встали. Судья Алберт вошел в зал суда, с
удовольствием заметив, что полупустой до перерыва зал теперь заполнен до отказа
служащими учреждений, газетными репортерами и фотографами.
– «Народ против Вирджинии Бакстер», – возвестил он. – К
заседанию готовы?
– Готовы, ваша честь, – отозвался Кезуэлл.
– Защита готова, – объявил Мейсон.
Детектив Джек Эндрюс был на свидетельском месте, а
доказательство готово к взвешиванию.
– Весы на месте, мистер судебный пристав?
