Книга Тайна черного ящика, страница 48. Автор книги Михаил Серегин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Тайна черного ящика»

Cтраница 48

– Фу, генерал, – ответила я ему, – даже если вы и в самом деле генерал… Угрожать женщине, да еще используя свое высокое звание и не менее высокое служебное положение! Это под стать только какому-нибудь лейтенантику, страдающему комплексом неполноценности, особенно при встречах с женщинами. Но вам-то, при вашем, как вы выразились, катастрофическом опыте! Наверное, это слишком мелко!

Он вновь смутился. Я давно обратила внимание – чем крупнее, больше, сильнее физически мужчина, тем легче женщине его смутить. Наверное, здесь действует какой-то компенсационный механизм. Женщина всегда находит, что противопоставить грубой силе и превосходящим ее размерам.

Надо отдать должное Менделееву: он быстро справился с собой и неожиданно для меня рассмеялся.

– Вынужден прервать нашу дискуссию, – заявил он. – Хотя для меня очевидно, что ни одна из сторон не добилась результата, на который рассчитывала. Времени прошло еще недостаточно, но попытаемся все же подняться на поверхность, где, я не сомневаюсь, нам предоставится возможность продолжить наш разговор.

С этими словами он отвернулся к пульту управления и принялся маневрировать рулями глубины. «Скат» слегка закачался, но движение его относительно окружающей нас воды было почти неощутимым.

Мы начали подъем. Сломанная нога ничуть не мешала генералу Менделееву управлять аппаратом: управление «Скатом» было почти полностью ручным. Поднимались мы медленно, чтобы не подвергать себя резкому изменению давления, которое Менделеев постепенно стравливал, изредка поглядывая на нас с Анохиным – как мы там себя чувствуем. Не знаю, как Анохин, а я чувствовала себя совсем неважно. Главным образом – психологически.

«Надо же было, – ругала я сама себя, – связаться с генералом. Теперь неприятностей не оберешься. Еще и от расследования отстранят… А то и с работы выгонят. Что я тогда буду делать? Кому сейчас нужны психологи? Да еще с такой специфической специализацией, как у меня? В школу? Ну да, ничего лучше ты не придумала! – сказала я самой себе. – Школьным психологом тебе никогда не быть. Там работают люди, ничего в жизни не хотящие, ни о чем не думающие, ничем не озабоченные… Тебе там останется только революцию устраивать в системе школьного образования или руки на себя накладывать. Но ни то, ни другое тебя, насколько я знаю, не привлекает. Скучно всем это. Так же скучно, как идти, например, работать психологом в какую-нибудь коммерческую фирму. Крупные коммерсанты любят сегодня держать у себя психологов – набор кадров, взаимоотношения в коллективе, деловые игры, умные разговоры с деловыми партнерами, чтобы пыль им в глаза пустить, – вот, мол, как у нас дело поставлено, даже психолога имеем! Тоска! Хотя деньги платят за это вполне приличные… А зачем мне деньги? Хорошо одеваться? Для кого? Для себя самой? Нарциссизмом я вроде бы не страдаю! Сережа меня бросил!..»

Слезы сами навернулись мне на глаза. Я отвернулась к стене, чтобы ни Менделееву, ни Анохину не видно было моего лица, и потихоньку вытерла глаза кулаком.

«Почему это я говорю – бросил? – возразила я самой себе. – Он меня не бросил. Он от меня просто ушел. И то только потому, что я сама этого захотела. Если бы я повела себя по-другому, он до сих пор жил бы со мной, и мы продолжали бы с ним ругаться каждый вечер… Ну, положим, далеко не каждый вечер, каждый вечер меня просто дома не было: то на ликвидации последствий землетрясения где-нибудь в Океании, то на учениях в Подмосковье, то во Франции, на катастрофе во время авиационной выставки… А он дома. Один. А может быть, и не один. А что я хочу? Кто согласится жить с такой женщиной, как я? Которая дома не бывает – раз! Которая работает спасателем – два! И еще хочет, чтобы мужчина был сильнее ее, – три! Меня даже эта дура-тетка Тамара Алексеевна с мужиком спутала! Не хочу я быть такой! Эта работа меня всю изуродовала! Я же раньше мягче была и женственнее… Впрочем, откуда мне знать? Мне же даже сравнить не с чем? На меня никто внимания не обращает из мужиков. Видят во мне или дочку – как Григорий Абрамович, или друга, "братана", как Кавээн, или врага, как эти два придурка, с которыми я сейчас сижу взаперти…»

Я с обидой посмотрела на Менделеева и представила, какой он в постели. Наверное, это очень возбуждающее сочетание – природная грубость с искренней нежностью. Ведь он, неверное, умеет быть и нежным, этот генерал-майор?

Менделеев был целиком занят рулями глубины и двигателем и не обращал на меня никакого внимания.

«А ведь он меня подозревает! – подумала я неожиданно для себя. – Он меня тоже подозревает, как и я его, в связях с ФСБ. И я сама натолкнула его на эти подозрения – своим интересом к драке в самолете и к третьему участнику этой драки…»

Вспомнив про того худого пассажира, так ловко дравшегося с Менделеевым, я вдруг ощутила близость какого-то воспоминания, которое крутилось на самой поверхности памяти, но никак не приникало в сознание. Очень неприятное состояние. Тот, кто его испытывал, хорошо поймет, о чем я говорю. Уже, кажется, ухватил это слово или этот образ, и он вот-вот вынырнет и отпустит тебя, снимет напряжение, но он опять ускользает, и ты опять и опять роешься в памяти и настраиваешься на него, и он опять подплывает к самой поверхности и опять дразнит.

Я почти вспомнила, о ком я подумала мимоходом, когда Чугунков сказал, что этот худой пассажир похож на одного его знакомого, но мои усилия прервал на этот раз возглас Менделеева.

– Вот черт! – воскликнул он, вглядываясь в иллюминатор. – Похоже, нам не удастся всплыть именно в том месте, где ты погружалась.

Поскольку фраза была адресована мне, я подобралась поближе к Менделееву и тоже заглянула через его плечо в иллюминатор.

«Скат» шел к поверхности под небольшим углом, и в тусклом, теряющемся в равномерной черноте нашем луче чувствовалось еле заметное движение водной массы. Мало того – сверху, с поверхности, изредка проникали какие-то вспышки света, приглушенные водой, но все же хорошо заметные…

– Что это? – спросила я Менделеева. – Это «Посейдон» подает нам знаки?

– Если бы, – ответил он, и я не услышала в его голосе радости. – Это молнии. Там, наверху, – шторм. Всплывать в такой обстановке – равносильно самоубийству. Нас просто размолотит тут друг об друга на волнах…

Я вспомнила те недолгие секунды, которые была во власти ветра и волн во время погружения, и не могла с ним не согласиться…

– Что с воздухом? – спросила я. – На сколько нам еще хватит?

– Часа на четыре, – ответил Менделеев, взглянув на манометр.

– Четыре часа – слишком мало для того, чтобы шторм затих, – высказала я свое предположение. – Так или иначе, но подниматься нам придется… Нужно подумать – где лучше это сделать. «Посейдон» далеко от нас?

Менделеев усмехнулся.

– Хотел бы я сам это знать, – ответил он. – Нас снесло значительно южнее того района, где произошла катастрофа самолета. И определить наше местоположение я не могу сейчас даже приблизительно. Половина приборов на «Скате» не работает, повреждены во время падения вместе с самолетом на дно.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация