— Парень умнее всех нас, — спустя время заявил любитель крыс. — Это ты проделал дырки для пальцев?
— Да. Чтобы потянуть.
— Это я понял. Но тебе не хватит сил. Она слишком крепкая. Я помогу. Делай дырки больше.
Даг со свежими силами схватился за свой неказистый инструмент. Тут поднялся Свейн, отобрал у него гвоздь и сам взялся за дело. Свейна сменил Эбби, затем — кто-то еще. Постепенно темнело, у ворот тюрьмы сменили часовых. Потом по клетушкам разнесли вонючую похлебку, мало похожую на овсяную кашу. Голодные мужчины устроили драку за место у котла. Северянин туда даже не приближался. У его ног образовалась целая кучка желтой древесной трухи. Наконец, проклятая доска стала выглядеть так, будто в ней поселилась стая древоточцев. Даг передал инструмент Свейну, просунул обе руки в проделанные пазы и повис. Доска чуть прогнулась, заскрипела, но выдержала. Из щелей высыпалась очередная порция лежалого торфа.
— Уступи мне место! — пробасил Эбби. Его ручищи еле пролезли в щелки, но доска заскрипела ощутимо громче.
— А вдруг обвалится вся крыша? — предположил кто-то из ленивых обжор.
— Если сюда придут, я все им скажу! — злобно пообещал кто-то из мрака. — Я скажу, что вы хотели сбежать!
— Это ты верещишь, Хрут? — мягко осведомился любитель крыс. — Еще раз откроешь глотку — я тебе ее вырву, понял? Эй, парни! Давайте все вместе, только тихо!
Свейн и Эбби просунули по три пальца в щели, больше просто не влезло. Убийца крыс и еще один крепкий мужик повисли с другой стороны доски. Дагу даже не нашлось места.
— А ну, все разом, как я скажу! — и четверо одновременно подогнули колени.
Несколько долгих секунд казалось, что доска выдержит. Она прогнулась хворостинкой, затем раздался самый сладкий звук на свете, долгий пронзительный хруст, и на головы узников посыпались залежи торфа. Доска переломилась пополам, ее толщина была почти в две ладони. Эбби подсадил Северянина на плечи, тот пропихнул голову в дыру и лихорадочно заработал руками, как клешнями.
— Ну, что там? Что?
— Тихо вы, не орите!
Некоторое время Даг обливался потом, не в силах пробиться сквозь спрессованный торф. Потом он вспомнил о своем кривом гвозде, и работа пошла гораздо быстрее. И вот наступил счастливый миг — в лицо дохнуло вечерним холодом, и ярко вспыхнули звезды.
Парнишка выбрался на крышу.
Тронхейм засыпал. Работы в порту завершились, лишь тихо плескалась вода. Вдали мычали коровы, ухали меха в кузницах, звенело оружие. На фоне черной громады фиорда город расцветал кострами. Внизу, у входа в тюрьму, прохаживались охранники. Пятно света падало из окна на дорогу, доносились смех и стук костяшек. Скорее всего, свободные смены охраны играли в тавлеи.
Пока он был наверху, сокамерники значительно расширили дыру. Почему-то именно те, кто возражал против побега, норовили первыми покинуть застенок.
— Что там, Даг?
— Их четверо. Двое снаружи. И двое в доме. Или трое, не могу сказать точно.
— Отойди, дай я погляжу! — Дага попытались выдернуть из лаза, но он уперся.
— Если пойдем все сразу, нас заметят и поднимут тревогу!
— А ну, отвали! — Эбби железной рукой оторвал от Северянина вертлявого парня, пытавшегося первым протиснуться в лаз. Парень отлетел к стенке и заскулил.
— Отойдите все, я сказал! — Эбби выдал еще пару зуботычин. — Я доверяю мальчишке, это он придумал, как сбежать. Говори, Даг, что нам теперь делать?
Они сгрудились вокруг него, большие и сильные. Но как-то само собой получилось, что взрослые мужчины признали подростка своим херсиром.
— Мы вылезем и спустимся с восточной стороны, там темнее. Потом мы убьем часовых. Потом убьем тех, кто греется у печи в доме. Потом мы оденем их одежду и сделаем вид, будто ведем треллей. Мы придем в порт, захватим ночью корабль и уплывем.
— Ого! Вот так мальчишка!
— Ну ты и придумал, герой! Кто же нам отдаст корабль?
— Нас там всех перережут!
— Не слушайте его. Как нам одолеть стражников? Четверо с оружием…
— А остальные? Надо тогда выпустить всех!
— Верно! Верно! Надо выпустить всех. Тогда нас будет много, мы всех тут перебьем!
Даг начал терять терпение. Он трижды пожалел, что не сбежал один. Похоже, чем больше он делал для других, тем меньше благодарностей получал.
— Нам нельзя всех выпустить! — перебил общий гвалт Северянин. — Тогда городская стража быстро нас заметит. Нас тут достаточно, чтобы управлять кораблем.
— Зачем тогда убивать всех стражников?
— Ночью они пойдут проверять запоры и увидят, что нас нет.
— Клянусь молотом Тора, мальчишка прав! — рубанул любитель крыс. — Мы не станем открывать другие двери. Мы сделаем, как он сказал. Клянусь, я прибью всякого, кто посмеет ему перечить!
Минуло немного времени. Одна из клеток опустела. Пленники почти бесшумно переползли на восточный край крыши, где царил полный мрак. Осторожно спустились вниз и с двух сторон напали на охранников. Парни с неуклюжими алебардами не успели даже вскрикнуть. Опытные убийцы живо свернули им шеи. После удачного начала хирд Северянина дал первую трещину. Трое сбежали под покровом темноты. Остальные не горели желанием лезть в дом и атаковать отдыхающую смену караульных. С Дагом остались лишь четверо — Эбби, Свейн, старичок Бедвар и главарь, пожиратель крыс.
Боковая дверь, ведущая в комнату караула, оказалась незаперта. Стражникам просто не приходило в голову, что кто-то в городе может на них напасть. Эбби с порога метнул алебарду. Одного стражника он пригвоздил к стене, но двое других вскочили и схватились за мечи.
Вторая алебарда была у Свейна. Он принялся колоть ею воздух, загоняя противников в угол. Следом за крепышом Свейном в узкую залу протиснулись и другие арестанты. Любитель крыс размахивал ножом, снятым с убитого стражника. Другие несли камни.
Даг моментально узнал своего обидчика, беззубого весельчака в кольчуге, того самого, что вытащил спящего мальчишку из стога сена. И беззубый узнал мальчишку, прокусившего ему руку.
Первый камень угодил беззубому в голову. Второй он отбил мечом, и почти сразу Свейн кинулся вперед с алебардой. Камни полетели со всех сторон, в ход пошли чашки и поленья, заготовленные в очаг.
Несколько секунд — и верные слуги ярла валялись на полу со сломанными конечностями.
— Давай, парень, добей их! Ты заслужил, — плотоядно облизнулся Эбби.
— Давай, Даг! Перережь им глотки!
— Только одному, — предупредил Северянин. Он склонился над распростертым врагом. Тот всхлипывал и стонал, но говорить со сломанной челюстью и свернутым набок носом не мог.
— Я обещал тебе, что не буду кусаться, — напомнил Даг. — Я обещал тебе, что освобожусь и убью тебя. Отец учил меня держать слово.
