Сатипи рассмеялась громко и весело и исчезла в глубине дома.
2
У водоема резвились дети: два сына Яхмоса, здоровые,
красивые мальчики, больше похожие на мать, чем на отца; трое детишек Себека,
включая младшую крошку, едва научившуюся ходить, и четырехлетняя Тети,
хорошенькая девочка с печальными глазами.
Они смеялись, кричали, подбрасывали мячи, порой ссорились, и
тогда раздавался пронзительный детский плач.
Сидя рядом с Нофрет и не спеша отхлебывая пиво, Имхотеп
заметил:
— Как любят дети играть возле воды. Сколько я помню, всегда
было так. Но, клянусь Хатор
[11]
, какой от них шум!
— Да, а здесь могло бы быть так покойно, — тотчас подхватила
Нофрет. — Почему бы тебе не сказать, чтобы их сюда не пускали, пока ты здесь? В
конце концов, следует быть почтительными к хозяину дома и дать возможность ему
отдохнуть. Разве не так?
— Видишь ли… — не сразу нашелся что ответить Имхотеп. Мысль
эта была новой для него, но приятной. — По правде говоря, они мне не мешают, —
неуверенно закончил он. И добавил с сомнением в голосе: Дети привыкли играть на
берегу водоема.
— Когда ты уезжаешь, разумеется, — быстро согласилась
Нофрет. — Но, по-моему, Имхотеп, принимая во внимание все, что ты делаешь для
семьи, им полагалось бы проявлять к тебе больше почтительности, больше
уважения. Ты слишком снисходителен, слишком терпелив.
— Я сам во всем виноват, — мирно проговорил Имхотеп со
вздохом. — Я никогда не требовал особого почтения.
— И посему эти женщины, твои снохи, пользуются твоей
добротой. Им следует дать понять — когда ты возвращаешься сюда на отдых, в доме
должны быть тишина и покой. Я сейчас же пойду к Кайт и скажу ей, чтобы она
увела отсюда своих детей, да и остальных тоже. Тогда сразу станет тихо.
— Ты очень заботлива, Нофрет, и добра. Ты всегда печешься о
том, чтобы мне было хорошо.
— Раз хорошо тебе, значит, хорошо и мне, — отозвалась Нофрет.
Она поднялась и направилась к Кайт, которая стояла на
коленях у воды, помогая своему младшему сыну, капризному, избалованному
мальчишке, отправить в плавание игрушечную деревянную ладью.
— Уведи отсюда детей, Кайт, — требовательно сказала Нофрет.
Кайт непонимающе уставилась на нее.
— Увести? О чем ты говоришь? Они всегда здесь играют.
— Но не сегодня. Имхотепу нужен покой. А дети чересчур
шумят.
Грубоватое, с крупными чертами лицо Кайт залилось краской.
— Не выдумывай, Нофрет! Имхотеп любит смотреть, как дети его
сыновей здесь играют. Он сам говорил.
— Но не сегодня, — повторила Нофрет. — Он велел передать,
чтобы ты увела всю эту свору в дом. Он хочет побыть в тишине.., со мной.
— С тобой… — Кайт не договорила, поднялась с колен и подошла
к беседке, где полусидел, полувозлежал Имхотеп. Нофрет последовала за ней.
Кайт не стала деликатничать.
— Твоя наложница говорит, что детей надо увести. Почему? Что
они делают плохого? За что их прогоняют отсюда?
— Потому что так желает господин, разве этого не достаточно,
— ровным голосом произнесла Нофрет.
— Вот именно, — раздраженно подхватил Имхотеп, — Почему я
должен объяснять? Кому принадлежит этот дом, в конце концов?
— Потому что она так захотела. — Кайт повернулась к Нофрет и
смерила ее взглядом.
— Нофрет заботится о том, чтобы мне было удобно, хочет
сделать мне приятное, — сказал Имхотеп. — Больше никому в доме нет до этого
дела, кроме, пожалуй, Хенет.
— Значит, детям больше нельзя здесь играть?
— Когда я возвращаюсь домой на отдых, нет.
— Почему ты позволяешь этой женщине, — вдруг гневно
вырвалось у Кейт, — настраивать тебя против твоей собственной плоти и крови?
Почему она вмешивается в давно заведенные в доме порядки?
Имхотеп счел нужным показать свою власть и заорал:
— Порядки в доме завожу я, а не ты! Вы все тут заодно
поступаете, как хотите, устраиваетесь, как вам удобно. И когда я, хозяин этого
дома, возвращаюсь из странствий, никто не уделяет должного внимания моим
желаниям! Позволь тебе напомнить, что здесь хозяин я! Я постоянно думаю о вас,
забочусь о вашем будущем — и где благодарность, где уважение к моим нуждам? Их
нет. Сначала Себек ведет себя нагло и непочтительно, а теперь ты, Кайт,
пытаешься меня в чем-то упрекать. Почему я обязан вас содержать? Поостерегись
так разговаривать со мной, иначе я перестану вас кормить. Себек заявляет, что
он уйдет. Вот и скажи ему, пусть уходит и прихватит с собой тебя и детей.
На мгновенье Кайт застыла. Ее неподвижное лицо совсем
окаменело.
Потом она сказала совершенно бесстрастным голосом:
— Я уведу детей в дом…
Сделав шаг-другой, она остановилась около Нофрет.
— Это дело твоих рук, Нофрет, — еле слышно проронила она. —
Я этого не забуду. Я тебе этого не забуду…
Глава 5
Четвертый месяц Разлива, 5-й день
1
Совершив поминальный обряд, который надлежит исполнять жрецу
— хранителю гробницы, Имхотеп вздохнул с облегчением. Все до мелочей было
сделано, как подобает, ибо Имхотеп был человеком в высшей степени
добросовестным. Он излил вино, воскурил благовония, совершил положенные
приношения еды и питья душе умершего.
И вот теперь в примыкающем к гробнице прохладном гроте, где
его ждал Хори, снова превратился в землевладельца и занялся делами. Они
обсудили положение в хозяйстве, что и по какой обменной цене сейчас идет, какие
доходы получены от сделок с зерном, скотом и лесом.
Спустя полчаса или около того Имхотеп с удовлетворением
кивнул головой.
— У тебя отличная деловая хватка. Хори, — заметил он.
— Так и должно быть, Имхотеп, — улыбнулся Хори. — Недаром я
уже много лет веду твои дела.
— И преданно мне служишь. Ладно, а сейчас мне хотелось бы с
тобой посоветоваться. Речь пойдет об Ипи. Он жалуется, что все им командуют.
— Он еще очень молод.
— Но проявляет большие способности. Он считает, что братья
не всегда к нему справедливы. Себек, по-видимому, груб и требует
беспрекословного повиновения, а Яхмос чересчур робок и осторожен, что не может
не раздражать. Ипи по натуре человек горячий. Он не любит, когда ему
приказывают. Более того, он говорит, что только я, его отец, имею на это право.
