Хенет пожала плечами.
— Я просто болтала, ничего не имея в виду.
— Я повторю тебе твои слова, — снова вмешалась Иза. — Ты
сказала, что мы все тебя презираем, но что тебе известно многое из того, что
делается в этом доме, и что ты видишь гораздо дальше, чем те, кто считает себя
умниками. И еще ты сказала, что когда вы с Хори встречаетесь, он смотрит
куда-то мимо тебя, будто ты вовсе и не существуешь, будто он видит не тебя, а
что-то за твоей спиной, а там на самом деле ничего нет.
— Он всегда так смотрит, — угрюмо откликнулась Хенет. — Как
на букашку или на пустое место.
— Эта фраза мне запомнилась: «…что-то за твоей спиной, а там
на самом деле ничего нет», — медленно произнесла Иза. — И еще Хенет сказала:
«Лучше бы, он смотрел на меня». И продолжала говорить о Сатипи да о Сатипи, о
том, что она мнила себя умной, а где она сейчас?..
Иза оглядела присутствующих.
— Улавливает ли кто-либо из вас в этом хоть какой-нибудь
смысл? — спросила она. — Вспомните Сатипи, Сатипи, которая умерла… И что
смотреть нужно на человека, а не на то, чего нет…
На секунду воцарилось мертвое молчание, и затем Хенет
вскрикнула. Это был даже не крик, а вопль ужаса.
— Я не хотела… Спаси меня, господин… — бессвязно выкрикивала
она. — Не позволяй ей… Я ничего не сказала, ничего.
С трудом сдерживаемый Имхотепом гнев наконец выплеснулся.
— Я не позволю… — заорал он. — Не позволю запугивать эту
женщину. В чем ты ее обвиняешь? По твоим же словам, ни в чем.
— Отец прав, — без обычной для него робости, твердо произнес
Яхмос. — Если ты можешь в чем-то обвинить Хенет, говори.
— Я ее не обвиняю, — не сразу с трудом проговорила Иза.
Она оперлась на палку и вся как-то сразу сникла.
— Иза не обвиняет тебя в тех несчастьях, которые поразили
наш дом, — с той же твердостью обратился Яхмос к Хенет, но если я правильно ее
понял, она считает, что ты что-то от нас утаиваешь. Поэтому, Хенет, если тебе
что-либо известно о Хори или о ком-либо другом, сейчас самое время сказать.
Здесь, в нашем присутствии. Говори. Что тебе известно?
— Ничего, — покачала головой Хенет.
— Ты уверена, что говоришь правду, Хенет? Потому что знать
опасно.
— Я ничего не знаю. Клянусь великой Девяткой богов, клянусь
богиней Маат, клянусь самим Ра.
Хенет дрожала. Из ее голоса исчезло свойственное ей нытье. В
нем слышался неподдельный страх.
Иза глубоко вздохнула и совсем сгорбилась.
— Отведите меня в мои покои, — пробормотала она.
Хори и Ренисенб бросились к ней.
— Мне поможет Хори, — сказала Иза. — Ты оставайся здесь,
Ренисенб.
Тяжело опираясь на Хори, она вышла из зала и, заметив его
серьезный, но растерянный вид, прошептала:
— Что скажешь. Хори?
— Ты поступила рискованно, Иза. Очень рискованно.
— Я хотела знать.
— Да. Но это неоправданно большой риск.
— Понятно. Значит, и у тебя такая же мысль?
— Я уже давно об этом думаю, но у меня нет доказательств —
ни малейшей зацепки. И даже сейчас, Иза, доказательств нет. Они только у тебя в
мыслях.
— Достаточно и того, что я знаю.
— Может, и чересчур достаточно.
— О чем ты? Ах да, понимаю.
— Остерегайся, Иза. Отныне тебе грозит опасность.
— Мы должны действовать немедленно.
— Да, но что мы можем предпринять? Нужны доказательства.
— Я понимаю.
Больше поговорить им не удалось. К Изе подбежала ее
маленькая рабыня. Хори оставил ее на попечение девочки, а сам пошел обратно.
Лицо его было мрачным и озабоченным.
Маленькая рабыня, что-то щебеча, суетилась вокруг Изы, но та
почти не замечала ее. Она чувствовала себя старой и больной, ей было холодно…
Перед ней вставали лица тех, кто напряженно слушал ее, пока она говорила.
Только в одном взгляде на мгновенье вспыхнули страх и
понимание. Может, она ошибается? Уверена ли она в том, что заметила? В конце
концов, глаза ее плохо видят…
Да, уверена. Скорей даже не взгляд, а то, как напряглось все
лицо, отвердело, стало суровым. Только один человек понял ее бессвязные намеки,
только он один безошибочно определил их истинный смысл…
Глава 19
Второй месяц Лета, 15-й день
1
— Теперь, когда я тебе обо всем сказал, что ты ответишь,
Ренисенб?
Ренисенб перевела нерешительный взгляд с отца на Яхмоса.
Мысли ее были в беспорядке, в голове царила сумятица.
— Не знаю, — безучастно проронила она.
— В иное время, — продолжал Имхотеп, — это дело можно было
бы обсудить не спеша. У меня есть другие родственники, мы могли бы выбрать тебе
в мужья самого достойного из них. Но в нашем нынешнем положении мы не знаем,
что будет завтра. — Голос его дрогнул, но он справился с собой:
— Вот как обстоят дела, Ренисенб. Сегодня мы трое, Яхмос, ты
и я, стоим перед лицом смерти. Кого из нас первым выберет она? Поэтому мне
надлежит привести свои дела в порядок. Случись что-либо с Яхмосом, тебе, дочь
моя, нужен рядом мужчина, который мог бы разделить с тобой оставленное мною
наследство и выполнять те обязанности по управлению владениями, какие не в силах
нести женщина. Ибо кому ведомо, в какую минуту мне суждено покинуть вас? Опеку
и попечительство над детьми Себека я в своем завещании возложил на Хори, если
Яхмоса к тому времени не будет в живых, то же самое касается и детей Яхмоса,
поскольку он сам этого хочет, да, Яхмос?
Яхмос кивнул головой.
— Хори всегда был мне близок. Он почти член нашей семьи.
— Почти, — согласился Имхотеп, — но не совсем. А вот Камени
наш кровный родственник. И потому он, исходя из всего вышесказанного, наиболее
подходящий в теперешних условиях муж для Ренисенб. Итак, что скажешь, Ренисенб?
— Не знаю, — повторила Ренисенб. Ей все это было
безразлично.
— Он красивый и приятный молодой человек, ты согласна?
— О да.
— Но тебе не хочется выходить за него замуж? — участливо
спросил Яхмос.
